Мария Назарова - Хост пожарче
– А? Чего тебе? – ударила меня подушкой заспанная приятельница.
– В дверь стучат.
– Ну и что? Иди да открой.
– Ну ок.
– Так и знала, что ты тут! Нет, ну конечно же, где тебе еще быть, как не у этой шалавы?!
– Лика? – окинул я взглядом влетевшую фигуру в обтягивающих лосинах и удлиненной майке.
– Что? Фу, Минин, как от тебя несет алкоголем!
– О! Мамочка пришла! – перебила нас характерным сарказмом хозяйка квартиры – Вика.
– О! Встала! Ну, доброе утро, мать кормилица! У тебя еще и совести хватает появляться ту передо мной?
– Тебя чего Костя бросил? Хм, недолго он продержался! – пофигистически зевнула приютившая меня на ночлег девушка.
– Вика, извини, но тебе лучше пойти попить чаю! – ворвался в этот хаос я.
– О как! Да пожалуйста! – послушалась меня понимающая подруга.
– Фу! Минин! Как ты ее терпишь?
– Как я тебя тебя терплю, тварь! Ты что тут делаешь? И что вообще на тебе надето? Ты ведешь себя как шалава с района!
– Что? Да ты в своем уме?
– Анжелика, с какие пор ты взяла моду на меня орать?
– Да, может, я на эмоциях?
– Ага! После бурного секса пришла? Впечатлениями поделиться? Ну да, конечно! Давай! И как он? Лучше меня?
– Что? Придурок! На себя посмотри! Только расстались, а он уже у этой ночует!
– А может, я тебя в алкоголе топил!
– Топил он меня! Нет, ну вы посмотрите ка на него, он меня топил! Пф!
– Лик, чего пришла? Проверить как у меня дела с Викой? Проверила? Вали!
– Нет – с манерой обиженный женщины фыркнул мой ангел.
– А чего тогда?
– Костя в больницу попал.
– Чего?? Как? – в этот раз орал я.
– Что слышал.
– Слушай, ты! – я схватил вестницу за плечи.
– Ай! Чего совсем ошалел! – из глаз Лики капнули крупные слезы.
– О Боже! Ангел мой! Ангелиночка! Прости меня!
– Да, сейчас не время, просто мне очень больно смотреть на тебя да и вообще… В общем… Я не могу возьми меня за руку?
– Да, конечно, солнце, возьму! – я поцеловал ее длинные пальчики.
– В общем, мы вчера возвращались домой и… – Лику перекрыла волна слез. – Они напали как-то сзади… я не знаю чего они хотели… я попыталась отдать им кошелек, они забрали, но все равно не отступали…
– Что? Зайчик, на вас напали хулиганы?
– Да…
– Ты то в порядке?
– Я да… а вот Костя… на него сейчас страшно смотреть.
Знаешь, бумажный, в этот момент мне казалось, что иду на мучительную смертную казнь, причем впереди гнусным подарком судьбы меня ожидало не отрубление головы или нависающая сверху петля, а что-то более развратное, более кипящее ехидством и жуткостью. В этот момент я шел не по мелко рассыпанной больничной плитке, а по кольям надменно вонзающимся мне в ноги. Я умирал от нескончаемого потока мыслей, причем я знал, что являлось причиной моей смерти – боялся ли я увидеть состояние, в котором пребывал мой товарищ детства или страшился окунуться в глаза так нагло отобравшие у меня мою девочку. Во мне боролись две стихии, но коридор не бесконечен и вот я уже у двери палаты.
– Привет – максимально нейтрально прорычал мой голос сразу же услышанный лежавшем на больничной койке Косте украшенного переломом ноги, вывихом руки и ужасными синяками по всему лицу.
– Здравствуй.
– Я тут тебе апельсинчики принес, – начал было я, но тут же был прерван.
– Ты что тут делаешь?
– Я… ну…
– А. Ясно. Лика уже расщебетала. Вот свиристелка то блин!
– Не смей называть ее так!
– Опачки! А знаешь что? Она моя и я буду называть ее так как захочу! Ясно тебе?
– Ну, знаешь ли что друг! Вот я сейчас не посмотрю, что ты лежачий!
– Антон, вали. Честно, мы больше не друзья.
Я не знаю, какая нечисть танцевала во мне обрядные танцы, но изнутри я просто гнил, так как сейчас я мог ожидать чего угодно, но только не такого. А где же все эти вечные бротовские жесты, мужские усмешки, детские рыцарские клятвы верной дружбы данные нами обоими?! Неужели все это возможно растоптать, как песочный замок на неохраняемом пляже? Хотя Лика не песок, и за нее действительно надо бороться! С этими мыслями я достал из кармана телефон и набрал номер, еще записанный, как «Ангелочек».
– Да, – голосом улыбнулась мне трубка.
– Анжелика, извини, я не разбудил?
– Да, я отдыхала, но еще не спала.
