Мила Иванцова - Ключи от лифта

А еще через несколько дней домработница Мария сломала ногу, и все ее обязанности по кухне и уходу за домом легли на плечи Лизы. Новую домработницу муж нанимать не торопился – это вам уже не холостяцкий дом, где некому о нем позаботиться. Не то чтобы Лизу пугала работа, она и раньше охотно помогала Марии и даже не любила, когда та убирала в их спальне, складывала или стирала личные вещи, – все это молодая жена потихоньку делала сама, сохраняя контроль за «своей территорией». Но территория скоро слишком расширилась, а сил почему-то было маловато. Анализы показали анемию и нестабильность давления. Лиза пила какие-то таблетки и витамины, муж все чаще раздражался, кричал на нее, грюкал дверями и оставлял дома одну, хотя, вообще-то, был рад перспективе получить наследника.

Где-то перед Новым годом, когда прошли трудности первых месяцев и организм Лизы обрел равновесие и привык к новой маленькой жизни в нем, она повеселела, стала активней, и это не прошло незамеченным. Несколько раз супруги ездили в небольшие путешествия по стране. Лиза наслаждалась новыми впечатлениями, фотографировала пейзажи и интересные дома, радовалась подаркам, которые покупал ей муж в магазинчиках.

Однажды Он сказал, что нужно попутно с прогулкой сделать одно дело – привезти в клуб новенькую, которая переходит к нему на работу из другого городка. Лиза не возражала. Тем более что та оказалась ее землячкой. Пока Лиза ждала мужа, фотографировала странный памятник и пыталась разобрать надпись на старинном языке на камне, Он вернулся к машине не один. Высокая, худощавая девушка, блондинка с очень короткой стрижкой, безразличными глазами и шеей, перемотанной черно-белым шарфом, держала в руке небольшой рюкзачок и казалась безучастной ко всему, что происходило.

Сердце Лизы сжалось. «Наверное, новенькая, – подумала она. – Дикий, худой воробышек… Сколько же ей лет?» Она улыбнулась девушке, но та в ответ молча кивнула и скривила губы в улыбке, плохо скрывавшей скепсис.

Все сели в машину – супруги впереди, девушка сзади. Лиза, все же радуясь, что встретила землячку, оглянулась и спросила, как ее зовут. Девушка на миг уставилась серо-голубыми глазами в каштановые глаза Лизы, а потом приложила руку к горлу, точнее, к шарфу, который был намотан на шее.

– Это Лиля. Она простужена, – объяснил, оглянувшись, муж. – Не может говорить, голос пропал.

Лиза сочувственно покачала головой, посоветовала пить больше горячего, вздохнула и повернулась лицом по ходу машины. В это мгновение девушка глянула на водителя так, словно бросила ему в затылок камень. Потом она подоткнула под голову подушечку, лежавшую на сиденье, поджала под себя ноги, свернулась калачиком и уснула.

После нескольких путешествий, увидев, что Лиза чувствует себя хорошо и не против компании, муж попросил ее немного помочь в баре одного из его клубов, потому что заболел второй бармен. Лиза согласилась. Она и правда немного засиделась дома, а когда родится ребенок, будет совсем к нему привязана. Да и много там девушек-землячек из бывшего СССР, можно пообщаться. Хотя отношение к ней уже было не как к своей – это жена хозяина! Кто-то тихо завидовал, надеясь, что и им когда-нибудь может повезти, кто-то «точил зуб» и готов был при первом удобном случае подставить подножку, кто-то бросал сочувственные взгляды. Но то, что ее ожидало дальше, Лиза никак не могла предвидеть. Вскоре ей пришлось работать до четырех или пяти часов утра в клубе, да еще и без зарплаты – кто же платит жене?!

Привозил ее Брас, он же забирал утром домой уставшую женщину, которая падала с ног, ненадолго засыпала, а потом еще должна была управляться по хозяйству. Они почти никогда не разговаривали. Этот парень вообще был довольно молчаливым, будто робот, который выполнял свою работу как следует, и все. Вот к чему он относился с душой, так это к цветам на клумбах вокруг их дома. Лиза не раз незаметно наблюдала, как он хлопочет вокруг них – пушит им землю, поливает, опрыскивает, гладит руками бутоны и даже разговаривает с ними. Казалось, что к Лизе он тоже относился сочувственно, но никогда никак этого не проявлял.

