Сережа Павловский - Вершина угла
– Может, на другой станции зайдут, – мой голос дрожал.
– Я буду тебе звонить и писать каждый день, – процитировала Елеанна очередную крылатую фразу из какого-то фильма про любовь.
– И я, – сказал я.
Она меня поцеловала, я её обнял и не хотел отпускать. Ощущение, что я её больше никогда не увижу, уже полностью меня охватило.
– Ну, пока, – улыбнулась Елеанна.
– Пока, – попрощался я и ещё раз добавил: – Если не расслышала, я сказал, что люблю тебя.
– Расслышала, – Елеанна ещё раз меня поцеловала. – Ну, Автор, успокойся, я же вернусь! – Елеанна снова вытерла мои слёзы, я шмыгнул носом. – К тебе вернусь!
– Хорошо, тогда я пошёл.
Я ещё раз её поцеловал, обнял и, выйдя из вагона, подошёл к окну её купе. Она уже была возле него и ждала меня.
Мы смотрели друг на друга через стекло, Елеанна улыбалась, а я плакал, не обращая внимания на ветер и проходящих мимо людей.
Поезд тронулся, я медленно пошёл за ним по перрону, стараясь не отстать от вагона, в котором ехала Елеанна. Всё так же стоя у окна, она начала махать мне рукой. А я шёл и уже не вытирал слёзы, и казалось, вся моя тушь растеклась по красному опухшему лицу. Я шёл и смотрел на свою уезжающую любовь, моргая глазами.
Поезд потихоньку набирал скорость, я начал отставать. Елеанна махнула рукой последний раз, и догнать её было уже невозможно.
Я помахал в ответ и с досадой подумал, что сам настоял на первом купе. Если бы она была в последнем, она бы… А, всё равно же это вагон-купе, она бы при всём своём желании не смогла заглядывать в каждое окно и посылать мне воздушные поцелуи.
Я остановился и обернулся назад. На перроне было достаточно людей, следующий поезд должен отправиться минут через двадцать, посадка была уже объявлена, и движение народа не прекращалось. Я проводил взглядом последний вагон уходящего поезда, развернулся и пошёл к людям в надежде, что каждый человек на перроне мне скажет:
Молодой пассажир:
– Эй, чувак! Она тебя любит! Прикольная чикса!
Взрослый пассажир:
– Всё нормально, парень, твоя девушка тебя любит, не переживай!
Пожилой пассажир в шляпе:
– Молодой человек, а ведь ваша барышня вас любит!
Мутный пассажир без волос: – Эй, паря, иди сюда. Тёлочка-то твоя тебя любит! Нормальную отхватил, красава! Есть деньги? (Хотя последний, думаю, вообще не пассажир, а местный.)
И чтобы дежурный по станции ещё объявил перед отправлением следующего поезда: «Внимание! По перрону идёт расстроенный молодой человек по имени Автор, его девушка Елеанна его очень любит. Дата свадьбы – совсем скоро, время совместного проживания – вечность».
Фу, ну что за сопли?..
В кармане завибрировал наркофон, я его достал и посмотрел на дисплей – от Елеанны пришла СМС: «Я тебя очень, очень, очень сильно люблю! Моя соседка по купе сказала, что ты очень, очень красивый, только очень грустный. Я вернусь!» Я улыбнулся, шмыгнул носом и вытер слёзы.
Когда я остановился, чтобы написать ответ, мой наркофон снова запел, на этот раз звонил Гаста.
– Ололо, – сказал я, стараясь держать себя в руках.
– Алё, братик! Гена умер! – Гаста был хладнокровен. – Что ты сейчас делаешь?
– Плачу, – сказал я, не выдержал и снова заревел.
– Гену, что ли, жалко?
– Елеанна уехала, я ходил её провожать.
– Ох, братик, сочувствую. А что, она с концами, что ли, уехала? Вернётся же.
– Не вернётся! – ответил я, надеясь, что Гаста меня сейчас пожалеет.
– Так! Хорош там сопли разводить, брат! Вернётся твоя чикса, не ссы! Давай лучше стыконёмся и погуляем, я куплю тебе апельсиновый сок и шоколадку, ты успокоишься, будешь грызть и пить.
– Давай!
Я снова вытер слёзы, написал Елеанне, что тоже её люблю, передал привет соседке и поехал на встречу.
– Ну что ты, братик? – Гаста, как и всегда, встретил меня с широкой улыбкой.
– Ничего. Не хочу, чтобы она уезжала, – я чуть снова не разревелся.
– Да вернётся она, и всё будет ништяк, чё ты грузишься? Ну да, херово, что она так быстро уехала, но она же есть. У тебя теперь есть любимая девушка, которая тебя тоже любит! Любит ведь?
– Написала, что любит, – ответил я.
– Это же круто, мужик!
– Да, круто, замутит там с кем-нибудь и – прощай, Автор! – я продолжал выпрашивать сочувствие.
– Котик, ну хватит ныть, а хочешь, я у тебя отсосу, – подбадривал меня Гаста.
– Хочу, – я улыбнулся.
– А потом я тебе ещё и в попу дам, и ты совсем перестанешь грустить, забудешь свою тёлку, и больше нам никто не будет нужен! Никогда! – продолжал успокаивать меня Гаста. – Будем днями и ночами долбиться в дымоход!
