Алексей Вилков - Запад – Восток
– Ты не так меня поняла. Да что тебе объяснять, все равно не поймешь!
– Видим, ты не простая женщина. Сложно господину будет с тобой, но он и не таких строптивых девиц укрощал.
– Неужели? Я его пну между ног – мало не покажется!
– Фу, как непочтительно, как ты смеешь? – поморщилась Сабина. – Какая невоспитанная особа! Ты не наших кровей, твоя кожа слишком бела и нежна.
– Немудрено. Мое появление здесь чистой воды недоразумение. Я объясню вашему господину, какие его ожидают последствия, если он не извинится передо мной и не отправит в Москву бизнес-классом. Тогда он поплатится!
– В прошлой жизни, когда я жила в Малайзии, много общалась с русскими. Очень щедрые люди, и мужчины у них красивые, а женщины чаще пышные, бледнолицые. Но почему-то русские мужчины часто приезжали в одиночку и ухлестывали за нами. Они молчаливые, угрюмые, слова не вытянешь. Танцевать не любят, обычно в отелях сидят или прогуливаются. Но если начнут говорить, не остановишь! А женщины ваши тянулись к нашим мальчикам. Что в них нашли? Ни кожи ни рожи, один хребет, и тот вот-вот хрустнет, как стебель сахарного тростника. Для разнообразия что ли?
– Видимо, ты на секс-курортах прохлаждалась, – съязвила Катрин. – Естественно, они приезжали налегке, без балласта – иначе не расслабишься.
– Я была танцовщицей! – возмутилась Зейнат.
– Хватит спорить, – прикрикнула Сабина, хлопнув в ладоши. – Нам велено жить в согласии и дружбе.
Жены послушно смолки, и только Хария улыбалась, не улавливая смысла их беседы, и надувала без того пухлые щеки.
Катрин поднялась и попрыгала:
– Отлично, я еще не разучилась стоять, ножки меня слушаются! Спина затекла, но в целом я в хорошей форме. Эх, смоюсь от вас, даже не заметите. Я уже придумала план, но вам, разумеется, не скажу – вы донесете вашему господину. Кстати, когда он соблаговолит спуститься с небес на грешную землю и навестить меня? Или боится получить в глаз?
– Когда соблаговолит, тогда и спустится, – ответила Сабина, исполняя предназначенную ей роль старшей жены. На ней лежит ответственность за младших жен, и именно она представляет интересы мужа, а значит, обязана защищать его и любить преданней всех остальных. – Не переживай, совсем скоро ты увидишь его. Он очень милый и заботливый господин.
– Я вся трепещу от страха! – дразнилась Катрин. Она пребывала в странном возбуждении и была готова броситься прочь. Если бы жены догадывались о ее планах, то непременно бы приковали ее вновь. Поворчав еще немного, она прекратила паясничать и с видом победителя уселась обратно на матрас.
«И в самом деле, истерика неуместна, – благоразумно решила Катрин, почувствовав урчание в животе. – Пустая трата сил, а у меня и так истощение».
Словно прочитав ее мысли, Сабина вновь позвала слугу. Он тут же показался из-за двери, везя за собой причудливую тележку на колесах, уставленную аппетитными яствами. При виде ломтиков ананаса и груши вперемешку с крупной спелой черешней у голодной Катрин потекли слюнки. В кувшинах плескалась вода и свежевыжатый яблочный сок. На подносе красовался блинный торт, украшенный имбирем и изюмом, фисташки, вымоченные в розовой воде, и стебли сахарного тростника. А на глиняной доске взгляд приковывали папайя, манго и кремовые яблоки. Таких изысканных деликатесов Катрин не пробовала и никогда бы не познала их вкус, если бы не положение невольницы. Телега источала тонкий аромат благовоний.
– Чем так сладко пахнет? – спросила Катрин, без спроса набросившись на фрукты.
– Это благоухание масла лотоса, – объясняла Зейнат, – а еще нарциссов, белого жасмина и лилий. В той чаше благовония из фиалкового масла.
– Чудно! Я так поняла, Зейнат раньше жила в Малайзии и соблазняла приезжих туристов?
– Никого я не соблазняла!
– Ладно, как знаешь, – не стала спорить Катрин. – Сабина, а ты откуда родом? Гляжу я на тебя и думаю, что из близлежащих краев. И ты самая старшая жена, самая мудрая из всех. Угадала?
