Андрей Геласимов - Десять историй о любви (сборник)
– Постой, но там же не все империалисты.
– Да мне по фигу – что империалисты, что их бараны. Уничтожим баранов – империалистам некого будет стричь. И если уж на то пошло – бараны гораздо хуже. Они ведь сами хотят, чтобы их стригли. Сами соблазняют сильных. А в Библии, кстати, написано, что горе тому, через кого соблазн приходит в мир. Тупостью своей соблазняют. Ни к чему не стремятся, ни о чем не мечтают, покорные как… бараны. Заранее согласны на свою жвачку.
– А ты мечтаешь?
– Конечно.
– О чем?
Продавец удивленно и даже слегка растерянно смотрел на Потапова, как будто вдруг потерял единомышленника:
– Как о чем? Я же сказал… О джипе.
В гостинице было прохладно, поэтому Потапов не спешил снять пальто. Вынув из коробки новый телефон, он переставил в него сим-карту из старого и посмотрел на часы. В Москве уже наступило утро.
Набрать знакомый наизусть номер снова оказалось непросто. Дважды доходя до последней цифры, Потапов нажимал отбой, а затем стоял у окна и решался на третий.
– Приве-ет, – негромко прозвучал, наконец, в трубке бесконечно милый, заспанный голос. – Ты куда пропал?
– Я недалеко… Натуру отъехал поискать для съемок.
– Сбе-ежа-а-ал, – насмешливо протянул голос, еще чуть хрипловатый ото сна.
– Да нет, – беспомощно запротестовал Потапов. – Я просто…
– Ну и зря, – женщина на том конце улыбнулась, а он, подобно трепетному, изнывающему от любви псу, тут же уловил эту улыбку.
– Постой, ты что… получила результаты?
– Да-а, – торжество в ее голосе переливалось красками, на которые он даже не смел рассчитывать.
Весь долгий шестичасовой перелет из Москвы он погибал от страха за нее и от стыда за себя.
– И что? – выдавил Потапов.
– Возвращайся, – она помолчала немного. – Химия мне не нужна. Врач сказал – все в порядке.
Сардана и Сеск
Она шла по Рамбла со стороны площади Каталонии. Бульвар окутывал ее мягкими тенями и запахами, платаны источали прохладу, груды цветов благоухали в каждой торговой палатке. Воздух был матовым и от этого казался не совсем прозрачным. Миновав перекресток бульвара с улицей Портаферрисса, она поняла, как живется рыбкам в аквариуме. Ее движения стали плавными, ощущение веса покинуло ее, воздух сгустился, и в нем теперь можно было плыть.
Мимо нее проплывали другие любопытные рыбки. Свет играл на их лицах, негромкая речь и улыбки скользили куда-то поверх голов и уплывали еще выше, чтобы раствориться в ажурной листве платанов. За столиками у открытых дверей кафе уже сидели смуглые любители утренней сигареты и крепкого кофе. Проплывающих мимо они провожали добродушными и слегка сочувствующими взглядами, ибо все, что требуется человеку для счастья, уже было у них под рукой.
Скользя над плитками тротуара мимо рынка Бокерия, она уронила взгляд себе под ноги и остановилась. Бульвар показался ей вдруг волнистым, как морское дно на небольшой глубине. Она невольно провела по плиткам ногой, чтобы удостовериться, и вздрогнула от того, что из-за спины вынырнул симпатичный, но какой-то помятый парень, сверкавший белозубой улыбкой во весь рот.
– Тут гладко, – сказал он по-английски, присаживаясь на корточки. – Это просто казаться. Волны нарисованы… Все удивляться… Попробуй.
Он погладил тротуар смуглой ладонью и похлопал по нему, как будто тротуар был водой, и он предлагал ей окунуться. Подкупающая улыбка слегка ослепляла ее, поэтому она перевела взгляд на его спину.
– Фабрегас, – кивнул он, поняв, что она читает надпись у него на футболке, и горделиво показывая туда большим пальцем. – Футбольный клуб «Барселона». Зовут как я… Тоже Франсеск. Мы говорим – Сеск… Я – Сеск… Потрогай, не бойся.
Он продолжал похлопывать ладонью по плиткам, и она наконец присела на корточки рядом с ним. Тротуар действительно был ровным как стол, а волнистым казался только из-за причудливого дизайна.
– Видишь? – сказал улыбчивый парень.
Она кивнула, улыбнувшись в ответ, но в это мгновение что-то с невероятной силой рвануло ее сзади, и она не удержалась на ногах. Нелепо растянувшись, больно ударившись локтем, она упала на тротуар и увидела, как в переулок справа от рынка убегает человек. В руках у него была светлая сумочка, до этого висевшая у нее на плече.
– Там паспорт… – беспомощно сказала она по-русски.
Парень, который заставил ее присесть, бросился следом за убегавшим, но тут же в растерянности закрутился на месте, оглядываясь на лежащую посреди бульвара девушку. Затем подбежал к ней и опустился на колени. За спиной у него остановилась пожилая пара, заговорившая на немецком. Остальные гости каталонской столицы продолжали чинно шествовать мимо, на секунду оглядываясь на упавшую девушку и тут же забывая о ней.
