Алиса Ренар - Изольда

– Я не буду с вами спорить, Анита. – Наталья Григорьевна еще раз порылась в памяти, мучительно стараясь вспомнить трудное отчество женщины, но быстро оставила попытку. Имя гостьи изначально тоже звучало по-другому, но, сжалившись над русскими собеседниками, Амангалиева согласилась отзываться на Аниту. – Воля ваша, выбирайте то, что нравится. Предлагаю начать с грязевых обертываний, потом – омолаживающий курс для лица у косметолога, маникюр, педикюр, общий тонизирующий массаж…

Через час женщины взяли тайм-аут между процедурами и, заказав в кафе-баре по легкому диетическому салатику и по бутылке минеральной воды, уселись за круглый столик у огромного, во всю стену, аквариума.

– …а если бы я родила ему сына, наверное, все было бы иначе. Нет-нет, Леночка для него родная, он же с младенчества растит ее, Виктор удочерил Лену, так что… Но общий ребенок связал бы нас, вы согласны со мной? – Наталья аккуратно подцепила вилкой кусочек красной капусты, словно нехотя отправила его в рот, с хрустом прожевала и рассеянно опустила вилку. – Мама всегда говорила: хочешь удержать мужа – роди ему сына!..

– А Арсений разве не сын Виктора Андреевича? – Анита на миг отвела глаза от плавающих рыбок и вежливо посмотрела на Наталью. В полутемном баре черные раскосые глаза гостьи выглядели так же таинственно, как тонированные стекла автомобиля: полные жизни, но непроницаемые для посторонних взглядов.

– Сын… От первого брака, не мой, – вздохнув, Наталья налила в пузатый бокал минералку и двумя глотками выпила ее. – Хороший парень, на Виктора похож, они с Леной большие друзья. А вот братишку я им не смогла подарить. Не получилось у меня…

Наталья опустила глаза на свои руки с нервно подрагивающими пальцами и глубоко вздохнула. Опять она разговорилась и никак не может остановиться, все болтает без умолку, повторяя одно и то же, ходит по кругу, как нагруженный поклажей осел. Тот тоже никак не сойдет со своей тропы, так и бредет, наступая на собственные следы. И Наталья говорит вроде бы о разном, но все сводится к одному. Словно кому-нибудь интересны ее проблемы!.. Но как заставить себя молчать, когда все время мучительно хочется выговориться? Особенно если тебя внимательно слушают, точно в твоих словах и правда есть смысл!..

Вздохнув, женщина отодвинула от себя тарелку с недоеденным салатом и замерла, выставив локоть на стол и подперев голову кулаком. Ей надо было принять таблетку перед походом в салон, тогда бы она не расчувствовалась от слезливой мелодии, которую включила массажистка, и уж точно не искала бы утешения у своей компаньонки. Но нет, Наталью пробило на откровенность, и она не придумала ничего лучше, чем пристать к Амангалиевой с душещипательной беседой! Как стыдно. И все же в этой женщине она нашла превосходную собеседницу: внимательную, заботливую, сопереживающую!

Взглянув на Аниту, скользящую безразличным взглядом по дну аквариума, Наталья вздохнула. Она обманывает себя. Ей просто хочется думать, что ее слушают, вот и все. У этой женщины не лицо, а неподвижная маска, за которой не видно эмоций, и при желании можно наделить ее любыми чувствами, просто придумать их. Она не возражает и не перебивает Наталью, иногда задает вопросы и вежливо молчит, когда ее ни о чем не спрашивают… Может быть, она и правда сочувствует ей? Но, возможно, Анита просто не понимает и половины того, что говорит Наталья. Впрочем, какая разница. Она хорошо слушает – это самое главное!

– А у вас есть дети? – Наталья рассеянно постучала ногтем по бокалу, добиваясь мелодичного звона, и удивленно вскинула бровь, заметив странную реакцию Аниты на свой вопрос.

Она что, уже спрашивала гостью об этом? Да вроде нет… Но женщина вдруг вскинулась и даже на мгновение изменилась в лице: рот ощерился, глаза заблестели… Хотя, наверное, Наталье все это показалось из-за зеленоватых отсветов, падающих из аквариума на лицо Амангалиевой. Игра света и тени, ничего более.

– Нет, мы с Нурланом Сагитовичем решили детей не заводить, мой муж посвятил себя творчеству, это очень тяжелый труд. – Анита уставила на Наталью немигающий взгляд и так долго всматривалась в нее, что Зарецкая поежилась от странного ощущения, вызванного столь пристальным вниманием. – Мы сделали свой выбор и не жалеем о нем, потому что для Нурлана жизнь – это искусство, музыка, опера!..