– Ты неплохо разбираешься в людях, – одобрительно ответила Сабина. – Я родилась в Эмиратах. Через год будет десять лет, как я принадлежу мужу. Я появилась на свет в Абу-Даби в семье нефтяных королей. С малых лет я не знала, что такое нужда, но росла в строгости, соблюдая законы шариата – это единственный верный путь. Ислам – самая молодая религия, и постепенно он распространится на другие страны, вовлекая все больше верных сторонников. Все мои братья закончили медресе, а я какое-то время училась в исламском университете, но не успела завершить обучение. Я вышла замуж и ушла с последнего курса, но не жалею об этом. Все, что нужно для жизни, прописано в Коране, а светское образование пригодилось лишь отчасти. Я владею разными языками – это, пожалуй, наибольшая выгода от обучения. Языки я люблю, но практиковаться приходилось редко. Чаще читала разрешенную иностранную литературу, которую из деловых поездок привозили братья. Иногда читала допоздна, но без фанатизма. Это не мешало мне чтить закон и соблюдать посты. Мои братья постоянно совершают хадж, они очень религиозные. Мы потомки племени суннитов, и каждый год они отправлялись с паломниками для жертвоприношения во время Курбан-Байрама, а я сидела дома и читала Абу Нуваса, заучивая его стихи наизусть. Когда я была маленькой, то любила арабские народные сказки, истории про Али-Бабу, Аладдина, Синбада-морехода. Я мечтала, что мой будущий муж будет похож на этих отважных героев. Так и получилось: в шестнадцать лет отец познакомил меня с Сафаром. Я и раньше видела его, когда он приезжал к нам. У него с отцом общие интересы, они продают нефть, наше единственное богатство. А на этот раз отец официально представил мне Сафара и сказал, что я должна стать его первой женой. Это укрепит наши семьи, а следовательно, и бизнес. Я не имела права перечить отцу и никогда этого не делала. Воля отца – воля Аллаха. Не успела я оглянуться, как стала женой Сафара, стала принадлежать ему душой и телом. Он брал мое тело и мою душу, и я доверяла ему самое сокровенное. Все, что у меня есть. Саму себя…
«Тяжелая судьба, – подумала Катрин, слушая исповедь Сабины. – Жертва воспитания. Ей не привить европейские ценности, с ней не договоришься. Ортодоксальна, как пятьсот лет назад. Похоже, она искренне любит этого проходимца. Любит слепо, подчиняясь ему, целиком растворяясь в нем. У нас ее назвали бы мазохистской, но здесь это клише не подходит. Она слишком фанатична, слишком предана ему и совершенно себе не принадлежит».
– И ты смиришься с уготованной участью, – покорно настаивала Сабина. – Поверь, все приходит свыше и всем воздается с небес. Всевышний милостив, он примет тебя в свои объятья.
– А если я не хочу? Если я не согласна? – осторожно заметила Катрин. – Я несколько другого склада. Не все такие кроткие и правильные, как ты.
– Придется. Многие поначалу спорят, а потом становятся послушными.
– И Зейнат так легко смирилась? – спросила Катрин, надеясь найти поддержку у малазийской красотки.
– Я зря сопротивлялась. Теперь я смиренно чту все законы, как прилежная мусульманка, – произнесла она поникшим голосом. – Просто хочу жить и не хочу возвращаться в дырявую хижину. В принципе, меня все устраивает.
– А Хария? – не сдавалась Катрин. – Она тоже сдалась?
– Она с нами недавно. Скромно ведет себя, не привыкла, стеснительная. Я не думала, что представительницы Страны восходящего солнца так долго ко всему привыкают. Непонятно, что Сафар в ней нашел и почему взял третьей женой. У него особый вкус, я часто его не понимаю. Во дворце живут десяток прелестных женщин, которых он не наградил этой честью, а Харию почему-то выбрал. За что? Неизвестно. Я боюсь спросить его, боюсь попасть в немилость.
– Так вас здесь много? – удивилась Катрин, ощущая грандиозность происходящего. – Вы официальные жены, а есть еще типа любовницы, наложницы, рабыни? Так?
– Не всех же брать в жены, это было бы неразумно и глупо. Только избранных. Хария чем-то его прельстила.
«Вот дела! – изумлялась Катрин. – Здесь целый притон во главе с тронутой теткой. Я-то точно не удостоюсь великой чести. Больно надо! Уж лучше… Нет, не будем о грустном».
– У нас очень хорошо, ты не будешь ни в чем нуждаться, – уверяла ее Сабина. – Не перечь, будь послушной, ублажай господина, и он вознаградит твои старания.
– Как птица в золотой клетке, – хмыкнула Катрин. – Я превращусь в канарейку: буду прыгать по искусственным веткам и издавать печальные трели, а мой господин будет щедро сыпать корм и слушать мои песни.
– Поверь, не самая плохая альтернатива. Особо непослушные плохо заканчивают: никто их не находит, и никто о них не вспоминает. Они исчезают без следа.
– Не продолжай, – остановила Катрин. – Они попадают в царство небесное, я догадываюсь. Меня смущает Хария, – пристально взглянула она на японку. – Молчит, но внимательно слушает нас. Неужели она не понимает ни слова? Как ее раньше звали?
