Леонид Васильев - Седьмого не стрелять (сборник)
– Аркадий, ты крепко влип. Зачем ослушался там, в березняке, – теперь совсем больной. Придется отправить тебя в госпиталь, пока ещё живой. Но, может быть, умереть тебе не позволит Ольга: будет лечить настоями. А на пост пойду опять я. Постельного времени у тебя будет много, займись-ка чтением Библии, это тебя обогатит.
Дружок послушно кивнул головой и стал медленно пить отвар.
Он заснул не скоро, вздыхал, вытирал обильно выступивший пот, ворочался с боку на бок на скрипучем топчане, несколько раз брал в руки толстую книгу – Библию.
Аркадий Семёныч увидел себя легко и бодро идущим по земле, но почему-то взад-вперёд, как на цепи по проволоке. Он ходит терпеливо и важно, и это ему в удовольствие. По одну сторону майор видит окружающий мир в розовом цвете: и трава розовая, и люди, а по другую сторону все люди грязные, в чёрном дыму. У тех и у других крылья за спинами. Розовые машут Аркадию Семёнычу, приветливо улыбаясь, а у грязных крылья связаны, и будто он им крылья связал. «Где я? – спрашивает Аркадий. – Уж не стою ли на границе, разделяющей силы добра и зла?» И видит Аркадий Семёныч, как перед ним в сиянии возник Иисусов крест. И сказал майор: «Так вот моё оружие – символ Веры, Надежды, Любви». Он хотел взять крест в руки, а крест – как воздух меж пальцев, и не может стражник сияющий крест удержать. Вдруг видит он своих умерших отца и мать в сопровождении ангелов Божьих. Просит сын подарить ему крест, но заплакали родители, прося прощения у сына, что не совершили с ним в своё время обряд крещения в святой церкви, а без этого не удержат его руки священного животворящего креста…
Уж который час сидит за Аркашу Иван, его черёд караулить грабителя. В полночь где-то далеко тоскливо, с надрывом запели свою разбойную песню волки. И прохохотала большеглазая сова. Ночью лес в чёрной маске, страшновато. Сова пощёлкала костяным клювом и, раскрыв крылья, бесшумной тенью отправилась на охоту. Она присела на ветку высокого дерева, стоявшего возле ульев, и уставилась в пожухлую траву, где шуршат грызуны. Но не только еда занимает сову. Она любит окружающий её бескрайний лес с болотами, озёрами и множеством речек и ручьёв. Приветлужье – её родина, и она любит его и восторгается громко, особенно по ночам. Вот-вот налетит зима, но птица чувствует себя не в одиночестве. Мир огромен и разнообразен.
Утром, сойдя с поста, Иван первым делом спросил Ольгу о здоровье друга.
– Получше, – прошептала она. – Слава Богу, температура спала, Слава Богу, температура спала, но ещё кашляет. Но Библию читал, потом заснул. Во сне разговаривал, отца и мать звал.
– Разговаривал? – удивился Иван. – Раньше за ним этого не замечалось.
Аркадий Семёныч пролежал двое суток. Отвары и молитвы Ольги поставили его на ноги, и в понедельник, заслышав лесорубов, он потянулся к народу. Весть, что на пасеке объявился сотрудник по борьбе с бандитизмом, облетела округу. Мужики, приехавшие пилить и укладывать лес в штабеля, увидели майора издали и притихли, цепко вглядываясь в его спортивную фигуру.
– Гляди, мужики, он как шифоньер! – восторгался молодой тракторист.
– Ростом не очень велик и не мал, не молодой и не старый, лицо каменное, – вторил чокеровщик – помощник тракториста.
– А кулаки-то у него по буханке! Он и без пистолета бандита упакует.
Майор подошёл к ним, хотел познакомиться, но его опередил бойкий тракторист и, показав нехватку передних зубов, видать, драчлив был по молодости, торопливо спросил:
– А говорят вы из внутренних органов?
– Да, все мы на этот свет появились из внутренних органов, – отшутился Аркадий.
Мужики взорвались хохотом. Насмеявшись, вытирая выступившие слёзы, они поняли, что перед ними простой российский человек. Как водится, работяги сгрудились возле Аркадия Семёныча. Майор угощал сигаретами с фильтром. Мужики рассказывали о жизни, интересовались ситуацией в стране. Аркадий Семёныч уверял, что работники милиции всегда начеку.
Поговорили откровенно, кажется, обо всём поговорили, ан, нет, нашёлся один, поделился, каких он щук спиннингом вываживал из реки. И зачем только он это поведал, за живое ведь задел Аркашу. Загорелся он рыбачьей мечтой, казалось, и о медведе забыл, решил на рыбалку съездить, щук надёргать.
… На лесосеке мощно тарахтят трелёвочники, жужжание бензопил и глухие удары о землю упавших деревьев. На пасеке пьют утренний чай. Охотники решают проблемы предстоящего дня. Впрочем, проблем нет, просто Аркадию захотелось набрать клюквы, и старая Ольга согласилась проводить его на болото.