– Ой, извини меня, я не подумал.
– Да нет, что ты, все нормально, я бы все равно не уснула. Ты же знаешь, сон днем это абсолютно незнакомый мне рыцарь.
– Да, ты у меня маленький жаворонок.
– Антон…
– Извини…
– Ничего… Ты уже был в больнице?
– Да, только что вышел из палаты…
– И как там Костя?
– Отлично.
– Ну, не так уже конечно… Но, я рада, что ему не хуже.
– Лик…
– Я так переживала сегодня за него… Надо же, черт меня дернул отказаться от такси до дома…
– Лика, ты не должна себя винить.
– Нет! Должна! Потому что если бы не мое такое поведение, то ему не пришлось провожать меня до дома и этого бы не случилось!
– Ну, тише, тише. Малышка, не плачь – подбодрил я своё солнышко, слыша как меняется интонация ее голоса. – Давай пересекёмся сегодня?
– Зачем?
– Мне нужно кое-что сказать тебе.
– Про Костю?
– Ну… практически.
– Да, конечно.
– Давай вечером где-нибудь в…
– Через час в кафе возле моего дома. Тебе будет удобно?
– Да, до скорого.
– Ага.
И проклятая трубка разлучила нас монотонными гудками.
Теплыми лучами света игривое солнце разрисовывало пластиковые столы незамысловатыми улыбками, я сидел в достаточно легком настроении, подставляя приветливо щеки теплому игривому ветру. Лепестками нежных роз заиграло вдали светлое шифоновое платье, и на меня посмотрела два любознательных уголька – ее добрые глаза.
– Анжелика! Ты напомнила мне изящную садовую розу, уж так ты красиво сегодня!
– Спасибо, Антон. Ты хотел о чем-то поговорить? – расколол мою радостную уверенность строгий голос.
– Да, конечно. Вуаля! – завидев официанта я торжественно щелкнул пальцами – Два бокала розового вина – и переведя взгляд на своего ангела добавил – Твое любимое. – Игривое. Розовое. Надо же сколько моментов в нашей жизни связано с этим напитком.
– Да много – все еще обливал меня холодом родной голосок.
– А помнишь, как на годовщину нашего знакомства я арендовал нам бассейн, а мы в нем даже не искупались. Так и прообнимались всю ночь, ты тогда еще смеялась, что вокруг нас столько воды, а единственное в чем мы замочились это розовое вино.
Ликин взгляд наполнился теплой грустью и она отвела глаза в сторону.
– Антон, мне кажется мы не за этим сюда пришли…
– А помнишь твой шоколадный торт который ты испекла мне день рождения? Ты тогда так старалась, целый день его выпекала, украшала нашими инициалами, а меня попросила купить бутылочку твоего любимого розового вина, и в тот день как назло во всех магазинах просто закончился твой любимый напиток! Я тогда целый день провел в поисках волшебной жидкости, но так и не найдя пришел домой с бутылкой…
– Шампанское, – тихо прошептали ее губы.
– Что?
– Ты тогда пришел с бутылкой розового шампанского…
– Да, – поймал я родную улыбку.
– Антон, зачем ты мне сейчас все это рассказываешь?
– Как зачем? Анжелика, нам ведь так хорошо было вместе, – на этой фразу я чуть снизил громкость своего голоса и перешел в финальное наступление. – Дай же мне последний шанс, я всё должен объяснить. Пойми, что без тебя – я не умею жить…
По моему мнению, эта строчка из песни ее любимого певца, строчка, которая днями и ночами крутится нежным мотивом романтики в ее плеере и строчка, чей невидимый образ навеки стал олицетворением мелодии любви, должна была растопить ее сердце.
– Антон, – Лика вдруг замолчала, сглотнула накатившие впечатления, но быстро взяв себя в руки, продолжила – мне, правда, с тобой было очень хорошо, да, что там хорошо – я была счастлива! Но это все в прошлом, сейчас я с Костей…
– Но…
– Мне пора, – с этими словами она встала с дощатой лавочки.
– Значит, ее я могу уже выкинуть?
– Что это? – мое солнце обернулось к нашему столику, заставив свои кудряшки взлететь к воздуху.
– Пробка. Та самая. От шампанского. Розового. Помнишь, ты тогда весь вечер держала ее в руках, а потом сказала, что это наш талисман…Эдакий символ того, что нашей любви не страшны никакие испытания.
– Извини, – не в силах посмотреть мне в глаза мой теплый лучик света, громко клацкая каблучками, покинул это кафе… Кафе в котором когда-то кстати произошла наша первая встреча… и судя по всему и последняя тоже…
– Когда там день рождения у твоей бабушки? – ворвался я к заспанной, ненакрашенной, одетой в хлопковую ночную рубашку, Вике.
– Чего?
– Ну, ты говорила, что я должен сыграть твоего парня. Так когда это?
– Через три дня, а что?
– Ты поедешь вместе с родителями?
