Николай Семченко - Одиночество шамана
– Да что ты, бабушка, за сказки рассказываешь? – вдруг рассмеялся мужичок. – Наука давно доказала: все эти духи – выдумка наших темных предков!
– Хочешь – верь, хочешь – нет, – отмахнулась Чикуэ. – Рассказываю то, что знаю. Толи служили шаману зеркалами, в которых отражались все дела его сородичей. А еще они служили ему щитом. Когда шаман камлал, то на него набрасывались злые сеоны8, пускали в него стрелы, метали копья – сколько ударов шаман принимал, столько потом дырочек в толи пробивал.
– Так, значит, пояс самый настоящий? – спросил Андрей.
Чикуэ качнула головой, хмыкнула:
– Да, настоящий. Только тебе его брать не надо. В нём большая сила. Ты с ней не справишься. Этот омоль-ямха должен принадлежать большому шаману.
– Вот и я ему говорю: настоящий пояс, старинный, – зачастил мужичок. – А он мне не верит. Такие ямха на дороге не лежат!
– Ага, зато в сараях они валяются, – Андрей иронично скривил губы. – Ну что, двух бутылок тебе хватит на опохмелку?
– Обижаешь, – отрицательно покрутил головой селянин. – Отдаю тебе, можно сказать, родовую реликвию.
– Не боишься, что хала9 рассердятся? – Чикуэ пристально посмотрела на мужика. – Этот пояс не только тебе принадлежит. Подумай над этим, Иван.
Так Андрей наконец узнал, как зовут этого мужика. На русского Ивана он вообще-то походил мало: лицом смугл, скуласт, нос приплюснут, в узких глазках – хитринка, в жгуче-чёрных, жёстких волосах пробивается седина.
– А я его нашел в лесу, – отмахнулся Иван. – Эму-хала10 о поясе не в курсе. И вообще, бабушка, я не знаю, какой крови во мне больше – нанайской или русской. Я по паспорту специально нанайцем записался, чтобы нормовую рыбу иметь, и чтобы льготы были как у КМНС…
– Что? – не понял Андрей.
– Так нас городские чиновники называют: КМНС – значит, коренная малочисленная народность Севера, – рассмеялся мужичок. – Сократили всех нанайцев, ульчей, нивхов и других – до четырёх букв. Хорошо, что не до трёх. Кстати, ты мог бы считаться, к примеру, ВРН – великий русский народ, но себя-то вы не сокращаете. А я… Эх! – он лукаво улыбнулся. – Мать у меня нанайка, отец – русский. Правда, как меня мамане заделал, так и сбежал в город – отца не знаю, но то, что он был русским, все эму-хала подтвердят.
В конце концов, они сторговались: Андрей купил диковинный пояс за триста рублей. Радостный мужичок тут же нырнул в кусты лещины – только его и видели. Чикуэ вслед ему покачала головой, вздохнула:
– Совсем пропадет скоро. Как жену похоронил, так каждый день стал пить. Плохой дух в него вселился. Ивану хороший шаман нужен. Но нет теперь у нас шамана.
– Зато врачи есть, – подсказал Андрей. – Пусть к наркологу в город съездит. Прочистят, выведут всю гадость из организма, закодируют…
– Э! – Чикуэ растянула в улыбке узкую ленточку сухих губ. – Что ты такое говоришь? В городе сколько наших ни лечилось – всё равно пьют. Ничего врачи не понимают. Только шаман знает, как злого духа-пьяницу выгнать. Да где ж его найдёшь? Шамана чаще на сцене увидишь – ряженого, он и в бубен-то бить не умеет. А настоящих шаманов, считай, и нет. Осталась одна старушка, далеко отсюда живёт, слабая здоровьем, не может всем помочь. А молодых нет. Не годятся нынешние молодые в шаманы. Нет у них желания с сеонами сражаться…
Андрею не хотелось возвращаться на концертную площадку: подобные выступления он не раз видел и в Хабаровске, и по телевидению – вся эта доморощенная экзотика его не особенно-то и привлекала. А вот бабушка Чикуэ показалась ему забавной, особенно её воззрения на жизнь, потому он слушал её с интересом.
По её рассказу выходило, что сеоны наполняют всю природу, они – везде, просто мы не видим их. Особенно им нравится селиться около людей, поскольку духи любят получать от них жертвоприношения – пищу и питье, но не прочь и поразвлечься с людьми: сеоны бывают мужчинами и женщинами – плотские утехи, оказывается, им не чужды. Невидимые и неосязаемые, они постоянно носятся около жилищ и ждут, чтобы человек принес им жертву. Если же этого не сделать, то озлобленные духи начинают мучить людей, сосут их кровь, лакомятся внутренностями, а то и вовсе похищают душу и улетают с нею очень далеко: человека постигает недуг и, если не вернуть его душу, то он умрёт. Поэтому люди в старину старались задобрить сеонов. Но их так много, что на всех не хватит никаких жертвоприношений. Вот тут-то народу и помогал шаман. Он отлично знал всех сеонов в округе, их особенности и вкусы, умел разговаривать с ними и, если надо, выгонять из стойбища, стравливать друг с другом, звать на помощь людям, если этого требовали обстоятельства.