У Аркадия на плече ружьё. Они идут с Ольгой лесом, обходя валёжины, и мирно беседуют. То, что называется духовной безграмотностью, Аркадий Семёныч её ликвидировал. Священное писание прочитал и задумался. Но, оставаясь при своих убеждениях, всё же хотел поговорить с верующей Ольгой, особенно о видении покойных родителей. Этот сон, как болячка, не давал ему покоя. И преодолев застенчивость, он заговорил:
– Тетя Оля, я покойных родителей видел во сне, плакали почему-то они. На меня какие-то грязные люди нападали. Видел сияющий крест, хотел оборониться им, а в руки взять не мог. Не могли бы вы объяснить видение?
Ольга, не замедляя шагов, молчала.
– Вспомнил!.. возле родителей были ангелы, а я стоял один – без ангела.
– А вы крещёный ли? – спросила Ольга.
– Нет, не крещёный я.
– Так-так, – пожалела старая женщина и стала Аркадию объяснять: – При крещении Бог даёт каждому человеку ангела хранителя, и он незримо охраняет человека всю жизнь и даже после смерти. Так и выходит – вы стояли перед родителями один, без ангела. А некрещёному животворящий крест в руки не взять. Не нравится мне это видение, как бы беды не случилось. А поминаете ли вы родителей своих, на кладбище бываете?
У Аркадия похолодело в груди. На кладбище он не был очень давно, служба поглотила его всего, отдохнуть времени нет. Выходит – забыл он родителей, давших ему жизнь. В глубине души он ругал себя за неблагодарность, ведь придёт и его время, так неужели его дети вот так же забудут его? Аркадий Семёныч вспомнил прочитанную заповедь Господню: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе хорошо было и чтобы ты долго жил на земле».
Он услышал голос богомольной Ольги:
– Почитать родителей – значит, любить их, помогать им в трудах, повиноваться им, не оскорблять их ни словом, ни поступками, заботиться о них, когда они находятся в нужде, а особенно во время их болезни. Почитать отца твоего и мать твою – это не только призыв любить всех, надо сначала любить тех, кто к нам ближе. Почитание родителей и внимание к их советам – это основание культуры. Неуважение к ним – начало распада всякого человеческого общества.
Майор обожгли нехорошие предчувствия, он побледнел. Стала мучить мысль о частых ранениях. Почему-то его коллеги приходят домой без ранений, а ему частенько приходится попадать в госпиталь. Неужели это с чем-то связано?
От грустных размышлений майора отвлекла Ольга:
– Я мужу своему покойному часто говорила: «Гриша, сходи в родительский день на кладбище, помяни родителей, сделай им радость». Он что-то бурчит про себя: «Что толку, их не вернёшь». Однако надевал свои галифе, любил галифе носить, и уходил. А приходил домой пьяным. «Гриша, был ли ты на кладбище?» – «Нет, не дошёл, мужиков у магазина встретил, там и помянули батьку».
Домой-то он в таких случаях приходил грязным, – продолжала Ольга. – Стираю галифе, а сама его вразумляю: «Гриша, нельзя так напиваться, терять рассудок, а дьяволу только это и надо, вселяется он в душу и хочет сгубить человека». А Гриша мотнёт головой и крикнет: «Нет возле меня ни ангелов, ни чертей, врёшь ты всё!»
– Конечно, пьяному море по колено, – согласился Аркадий.
– Так оно и получилось, – всхлипнула Ольга. – Утонул мой Гриша. А ведь жалеют его люди, не было в районе лучшего плотника, пчеловода. Когда не пил, больно ласков был, всё разговаривал, всё норовил людям добро делать.
На болоте клюквы много, но Аркадий Семёныч любит собирать её на выбор, переходя от кочки к кочке. Увлекшись, он иногда долго ищет оставленные вещи, а сегодня он оставил ружьё, чтобы не мешало при сборе. Аркадий частенько поглядывает в сторону Ольги, чтобы не потерять её из виду.
Женщина присела на корточки, светятся глаза – ягоды крупные, сладкие.
В этой глухомани из-за толстой суковатой коряжины за женщиной наблюдает пара желто-коричневых глаз. Там стоит фигура, так похожая на человека. Медведь вышел из укрытия и привлёк внимание Ольги. Она оглянулась и привычно перекрестилась.
Аркадий Семёныч увлечённо горсть за горстью бросал в корзину спелую ягоду. Он, разогнувшись, давая отдохнуть спине, встал во весь рост и увидел медведя. Зверь был от него в сотне шагов. Аркадий замер, он впервые видел такую огромную живую бурую массу. Первую минуту охотник чувствовал себя неподвижной статуей, но в нём победил бойцовский характер. Майор в поисках ружья бросился вправо-влево, а когда нашёл двустволку, зарядив её жаканами, жадно хватая воздух, как пёс на гону, прибежал, но медведя уже не было. Дрожа всем телом, он зорко смотрел по сторонам. А старая Ольга даже не оглянулась.
