Виктор Пелевин - Смотритель. Том 1. Орден желтого флага
Это было бы похоже — вот только я никуда не упал, потому что сила тяжести перевернулась вместе со мной и полом. Или, может быть, каменный диск пола остался на месте, а вверх дном опрокинулся весь мир.
Возможно, впрочем, все было еще проще — и меня опять провели: твердь под моими ногами даже не сдвинулась с места, просто я в очередной раз поверил во внушенный мне обман. Но в первый момент я был полностью дезориентирован — закричав от страха, я упал на четвереньки.
Когда я решился поднять глаза, то увидел, что нахожусь на круглой площадке, похожей на сцену. Вокруг был полутемный зал, поднимающийся во все стороны пологим амфитеатром. Было прохладно. Воздух еле заметно пах костром и можжевельником: я узнал знакомый с детства запах монастырских благовоний.
В амфитеатре ровными кольцами сидели каменные монахи. На статуи были надеты настоящие парадные рясы — судя по оранжевым аксельбантам и золотым погонам на правом плече, форма клириков старшего ранга. Глаза статуй были закрыты. Они казались ушедшими в одну из высших абсорбций (кто может уйти туда глубже каменной статуи) — и я по детской привычке прочитал про себя несколько благочестивых латинских мантр. То, что я стоял на коленях, было даже уместно.
— Можешь сесть, — шепнул мне в ухо голос Никколо Третьего. — Вот циновка. Ангелы не смогут тебе явиться, пока ты не успокоишь свой ум.
На полу действительно лежал оранжевый мат — его, видимо, Никколо и назвал «циновкой». Загнув его край, я сел, скрестил ноги и погрузился в безмысленную сосредоточенность.
Прошло, наверно, около четверти часа, и до меня долетел тихий удар гонга. Я открыл глаза. Пауза пошла мне на пользу — мой ум был собран и спокоен.
Амфитеатр с каменными монахами выглядел так же. Но кое-что изменилось.
Вокруг меня теперь переливалось какое-то прозрачное и подвижное, как ртуть, присутствие. Я ясно его чувствовал, но совершенно не мог сосредоточить на нем внимание: как только я замечал его в одном месте, оно перемещалось в другое. Оно было повсюду вокруг и нигде конкретно.
Я попытался подняться на ноги — и вдруг мне в горло уперлись сразу несколько острых лезвий.
Я так и замер на месте.
То, что я принял за лезвия, было концами крыльев. А увидев крылья, я увидел и Ангелов.
Их было четверо. Они стояли спинами ко мне — повернувшись, видимо, каждый к своей стороне света. Я сидел точно в центре образованного ими квадрата. Подрагивающие концы их крыльев щекотали мне кожу. Чтобы отделить мою голову от тела, им хватило бы легчайшего движения.
Ангелы казались сделанными из прозрачного серебра. Чтобы увидеть их, нужно было особым образом сосредоточиться и сфокусировать глаза.
Как только я научился это делать, оказалось, что, если сосредоточиться еще сильнее, вместо четырех крылатых спин вокруг появляются четыре больших серебряных лица с сомкнутыми веками. Мне даже не надо было крутить головою, чтобы увидеть лицо за моей спиной — довольно было просто подумать о нем и сдвинуть туда фокус внимания.
Когда я стал ясно различать эти лица, сделалось так темно, что амфитеатр с монахами исчез (или, может быть, он остался на своем месте, просто мое внимание переместилось в более тонкий срез реальности). Теперь со всех сторон была мгла, пронизанная радужным мерцанием, похожим на полярные огни. Я вспомнил первое название ложи Павла Великого — Aurora Borealis.
На лицах Ангелов застыли еле заметные улыбки — но, хоть я больше не видел их крыльев, моя шея чувствовала их острия очень хорошо. Прямо на меня глядело лицо со знаком воды на лбу. За моей спиной был Ангел Огня. Справа — Ангел Воздуха. Слева — Ангел Земли.
— Тебе надо их приветствовать, — шепнул в моем ухе голос Никколо Третьего.
Я прокашлялся.
— Почтенные Ангелы, приветствую вас и склоняюсь перед вами умом и сердцем. И с удовольствием поклонюсь всем телом, если вы уберете свои режущие кромки…
Похоже, меня понесло куда-то не туда. Я укусил себя за губу и сосредоточился.
— Вы, несомненно, следили за происходившим со мной в последние часы — и мне стыдно, что я так неуклюже провалил назначенное вами испытание. Прошу вас разъяснить мне мою дальнейшую судьбу.
— Ты прошел испытание, — сказал Ангел Воды. — В этом ни у кого сомнений нет.
Голос у него был мелодичный и чуть металлический — он напоминал тот самый звон струн, который так освежил меня на лестнице.
— Это неправда, — отозвался Ангел Воздуха. — У меня есть сомнения.