Вообще, эти невидимые духи очень даже напоминали самих людей. Они были и добрыми, и злыми, и коварными, и жестокими, и мнительными. Так же, как и человек, дух-сеон любит хорошо поесть, побездельничать, предаться разврату. Сеон может принимать какой угодно вид, быстро переноситься через большие расстояния, знать будущее. И всё-таки духа можно обмануть, а то и осилить в битве: мэргены11 не боялись их, выходили на битву со злобными духами и одерживали победу. Но мэргенов мало, а сеонов много. К тому же, ещё есть духи-бусеу, рангом, так сказать, пониже сеонов, – если люди обижали их, то они затаивались и обязательно улучали момент, когда можно без всякой опаски навредить человеку. Поэтому с ними следует быть настороже.
Бороться с сеонами и бусеу, оказывается, может не всякий человек, а только тот, у кого сильная и могучая душа. Ведь души у людей неодинаковые: у одних они слабые, робкие, бездарные, у других же – сильные, храбрые и добрые. Чикуэ уверяла, что существуют такие люди, души которых способны покидать тела и принимать вид различных животных. Души таких людей так же могущественны, как духи. Поэтому такие люди могут проникать в страшный и таинственный мир сеонов, заставлять их служить человеку.
– Коя таким был, – сказала Чикуэ. – Он давно ушел в Верхний мир, а люди до сих пор его помнят. И этот янгпан12, наверное, ему принадлежал. Нельзя тебе его брать, – она покосилась на Андрея. – Это не игрушка. Ты не справишься с силой, которая скрыта в ямха.
– Сказки всё это! – воскликнул Андрей. – Шаманы вас дурачили, а вы, наивные, верили им. И никаких духов не существует. Сегодня любой школьник это знает.
Чикуэ слушала его, устремив на Андрея пристальный и в то же время как бы отсутствующий взгляд. Она совсем как кошка, не мигая, смотрела в одну точку, но, кажется, видела что-то совсем-совсем иное, не то, что видели все.
– Бусеу смеются над тобой, – Чикуэ отвела взгляд в сторону. – Ты их не слышишь, а я слышу.
– Это кукушка смеётся, – Андрей кивнул в сторону леса. – Слышите: ку-ку, а потом – этот смех, будто птица закашлялась. Никакие это не духи. Идите, бабушка, рассказывать сказки внукам. А я уже взрослый…
Пока он разговаривал с бабушкой Чикуэ, представление на концертной площадке закончилось. Туристы высыпали на поляну. Экскурсоводша снова принялась руководить ими. Не отрывая от губ мегафона, она командовала:
– Посмотрите налево… Там стоит хурбу – так называется жилище аборигенов, а там – шалаш… В таких шалашах… ля-ля-ля-ля… бум-бум-бум… А вот, справа, смотрите… ааааа… бу-бу-бу…
Видимо, она спешила поскорее выполнить культурную программу экскурсии, и потому трещала как сорока. Туристы её скороговорку почти и не слушали. Многие приехали сюда ради того, чтобы купить у местных свежей или соленой рыбы, да и красная икра тут, говорят, стоила намного дешевле, чем в городе. Некоторые особенно предприимчивые женщины взяли в оборот артисток, только что певших и плясавших перед ними:
– У кого можно кету купить? Сколько хвост стоит? А копченая рыбка есть? Натуральным дымом коптили?
А экскурсоводша гнула своё:
– Бу-бу-бу… Посмотрите на сопку… вон туда… видите?… ааааа…. ля-ля-ля… Народ! Вам будет дано время на беглый осмотр села… Послушайте меня… ля-ля-ля… Потом договоритесь с местным населением… Не останетесь без покупок… Посмотрите, как чудесна эта сопка… с ней связана легенда… Бу-бу-бу….
Настя подошла к Андрею, вздохнула:
– Ну что? Всё ещё на меня сердишься? Ну, откуда же я знала, что экскурсия будет такой неинтересной. Зато хоть немного развеялись, вместе побыли…
– Всё нормально, – великодушно ответил Андрей. – Я даже купил тут шаманский пояс. Смотри, какой!
Настя провела мизинцем по темной шершавой коже пояса, позвякала одним из бубенчиков, потом поднесла ладонь к носу, понюхала:
– Чем это он пахнет? Кислятина какая-то…
– Со мной тут одна местная старушка беседовала, – Андрей кивнул вслед неспешно удаляющейся Чикуэ. – Она сказала, что пояс настоящий, старинный. И пахнет он временем, – он рассмеялся. – Можно сказать, в нём – тьма веков. Музейная вещичка!