По ночам она поглядывала из-за барной стойки на веселых и шумных гостей и на хостес, которые их развлекали, на мужа, который, попивая, вел разговоры с клиентами, заигрывал с девушками, и было заметно, что с иными из них отношения были давними и не только служебными. Блондинка Наташа, танцовщица из Прибалтики, откровенно висла на ее муже, стервозно ощущая свою безнаказанность. А когда Лиза, не сдержавшись, сделала ей замечание, то виноватой оказалась она, а не эта шлюшка. Муж в гневе выплеснул на Лизу из бокала шампанское и велел возвращаться в бар. Потрясенная Лиза вылетела из клуба, поймала такси и остаток ночи проплакала дома. Несколько следующих дней муж извинялся и пытался примириться при помощи цветов и подарков, говорил, что выпил лишнего, погорячился и что с Наташей ничего такого, просто Лиза не понимает шуток… А потом уговорил ее опять выйти на работу.

И опять приходил, поддерживал компании, исчезал, говорил – работа, еще один клуб, но женское сердце уже ощущало неладное. Лиза сердилась, то молчала, то выговаривала Ему дома, чтобы не устраивать семейные сцены на работе, но получала в ответ только грубость. Куда девался тот влюбленный, который мчался к ней по ночам из соседнего городка и горел желанием сделать из нее не любовницу, а жену? Добился своего и остыл. Но зачем же тогда все это было?!

Лиза ругала себя за то, что поспешила с оформлением брака, что так быстро забеременела, что бежать ей, собственно, и некуда. Как-то она позвонила Ирине и проговорила с полчаса. У нее не выходило из головы сказанное на свадьбе о московской доченьке, хотелось расспросить, как она решилась удрать от мужа, до какого предела терпела, да и, собственно, как смогла сбежать, да еще и с ребенком? Вообще-то, Лиза была довольно терпеливой. Но в минуты отчаяния за себя не ручалась. Не знала, сколько еще унижений сможет вытерпеть за теплый угол в богатом доме и за смену статуса «хостес» на «жена».

Однажды в клубе вдруг появилась с клиентом Лиля. За своими переживаниями Лиза как-то и забыла об этой девочке, от которой не услышала тогда в машине ни слова. Лиля тоже ее узнала и кивнула дружелюбнее, чем в прошлый раз. Не то чтобы Лизе хотелось общения: будучи уже в середине срока беременности, она ужасно уставала от ночной работы, шума, дыма, стояния на ногах, но почему-то захотелось расспросить, откуда эта девочка родом и как ей работается в другом клубе.

Выбрав свободную минуту, новые знакомые вышли в дамскую комнату для персонала и присели поговорить. Перекинулись общими фразами о родине, о погоде и клиентах, а когда из комнаты вышла танцовщица, которая поправляла макияж, Лиля тихо и быстро заговорила:

– Мое имя – Оля, и ни в каком я не в клубе работаю. Я живу и «работаю» в борделе твоего дорогого мужа, куда эти скоты, – она кивнула на двери, – приходят из клуба. То ли в сопровождении ваших девушек, когда кто-то из них хочет подработать, то ли просто к нам, ткнув пальцем в фото в альбоме или назвав чье-нибудь имя.

Лиза открыла рот и так и замерла, захлебнувшись тем, что хотела сказать. Она смотрела широко открытыми глазами на девушку, почти девочку, худенькую, высокую, с короткой растрепанной стрижкой, непохожей на ухоженные прически соблазнительниц, и ее начинало понемногу трясти. Сначала задергалось веко на левом глазе, потом вздрогнули плечи, по бедрам пробежали мурашки: она сидела, словно оцепеневшая, а в голове безумным калейдоскопом проносились разные события, моменты, стоп-кадры, на которые она в свое время не обратила внимания.

– Ты давно из дому? – проскрипел ее сдавленный голос.

– Без малого год.

– Сколько ж тебе лет?

– Семнадцать, – прошептала Оля, осторожно глянув на дверь.

– Но… но как же?! – Лиза еще больше округлила глаза, а потом прищурила их, задавив веками слезы, уже готовые выкатиться наружу.

Она прикусила нижнюю губу и замерла в кресле, держа руку на животе. И вдруг там, внутри, что-то шевельнулось, чуть сильнее, чем было уже несколько раз ею замечено. Женщина хватанула ртом воздух, встревоженно взглянула на Олю и положила другую руку на живот.

– Скоро тебе? – сама едва сдерживая слезы, спросила девушка.

– Да еще четыре месяца.

– Так что ж он, сволочь, тебя тут припахивает по ночам?! Богач гребаный! Пусть бы уж нас мучил – так мы тут товар, а ты ж вроде жена…

Услышав шаги за дверью, Оля одним прыжком оказалась около зеркала и начала подкрашивать губы, а Лиза так и осталась сидеть в кресле, обхватив руками уже хорошо заметный живот.

– Лилька, тебя уже клиент ищет, – сообщила, входя, одна из девушек, – сердится, говорит, зачем надо было в клуб проситься, чтобы он тут сам сидел? Выгуливает тебя, так и выгуливайся на все деньги! Иди раскрути его, пусть заказывает побольше! Не в кино пришел!