А вот она бы так не смогла. Прикрыв глаза, Наталья вызвала в памяти образ Нурлана, коренастого, с узкими карими глазами, обведенными темными кругами, со слегка одутловатым лицом… Посвятить всю свою жизнь этому мужчине? Нет, такой подвиг не для нее. Конечно, Нурлан великий певец, его знают и ценят во всем мире, от его голоса просто дух захватывает, а в молодости он, наверное, к тому же был хорош собой, но – ради него отречься от детей, от комфортной жизни, от нормального женского счастья? Наталья не в силах этого понять. Один, даже самый лучший мужчина, никогда не заменит ей собственного дома, в котором она – жена, мать, хозяйка, центр вселенной! Но Анита сделала свой выбор, значит, именно этого ей и хотелось!

– Мы ездим по разным странам, у Нурлана гастроли по всему миру, и я всегда рядом с ним, – женщина завела монотонную речь, низко склонившись над скатертью и пристально изучая листик салата, упавший с ее тарелки. Скривившись, Наталья устало качнула головой: похоже, их роли поменялись – теперь она без особого усердия изображает внимание, а Анита говорит и говорит, мерно кивая головой в такт своим словам. – Я тщательно слежу за питанием Нурлана, забота о его здоровье – мой долг. Я очень ответственно отношусь к своим обязанностям!..

Вздохнув, Наталья с легким нетерпением посмотрела на большие круглые часы с витиеватыми циферками, висящие над дверью бара. Наверное, пора заканчивать перерыв, сил больше нет отдыхать. И так они уже двадцать минут здесь торчат, бессмысленно изливая друг другу душу. Пора на процедуры. Минут сорок на педикюр и маникюр, и можно возвращаться домой. А там – проводить Нурлана и Аниту в их комнаты, убедиться, что у гостей есть под рукой все необходимое, договориться с Милой об утреннем завтраке и наконец – спать!..

– Я всегда внимательно отношусь к его здоровью, для меня самочувствие мужа важнее, чем собственное, я ужасно нервничаю, когда Нурлан болеет. – Анита покорно поднялась со стула и вслед за Натальей поплелась к двери, на ходу поплотнее запахивая просторный халат и путаясь в его полах.

Наталья нахмурилась и прибавила шагу, пытаясь убежать от надоевшего разговора. Черт бы побрал занудную гостью с ее долгими и нелепыми объяснениями! Какой Наталье интерес в этом, если говорит все время одна Анита, а она вынуждена слушать и зевать от скуки! И о чем говорит – о жизни, лишенной всякого смысла, подчиненной чужому ритму, чужим капризам, чужому распорядку дня и болезням! Это же полная чушь, нелепица!..

У двери Наталья замешкалась. Анита догнала ее и, словно подслушав мысли Зарецкой, мягко прикоснулась к ее руке, обращая на себя внимание.

– Проходите, пожалуйста, – Лена дружелюбно указала гостю на мягкие кресла приятной округлой формы, стоящие по обе стороны от камина, а сама, подумав, уселась на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж, в спальни. – Я не знаю, что вам предложить, Нурлан Сагитович. Виктор Андреевич скоро будет…

– Спасибо, Леночка… Можно, я буду с тобой на «ты»? А меня, пожалуйста, называй Нурланом, мне так привычнее. Хорошо? – Мужчина с нескрываемым восторгом осмотрел просторный зал, задержал взгляд на стилизованном под шкуру бурого медведя мохнатом ковре, лежащем на полу перед диваном, полюбовался богатой коллекцией охотничьих ножей над камином.

– Да, конечно. – Лена рассеянно поправила непривычно короткую челку и переступила с ноги на ногу, поежившись, словно от холода. Она уже собиралась лечь в постель, когда мать с отчимом вернулись из ресторана и притащили с собой гостей. Девушке пришлось в срочном порядке привести себя в порядок, одеться и спуститься в зал. И вот теперь она вынуждена изображать хозяйку перед этим немолодым усталым человеком, который желает, чтобы она звала его по имени! Хотя какая ей разница, собственно? – Хотите выпить чего-нибудь: коктейль, виски, коньяк? Или, может, попросить домработницу принести вам поесть?..

– Нет, спасибо, Леночка, ничего не надо. – Нурлан ласково взглянул на девушку печальными темными глазами и смущенно улыбнулся. – Я же только из ресторана, твой отец такой стол нам организовал, что я на еду еще долго смотреть не буду. А спиртного я вообще не пью.

– Зарецкий мне не отец, а отчим. – Поднявшись со ступенек, Лена резко выпрямилась и охнула, ударившись локтем о перила. Ну вот, опять она не удержалась, внесла ненужное уточнение, нагрубила человеку! Могла бы и промолчать, ничего бы страшного с ней не случилось. Хмыкнув, она скривила губы. Разумеется, все самое страшное с ней уже произошло. Больше бояться нечего.