– Хе-хе-хе-хе.
– Ну вот и молодец, красавчик, дай я тебя поцелую. Чмаф! – Гаста лихо приложился к моим губам и чмокнул меня.
– Аааа, ха-ха-ха, пидор! Меня сейчас вырвет.
– Ха-ха-ха. Это я!
– Это тоже я. Давай ещё разок засосёмся. Ха-ха-ха.
– Ха-ха. Запросто, братик, лупиться с тобой в дёсны – одно удовольствие!
– Ха-ха-ха.
– Ха-ха-ха. Так, пошли купим разного спиртного, съестного и сосного, а потом постоим где-нибудь и поболтаем писюнами.
– Пошли.
Мы забрели в первый попавшийся магазин. Гаста попросил у продавщицы себе что-то выпить, мне – шоколадку с соком, и протянул ей деньги.
– Извините, а поменьше не будет? – поинтересовалась продавщица. – У меня нет сдачи.
– У меня-то? Ха! Я мужик запасливый! У меня всё будет, – склеил продавщицу Гаста.
«Вот козёл! – подумал я. – Теперь ещё подмигни ей левым глазом, как заправский мудила!»
Продавщица улыбнулась, хихикнула и отдала Гасте его покупки.
– Ой, спасибо большое! – улыбнулся Гаста на прощание девушке. – Ничего такая тёлочка, да? – кивнул он на продавщицу, когда мы отошли.
– Да, – я тоже улыбнулся. – Замути с ней, братан, она тебе даст, хе-хе-хе.
– Да нам вообще все тёлки мира дадут, потому что мы, – Гаста набрал побольше воздуха и запищал прямо в магазине, – чуваки, чуваки, до чего ж мы хороши!
– Чуваки, чуваки, до чего ж мы молодцы! – продолжил я пищать следом.
– Чуваки, чуваки, до чего ж мы петухи! – пропищал Гаста и засмеялся.
– Это я! – я тоже начал смеяться.
– Это тоже я! – согласился Гаста.
– Молодцы, хороши, до чего ж мы петухи! – завершил я победным писком нашу кричалку-пищалку, когда мы вышли на улицу.
Мы зашли в какой-то подъезд и устроились между первым и вторым этажом. Я вкратце рассказал Гасте все приключения с Елеанной, между делом попивая сок и жуя шоколадку.
– Ха, да уж, как говорят пиндосы, «участвовал и получил футболку», – подвёл итог Гаста. – Это я про тебя сейчас.
– Я понял.
– Ну хрен знает, может, и к лучшему, что её отчислили.
– Почему?
– Ты же сам сказал, что она страдала хернёй, много тупила, не знала, как правильно воспользоваться тем, что живёт без родаков, шла на поводу у своих тупых подружек-мокрощелок.
– Она же не на первом курсе училась, – напомнил я.
– Не знаю, я не мокрощельный психолог и вообще – не психолог, – съехал с темы Гаста. – Зато теперь она приедет домой, потусит там под присмотром родителей, всё обдумает, приведёт свои мысли в порядок, прикинет хрен к носу, поймёт, что ей нужен только ты и никто больше, и вернётся к тебе свежая, умная и будет тебя любить до конца жизни, – подытожил он.
– Ага, родочки ей сейчас там быстро мозги вправят, растолкуют, что учёба на первом месте, а мальчики – потом. И будет мне: любимая, свадьба, дети, только не с Елеанной, а с тобой.
– Ну и ладно, я прекрасная мать, – признался Гаста. – Да не грузи ты сам себя всякой шляпой.
– С крылышками, – добавил я, вспомнив свой сон.
– Чего? – не понял Гаста мой тонкий юмор.
– У тебя в подъезде нарисован семяизвергающийся член с крылышками и написано: «Сопливый», – пояснил я.
– Аааа, да-да, – кивнул Гаста. – Это Гена, кстати, нарисовал. Твоё дело, какая будет шляпа – с крылышками или без, главное – не грузи себя всяким говном!
– Эх, братик, благодарочка тебе за поддержку, давай обнимемся.
– Говно вопрос, братан! – Гаста тут же на меня налетел и крепко сжал в своих объятиях.
– Ыыыы, – я чуть не треснул по швам, затем шумно вдохнул в себя воздух и выдохнул со звуком «оойбляя».
– Благодарочка – благодырочка! – изменил слово Гаста. – Ха-ха-ха.
– Ха-ха. Влагодырочка!
– Хе-хе-хе. Я уверен, всё будет круто! Ты, наверное, сейчас придёшь домой и удалишь все её фотки. Можно, я хотя бы их не буду удалять? Вы такая красивая пара, меня так греют эти фото, когда я на них смотрю.
– Дрочишь на них?
– Да.
– Часто?
– Всегда!
– Только в случае какой-нибудь херни чтобы ты мне их не показывал, как бы я у тебя их ни просил.
– Договорились!
– И как сказал поэт: «Пока по принцу и звезде тоскует лётчик, я плачу по тебе, планета обезьян», – я сейчас очень сильно хотел оказаться рядом с Елеанной.
– Пока по сквирту и пизде тоскует пилотчик, я контачу по тебе, фаллос залупян! – интерпретировал по-своему мою цитату Гаста.
