Маша Трауб - Плюс один стул
– Я тебя с того света достану, так и знай, – говорила Евдокия Степановна тете Любе. И тетка стояла, вытаращив глаза, хватая ртом воздух, как полудохлая рыба.
Баба Дуся покачнулась, и Петя, как в бреду, кинулся к ходункам, снес стул, разбил тарелку, подскочил к бабуле и повел ее к выходу.
– Спасибо, – вежливо сказала ему баба Дуся, явно не узнав.
– Бабуль, я сейчас машину вызову, подожди немного. – Петя бережно вел бабушку через толпу гостей, которые расступались и не собирались помогать – хотя бы открыть и придержать дверь.
– Спасибо, милый, не надо, меня Сережа довезет. У меня хороший зять. Заботливый.
– Бабуль, это я, Петя, а папы здесь нет.
– Как нет? Сегодня же утром приезжал Петечку проведать. У меня ж внучок еще есть. Болеет часто, уж я голову сломала, что с ним делать, но ничего, израстется.
– Бабуль, это я, Петя! Твой внук! – чуть не закричал Петя.
– Что? Не слышу я давно. А аппарат не хочу ставить. Не верю я аппаратам. Да и сломаю. Деньжищи-то какие. Не смогу им пользоваться. На полку положу, от греха подальше. Сереж, ты нас с Розой на дачу отвези. И к Петечке почаще заезжай, проведывай. Мальчику отец нужен. Очень он переживает, хоть и скрывает. Скрытный мальчишка растет. Все внутри себя держит. Это он в Розу пошел. А я считаю, лучше сказать как есть, чем изнутри себя трепать да выкручивать. Все болезни от нервов. Все от нервов. А ты хорошо выглядишь, молодец. И Светочке скажи, чтобы заехала к нам. А то совсем заработалась. Я ж все понимаю – у вас дела, молодые вы, бегаете как полоумные. А вы остановитесь, подумайте, у вас ведь сын растет. Ему-то каково с бабками жить?
– Да, скажу, не волнуйся, – ответил Петя. Он усадил бабушку на диванчик в предбаннике и стал звонить в службу заказа такси, умоляя оператора прислать машину побыстрее.
– А то поехали прямо сейчас. Мы с Розой будем рады. И Петечка обрадуется. Я тебя капусткой угощу. Ты ж всегда мою капустку уважал. Да водочки выпьем, по-семейному. С Петей в мячик поиграешь. Он тебя давно ждет. С нами-то какая игра?
– Хорошо, – ответил Петя.
– Вот и правильно. Я ж к тебе как к родному. Спасибо, что денег дал – я хоть забор поправила. Еще бы воду отремонтировать, но я не прошу, ты не подумай. Я ж не для себя – для Петечки да для Розы. Она же без воды не может. Ей кран нужен, как в городе. А то смотрю на нее, как она в тазиках возится, так сердце кровью обливается. Неудобно перед ней. Не привыкла она к тазикам-то. Да и спокойнее будет, если у Пети ванная каждый день горячая.
– Починим, баб Дусь, – пообещал Петя.
– Ты на Светку-то не держи зла. Это она по глупости да по болезни. Это я тебе сейчас тайну скажу, Роза даже не знает. Но Светка-то у меня с наследственностью дурной. Не сама по себе она такая неприкаянная да с придурью. Отец ее такой же был. Слава богу, отмучился рано, помер. Не страдал. А Светке передалось. Так с виду она нормальная, но я-то знаю, что там у нее внутрях делается – нервическая и слабая. Нет в ней силы, а только гордыня непомерная. Как будто ей все должны, все обязаны, а она – никому. И не любит она никого. Ненависти в ней выше края. Как перельется, так и все. Да что я тебе рассказываю – ты и сам уже все понял. Хитрая она, только с виду такая добрая и наивная. Даже Розу обманула, а уж она-то людей видит… У Светки две дороги – или сопьется, или в психушку. Но за Петечку ты не волнуйся. Нормальный он. Я за ним слежу – уж глаз у меня наметанный на такие дела. Так что прости, что скрыла. И Розе не говори. Ей нельзя волноваться. Держится, хорохорится, но я же вижу, что страдает, оттого и придирается. Жалко мне ее. Вот так жалко бывает иногда, что сердце не на месте. Думаю, изведет себя, съест. А что я могу поделать? Только смотреть на это. Ты ж про мать-то не забывай. Скажи ей слово ласковое, ей и хватит. Много нам и не надо. Спасибо, Петечку нам оставили – свет в оконце. Ради него и живем, ползаем. А что мы здесь? Кто помер-то?
Баба Дуся увидела проходящих мимо женщин в черных платьях.
– Да нет, все хорошо. Никто не помер. Мы вот с Ксюшей поженились, – ответил Петя. – Пойдем, баб Дусь. – Петя повел бабушку к подъехавшему такси.
– Вот и правильно, что поженились! Счастья вам. Берегите друг друга, – радовалась баба Дуся, усаживаясь на сиденье. Петя пристраивал ходунки. – Ну, иди, гуляй, я сама доеду, не буду мешать. – Баба Дуся прижала его к груди и поцеловала в макушку.
– Вот довезу тебя до деревни и вернусь, это же недалеко, – сказал Петя и сел на переднее сиденье.