– Все нормально! – прервал парень в футболке встревоженные вопросы немцев. – Идите! Все о’кей…
Помогая подняться девушке, он энергично кивал немецкой чете до тех пор, пока те не двинулись дальше. Впрочем, далеко они так и не отошли. Увидев двух женщин в полицейской форме, старушка замахала им рукой. Парень потянул девушку в переулок.
– Идем… Я знаю, где сумка… Я помогать…
Она послушно заковыляла следом, на миг обернувшись в сторону полицейских, но он крепко сжал ее локоть.
– Надо быстрый… Полиция – долго… У них – помощь нет…
Через минуту они вошли в прохладный полутемный бар, где у стойки пили кофе двое мужчин с очень арабскими лицами.
Мужчины молча покосились на хромавшую девушку, и парень в футболке потянул ее в дальний угол – к столику рядом с холодильником.
– Здесь, – кивнул он. – Ты сидеть.
Отойдя к стойке, он что-то быстро сказал бармену, и пока девушка словно в ступоре не сводила взгляда с висевшего над головами арабов огромного окорока, тот налил парню что-то в два бокала.
– Орухо, – сказал парень, возвращаясь и снова сияя белозубой улыбкой.
– Мне надо паспорт вернуть, – заговорила наконец девушка. – Я без него не улечу. И деньги… Там почти тысяча евро.
– Хороший английский, – кивнул парень, подвигая к ней бокал. – Пей… Ты – Япония?
– Я из России.
– А смотреть как Япония… Или Китай.
– Пойдем за моей сумкой. Где она? Ты знаешь того человека?
– Пей, – он дружелюбно кивнул и многозначительно улыбнулся. – Ты хочешь. Это вкусный.
Слегка подрагивающей рукой она взяла бокал и сделала жадный глоток, тяжело при этом вздохнув. В следующую секунду во рту у нее полыхнуло огнем, дыхание жестко перехватило, а глаза заволокло пеленой слез.
– Что это? – выдавила она.
– Орухо, – сияя, показал он ей большой палец. – Скоро стать хорошо. Пей снова.
– Сам пей, – девушка оттолкнула от себя бокал и вытерла слезы. – Где тут полиция?
Она так резко поднялась на ноги, что отодвинутый ею стул громко скрежетнул ножками по полу. Арабы у стойки как по команде повернули головы на звук.
– Шум – плохо, – покачал головой парень. – Тут не любить шум. Сиди спокойный… Орухо пей.
Она посмотрела на арабов, которые продолжали неподвижно смотреть на нее и мимо которых ей предстояло пройти к выходу. Секунду помедлив, она опустилась на стул рядом с парнем.
– Умный, – одобрительно кивнул тот. – Пей. Будь спокойный.
Девушка еще раз покосилась на двух арабов, снова взяла бокал и, коротко выдохнув, залпом опрокинула его в себя.
От неожиданности парень замотал головой, а потом рассмеялся.
– Быстрый! Русский – как молния! Хочешь мой?
Она с вызовом посмотрела ему в лицо.
– Хочу.
После второго бокала она слегка успокоилась.
– Как, ты сказал, тебя зовут?
– Сеск. Полный имя – Франсеск, но я как Фабрегас. Футбол… Барселона…
Он сделал мечтательное лицо и покрутил в воздухе руками.
– А ты имя?
– Сардана.
Сеск не сумел скрыть удивления.
– Сардана? Родители жил в Каталония?
– Нет, они из Якутии. Это Сибирь. И тут никогда не были.
– Откуда знать про сардана?
Она пожала плечами:
– У нас часто девочек так называют. Обычное имя.
– Сардана – не имя, – загорячился он. – Это танец. Очень важно для Каталония. Свобода. Национальный дух. Франко запрещал.
– У нас тоже национальный дух. Только сардана – это цветок.
Он помолчал.
– Красивый?
– Да. Разновидность лилии.
– Какой цвет?
Она вздохнула:
– Разные бывают… Красные, оранжевые… Очень красиво.
– Как ты?
Она посмотрела ему в глаза и перестала улыбаться.
– Кто-то обещал сумку вернуть.
Сеск поднялся из-за стола, но уходить почему-то медлил. Как будто ему нужно было на что-то решиться. Он потоптался несколько секунд на одном месте, посмотрел на арабов у стойки, на Сардану, потом нахмурил брови и зашагал к выходу. У двери он еще раз обернулся и ободряюще махнул ей рукой.
Через час она поняла, что он не придет. Бармен за это время успел перемыть не только всю посуду, но и пол. Арабы незаметно переместились ближе к ней и сидели теперь за соседним столом. Обглодав жареные ребрышки, они стали, не мигая, смотреть на нее и произносить односложные фразы. Орухо к этому времени уже выветрился, поэтому выглядели эти мужчины совсем не забавно. Когда она собралась уходить, один из них пересел за ее столик.