— И у меня, — сказал Ангел Земли. — Очень серьезные сомнения.
Когда говорил кто-то из Ангелов, передо мной вопреки всем законам оптики на время появлялся его лик. То же самое происходило, когда кто-то из Ангелов желал поглядеть на меня. Они были очень похожи друг на друга — если бы не меняющийся знак элемента на лбу, я вряд ли сумел бы их различить.
Как только Ангел Земли замолчал, я опять увидел Ангела Воды. Он улыбался, словно услышал что-то приятное.
— Прошу вас, братья, — сказал он, — выскажитесь.
— По канону, — начал Ангел Воздуха, — испытуемый должен победить трех врагов, доказав, что он господин прошлого, настоящего и будущего. Первым врагом традиционно является дух прежнего Смотрителя — и все остальные владыки, приходящие ему на помощь. Я не заметил в их встрече ни борьбы, ни победы. Я увидел лишь то, что прошлый Смотритель благоволил к испытуемому, и никто из прежних владык не воспротивился. С учетом ошибок Никколо Третьего, которые чуть не привели нас к катастрофе, я остерегся бы считать это удачно пройденным испытанием.
— Воздух все говорит правильно, — сказал Ангел Земли, — но этого мало. Я не уверен, что испытуемый победил второго врага.
— Почему? — спросил Ангел Воды. — Как раз это испытание он прошел безупречно. Он с первого раза установил полный контроль над Флюидом. Этому его никто не учил, кроме обстоятельств. Ярчайшая удача.
— Верно, — сказал Ангел Воздуха. — Но он тут же попался в поединке на элементарный трюк. Он не узнал уловки «прошлое в настоящем».
Голос Никколо Третьего в моем ухе прошептал:
— Это суггестивная атака, когда противнику внушают, что удар был нанесен ему в прошлом и теперь он может лишь пожинать плоды случившегося — хотя на самом деле вся атака происходит в настоящем посредством самого этого внушения… Один из самых коварных приемов, какие существуют. Тебе следует ответить, что твое обучение не было закончено и экзамен приходится сдавать в экстраординарных обстоятельствах.
Ангел Воздуха, кажется, услышал подсказку.
— Да, — сказал он, — это действительно коварный удар. Но прелесть ситуации в том, что испытуемый ухитрился нанести его себе сам. Враг ничего ему не говорил. Испытуемый парализовал свою волю самостоятельно, внушив себе мысль о яде на шпаге противника, хотя яда там не было. Зачем такому человеку враги?
Передо мной возник Ангел Земли.
— Случившееся свидетельствует о чрезвычайной доверчивости и податливости испытуемого, — сказал он. — А что, если цыганка или личный духовник убедят его в существовании некоей уходящей в прошлое причины, по которой должен погибнуть весь мир? Он ведь их послушает…
Ангелы засмеялись, и лица их наложились друг на друга. Действительно, трудно было придумать более оскорбительный образ, чем Смотритель, справляющийся о будущем у духовника или цыганки.
— Прошу почтенного Ангела простить меня, — сказал я, — но у меня нет привычки справляться о будущем. Ни у цыганок, видящих будущее, ни у небесных юмористов. Я предпочитаю выстраивать будущее сам.
Теперь все Ангелы смотрели на меня — причем брови Ангела Земли поднялись на лоб, словно он меньше всего ожидал, что я решусь возразить.
— Хочу также напомнить, — продолжал я, — что инициация проходит в экстраординарных обстоятельствах. У меня не было времени подготовиться к испытанию, как полагается. Тем не менее я его прошел. Поверьте, экзамен был более чем жестоким. Я действовал сам, наугад и наощупь. И смог победить, пользуясь ограниченными возможностями, которые у меня были. Что же смущает почтенного Ангела?
И я уставился в глаза Ангелу Воды. Он улыбнулся. Я почему-то с самого начала был уверен, что он на моей стороне. Не зря ведь я сидел к нему лицом.
— Хорошо, — сказал Ангел Земли. — Допустим. Но как тогда быть с третьим врагом?
— А что не так с третьим врагом? — спросил Ангел Воды.
— Его не было, вот что, — ответил Ангел Земли. — Мало того, в конце поединка со вторым врагом испытуемому на помощь пришла его любовница. Испытание было по сути сорвано.
— Это не так, — сказал Ангел Воды. — В павловском положении об испытаниях ничего не говорится о «трех врагах». Там сказано, — он нахмурился, словно вглядываясь во что-то далекое, — о трех вратах, связанных с тремя временами и тремя встречными. Экзаменационные видения каждого из Смотрителей различаются так же сильно, как посмертные миражи разных людей. Действительно, чаще всего испытания персонифицируются тремя врагами, поэтому так иногда говорят. Обычно на вторых и третьих вратах происходят поединки разного рода. Но бывает и так, что кандидат проходит врата вообще без вражды.