Уже через минуту баба Дуся спала, и Петя радовался, что дорога ей и вправду покажется короткой и он не будет слышать противного голоса тамады и больше никто не заставит его делать из воздушных шаров собачек, отвечать на дурацкие вопросы и пить шампанское из туфли невесты. Он довезет бабу Дусю до дому, вызовет соседку, которая за небольшую плату приглядывает за бабулей, и сам ляжет спать. Выпьет водки и сразу же ляжет. На свою старую кровать, с толстой периной, пышной подушкой и удушливым тяжелым одеялом. И пусть кто угодно снимает подвязку зубами с ноги невесты – на этом пункте торжества Ксюша настаивала, считая, что это очень романтично. И кто угодно пусть режет торт, из-за которого переругались Елена Ивановна и тетя Люба. Елена Ивановна настаивала на легком, фруктовом, а тетя Люба требовала «нормальный» торт, чтобы с шоколадом, кремом и коржами. Ксюша разрывалась между цветами и фигурками жениха и невесты в виде украшения. Вот пусть и едят сами этот торт. А он будет спать. Даст бабе Дусе капли, а утром вскопает грядки или что там требуется. Прибьет, починит, залатает. Переоденется в старые джинсы, которые ему малы, в футболку, в которой ходил еще в старших классах школы, и ему будет хорошо. Спокойно. И он будет сидеть рядом с бабушкой, которая оставит за столом пустой стул, на котором любила сидеть баба Роза, и пусть Евдокия Степановна считает его зятем Сережей. Пусть думает, что сватья сидит рядом. Пусть Петя для нее навсегда останется маленьким. Главное, что она его любит. Безусловно, надежно, навсегда, до гробовой доски. Такой стойкой любовью, что над ней не властно время. И это не маразм, а любовь, настолько сильная, что затмевает разум.
Зазвонил мобильный.
– Ты где? – Ксюша даже не кричала, а верещала от возмущения. – Куда ты делся?
– Бабу Дусю отвез, – спокойно ответил Петя.
– Она сама не могла, что ли?! – Ксюша продолжала орать.
– Не могла. Сейчас приеду.
– Можешь не приезжать! Ты все испортил! – Ксюша нажала отбой.
– Бабуль, я поеду, ладно? – Петя подошел к бабе Дусе, которая устроилась в кресле и рассматривала противоположную стену.
– Опять бежишь? Уже? Я думала, переночуешь. Но если надо, так надо. Ты заезжай. Петечка с Розой уже спят, я не буду их будить. Ты потихоньку выйди. И не забывай нас. А то совсем редко приезжаешь. Да и Светочка не лучше. Совсем сына забросила. Давай я тебя провожу до калитки.
– Не надо, я сам выйду.
– Нет, помоги мне встать. Я хочу проводить.
Баба Дуся встала, нащупала ходунки и вышла с Петей к воротам.
– Петечка, внучок, – вдруг совсем другим голосом сказала она и заплакала, от забытья не осталось и следа, – лишь бы тебе хорошо было, вот что я думаю. Ты уж себя в обиду не давай. Бабы, они такие – кого хочешь в бараний рог скрутят. Я ж понимаю, почему ты женился-то и из дома сбежал. Все же вижу. Там о тебе заботятся. И спасибо им. Роза умерла, а с меня что взять? Ксюша вроде хорошая, надежная. Вон как тебя в порядок привела – смотрю и радуюсь. И причесанный, и одетый, чистенький. Ты уж прости, что я без подарка на свадьбу заявилась. И сказала, может, лишнего. Но подарок у меня есть, ты не думай.
– Да не надо мне подарков!
– Надо – не надо, а мы с Розой давно так решили. От нее тебе книги редкие, очень ценные, три штуки. Я их припрятала. А от меня – икона. Еще от моей прабабки икона. С камнями настоящими. Так что ты тут не указывай. Я отдам то, что обещала, а дальше твое дело. Только учти – подарок лично тебе. И пока здесь побудет. Так вернее. И надежнее. В этой тетке, как ее – Любке, что ли, я совсем не уверена. Да и Елена эта, теща твоя, – бесхребетная. С виду – овца драная, а такие опаснее всего бывают. От которых не ждешь, они-то самые подлые и оказываются. Так что пусть здесь все полежит. Не дай бог, надо будет, прижмет жизнь, возьмешь. А не надо будет, так и пусть. Столько лет лежало, и еще побудет маленько. После моей смерти заберешь. Только в дом к этим бабам не неси, а лучше припрячь. Не доверю я им.
– Хорошо, баб Дусь, как скажешь.
– Только ты заезжай почаще, а то не сегодня завтра я упаду, шейку переломлю – и все. Мне ж недолго осталось. Потерпи.
– Баба Дуся, ну что ты…
– Я лучше знаю, что я… Меня и Роза давно к себе зовет. Да и я по ней скучаю. На том свете свидимся и, глядишь, там тоже рядышком окажемся. Подарок свадебный я тебе отдам, Розе я поклялась, только и ты мне одну вещь взамен пообещай. За могилой моей присматривай. И Ксюша пусть тебе помогает. Если хорошая жена, то поможет. А если откажется, то тебе и судить.
