Александр Асмолов - Лавка времени
Позже, став студенткой МГУ, девушка с жадностью накинулась на разнообразные курсы и семинары, где обсуждали потусторонние миры и пути их познания. Редкие встречи с настоящими мастерами научили ее быстро определять жуликов, спекулирующих на ажиотажном интересе к эзотерике. Это было видно просто по объявлениям, обещающим за пару сеансов открыть «третий глаз».
Сейчас Варя искала след двух голосов, отчетливо услышанных ей ранним утром. Кто и зачем позволил ей услышать то, о чем подавляющее большинство и не подозревает. Ниточка расследования по горячим следам привела внимание молодого мага в область мозга не связанную с расшифровкой звуковых или визуальных сигналов. След не был порожден и осознанным сновидением. Это был след воздействия ментального плана, миновавшего органы чувств, не способные воспринимать высокочастотные колебания.
Когда-то практики на концентрацию своего внимания выводили ее из себя. Можно было понять, как концентрироваться на руке, ладони, пальце, краешке ногтя, но как погружать свое внимание в живую ткань, как там искать суставы, сосуды, кровоподтеки или опухоли? Оказалось, что ежедневные тренировки правильных практик позволяли добиваться удивительных результатов. Беда была в жуликах, обманывающих искренние души, находящиеся в поиске истины.
Вот и «третий глаз», вернее – его энергетический образ. Оттенки были чуть ярче обычного, что говорило о недавней активности. Нейробиологи утверждают, что за день размер мозга уменьшается около процента по объему, как мышцы у марафонца или африканца под палящим солнцем. В энергетическом плане этого не видно, но о состоянии судить можно. Умение интерпретировать оттенки энергетических образов это своего рода способность переводчика, подбирающего соответствующие выражения в другом языке, а не составление дословной фразы. Например, у некоторых есть чувство врожденной грамотности, у Вари было чувство врожденного восприятия мира в более широком частотном спектре, чем семь цветов радуги или тактильные ощущения. Это было не постоянно – только при особом состоянии сознания, до которого нужно было дотянуться.
Вхождение в такое состояния было ступенчатым. Сначала воспринималось свое эфирное тело, похожее по ощущениям на раздутую кожу, затем нащупывались астральное и ментальные тела, не имеющие точных границ, а, скорее, напоминающие огромные мыльные пузыри, надуваемые уличными циркачами. Почти прозрачные, с тонкой цветной пленкой, словно масляное пятно на воде в отраженном солнечном свете. Медленно и осторожно погружаясь своим вниманием в них, можно было проникать в глубину, считывая информацию. Становиться энергетическим сталкером было непросто, но очень интересно.
Варя почувствовала, как заиграл зеленоватый оттенок со светлыми прожилками. Чуть правее виделось темно-синее пятно с зеленоватым кантом. Без усиления своего внимания гребнем фараона, девушка навряд ли смогла заметить это. Представив образ телескопической антенны, она вытягивала свое внимание все более тонким и заостренным лучом из мощной основы. Получившийся инструмент позволил прикоснуться к самым удаленным областям мозга, не нарушая их энергетической структуры, хранившей информацию.
Следы были очень похожи, почти сливались, но их было два. Зеленоватый по форме напоминал зигзаг славянской руны силы или нормандской победы, а тот, что потемнее, воспринимался чем-то неопределенно расплывчатым. Увидеть что-то еще Вари было не под силу, но и этой информации было достаточно, чтобы сделать вывод. Осознанно она могла бы выйти на такой уровень ментального плана, но для этого нужно было бы подкачать немало энергии с нижних чакр в аджну, а затем выполнить сложную практику. После таких упражнений всегда наступала апатия и усталость, приходилось «подзаряжать свои батарейки». Ничего подобного Варя не делала и вялости не ощущала. Значит, это был след чужого воздействия. Кто-то намеренно сфокусировал ментальную энергию общения двух существ, не предназначенных для нее. В сознании девушки мелькнула догадка – отпечаток в ее памяти был копией чужого разговора.
И девушка была почти уверена в том, кто бы это мог сделать.
Глава II
Выйдя из метро, Варя заторопилась к унылому невысокому зданию постройки пятидесятых годов, на первом этаже которого располагалась районная библиотека. В этот час утренняя Москва принадлежала служивому люду, спешащему на работу. Они еще не делились на менеджеров и начальников, генеральных и курьеров, хирургов и строителей – они все спешили. Забыв об одном из основных жизненных принципов человека, как свобода, они стремились добровольно ограничить ее, по крайней мере на весь еще только начинавшийся день. Подобно приливу и отливу, утренние волны несли массы людей по извилистым фьордам улиц и перекрестков в одну сторону, а вечером возвращали обратно.
Каждый раз становясь частичкой этого бурлящего, то и дело вспенивающегося вала, девушка ощущала свою беспомощность и зависимость. Ее дух протестовал, всякий раз задавая один и тот де вопрос – кто придумал эту систему многоступенчатой подчиненности, сформулированную в придуманных кем-то документах, где самым популярным словом было – должен.
– Хорошая мысль, – неожиданно прозвучал насмешливый голос.
Девушка машинально оглянулась, еще не понимая, что этот голос слышит только она. Вокруг лавиной двигалась толпа спешащих людей с одинаковым выражением озабоченности на лицах.
– Мне нравиться, когда ты начинаешь задавать подобные вопросы.
– Александр! – мысленно воскликнула девушка, догадавшись, кто с ней говорит.
Наконец она увидела золотистые кудряшки на плечах высокого молодого мужчины, сидящего на скамейке пустой трамвайной остановки, обклеенной объявлениями, словно осенними листьями.
– Присаживайся, и достань свой телефон, а то кто-нибудь вызовет «белые халаты», глядя, как ты общаешься сама с собой.
Варя была просто влюблена в этот голос – уверенный и чуть ироничный.
– Привет! Я так рада, – девушка села на краешек скамейки рядом с мужчиной, – давно не виделись…
– У нас разное время, красавица.
Их глаза встретились, и сердце девушки застучало часто и неровно.
– Я что-то не так сказала? – растерянно проговорила она.
– Когда ты начинаешь произносить пламенную речь, достойную Перикла на площади Агора, твою ауру видно издалека.
– А я смогла бы выступить на такой площади?
– Нет, – засмеялся собеседник, – во времена Перикла тебя бы до пятнадцати лет выдали замужем, так что в этом возрасте ты бы уже родила двух-трех малышей и занималась бы только домом.
– И это свобода? – вспыхнула Варя.
– Свобода всегда ограничена рамками закона и традиций – любил повторять мой учитель.
– А правда, что Аристотель определял свободу, как осознанную необходимость? – живо заинтересовалась девушка, забыв о промелькнувшем возмущении.
– Нет, он не приписывал себе чужих мыслей, но я уверен, что слышал подобное выражение гораздо раньше, чем его повторил Спиноза.
– Интересно, Аристотель был строгим наставником?
– Он был учителем. Истину отстаивал до конца, но всегда был справедлив. Не припомню, бывал ли он строг, чего не могу сказать об отце… – Тень сожаления пробежала по красивому профилю, обрамленному золотистыми кудряшками. – Даже по отношению к матери.
– Извини за мое любопытство, – тихо произнесла девушка. – Это было бестактно.
– С таким настроением, ты не одолела бы в споре и торговца овощами, – великодушно улыбнулся собеседник. – Хотя твоя утренняя речь была вполне аргументирована.
– Значит, все слышат мои утренние тирады?
– О, да! На всю Ивановскую…
Варя замолчала, борясь с одолевшей ее неловкостью.
– Каждый раз, поднимаясь на ступеньку выше в своем развитии, – лукаво произнес Александр, – не только ты видишь больше, но и тебя.
– Значит, сегодняшние голоса – намек именно на это?
– Всегда говорил, что ты умница! – его кудряшки весело заплясали от резкого поворота головы, словно в подтверждение сказанного.
– Если я правильно понимаю, – продолжила мысль собеседника девушка, – сняв высокочастотную блокировку мозга, я открыла ворота в обе стороны?
– Когда ты отдергиваешь штору, чтобы полюбоваться видом из окна, это означает, что и тебя видно в проеме.
– Значит, нужно ставить защиту. Я поищу… Но думаю, что главное все же в том разговоре… Признаться, меня больше интересовало, как я услышала голоса, а не что я слышала… Это ошибка, и потому ты здесь.
– И мудрость книг понятна лишь пытливому уму, сказал бы Гомер.
– Ах, Александр, мне так не хватает учителя, который смог бы мне объяснить…
– Просто прислушивайся. Твой учитель – ты сама. Знания даются только достойным.
Они помолчали какое-то время, поглядывая на спешащих прохожих, потоки автомашин и переполненные трамваи. Все так привыкли к ежедневным утренним столпотворениям, что считали это нормой.
