Елена Чалова - Ребенок моего мужа (сборник)

– Кто здесь?

– Это я, Сергей, не бойся.

Катерина молча встала рядом, разглядывая сонный городок, лежавший перед ней. Как здесь тихо все-таки.

– Тебе хорошо дома? – спросил вдруг Сергей.

– Не знаю, – честно ответила женщина. – Пока не могу понять.

– Поживи подольше, глядишь, все и наладится, – сказал Сергей. – Если решишь работать – я помогу, меня в городе знают. Да и вообще… – Он собрался с духом и выпалил: – Я бы очень хотел, чтобы ты осталась.

Почти те же слова, что сказал муж там, на перроне. Катерина молчала, вспоминая зеленые глаза и морщинки на лбу. Как он там?

– Катерина!

Она почувствовала руки мужчины на плечах и очнулась:

– Что, Сережа?

– Ты останешься здесь, со мной?

– С тобой? Но… – Только теперь молодая женщина разглядела лицо одноклассника: раздутые ноздри, голодные глаза. Боже, неужели это все та же детская влюбленность, да быть того не может! Но Сергей тянул ее к себе, и Катерина уперлась ладонями ему в грудь, преодолевая возникшее вдруг чувство тошноты: от запаха табака ли, от стресса. – Отпусти меня! Сергей! – Горячее дыхание обожгло ее щеку, и мужчина принялся осыпать Катерину поцелуями: шею, плечи, щеки.

Она отворачивалась, пытаясь вырваться, но он был сильнее, и Катерина вдруг заплакала. Услышав всхлипывания, Сергей пришел в себя:

– Ты что? – Он немного отстранился, но плечи ее не выпустил.

– Не надо, Сережа, пожалуйста, – жалобно протянула Катерина. – Я не могу… не хочу. Не надо мне было приезжать.

– Ты его так любишь? Своего мужа?

– Да.

– И вернешься к нему?

– Да. Завтра. Я уеду завтра.

Сергей минуту стоял молча, глядя на свою любовь. Катерина всхлипывала и шмыгала носом. «Какой я дурак, – с тоской подумал он. – Она убивается по своему королевичу, а я-то возомнил». Он разом перемахнул через перила балкона – Катерина даже не успела испугаться, вспомнив, что это первый этаж, просто довольно высокий. Зашумели кусты, и женщина осталась одна. Она постаралась привести в порядок лицо, но не успела: дверь сзади открылась, и на балконе возникла Надя и Машка – жена Сергея.

– Ой, Катерина, – воскликнула одноклассница, – а мы-то думаем, куда ты подевалась!

Маша молчала, лишь быстро обшарила взглядом балкон, а потом кусты. Катерина порадовалась, что Сергей ушел: иначе не избежать сцены, которую будет потом год обсуждать весь город. Сославшись на приболевшую Настю, Катерина покинула ресторан и почти бегом кинулась домой.

Глава 11

В городе плотно поселилась осень. Она заливала слезами стекла машин и домов, создавала бесконечные и бездонные лужи. Прохожие резво отскакивали от края тротуаров – из-под колес машин летели целые фонтаны брызг. Холодно, мерзко, деревья голые и несчастные, и люди все как один безрадостные. Дома было все то же. С мужем она разговаривала, но исключительно на бытовые темы, и о близости речи быть не могло. Леван позвонил и отчитался: подходящая квартира найдена, бабка должна съездить посмотреть. Если одобрит – можно начинать оформление документов. То, что она приняла участие в судьбе мальчика, неожиданно успокоило Катерину. Все устроится. Анна Петровна и Сашурик переедут в Орел, Леванчик позаботится, чтобы деньги остались за мальчиком. Эта часть проблемы более-менее улажена. А вот что ей делать со своей семейной жизнью? Как жить дальше? Она почему-то была уверена, что предательство не должно остаться без последствий. Но каких? Для нее было совершенно очевидно, что нужен какой-то шаг: он или снова сблизит их с Александром, или разведет еще дальше.

Одиночество становилось совершенно невыносимым. И Катерина поехала к Иришке. Выставляя на стол угощение, подружка пересказывала последний по времени скандал с мужем:

– Ты представляешь? Я просто думала, умру – ученый совет через два дня, скоро защита, а он спокоен как слон. Он просто не принимает меня всерьез. Ни меня, ни мою научную работу…

Катерина кивала, но голова была по-прежнему занята мыслями о муже.

– Что-то ты молчишь все время. И пьешь много – никогда не видела, чтобы ты выпила полбутылки вина за какой-то час. Что случилось? – спросила Иришка, которая сразу заметила, как осунулась подруга.

И неожиданно для себя Катерина все ей рассказала. Вообще-то она не собиралась этого делать, но слова и слезы вдруг хлынули одновременно. Глаза Иришки округлились от удивления.

– Господи, ну надо же! Никогда бы не подумала на твоего тихоню… И ребенок. Бедненькая ты моя… – И она вдруг тоже зашмыгала носом.

Они посидели в растерянном молчании, а потом Иришка вдруг вскочила и бестолково завозилась по кухне, наливая чайник, отыскивая конфеты: «Муж вчера принес – подлизывался, но трюфели просто пальчики оближешь». И вдруг она оставила чайник в покое, села обратно к столу и твердо сказала:

– Ты должна его простить. И лучше больше не вспоминать об этом. Или устрой скандал, поплачь, а потом прости.

– И все?

– А что еще-то? Изменить ему, чтобы отомстить, ты не сможешь – не такой ты человек. Разойтись? Но ты его любишь, и он тебя тоже – это видно. Надо просто отнестись к этому как… как, ну, не знаю… Ну бывает. Почти со всяким. Но любит-то он все равно тебя. А в Насте он просто души не чает. Ты же не хочешь ее отца лишить? Женщина должна уметь прощать.

Катерина ехала домой. День, в первый раз за бог знает сколько времени, выдался солнечный, хоть и холодный. Скоро наступит настоящая зима. Придет Рождество и Новый год. Может, они с Александром куда-нибудь съездят на пару дней, подбросив Настю родителям. Это неплохая мысль – побыть только вдвоем. В общем, Катерина чувствовала себя спокойнее. Надо уметь прощать. Тем более что такое не повторится – почему-то она была в этом уверена. Она плавно затормозила перед красным светофором. Рядом остановилась бежевая «Волга». Глядя сверху вниз в салон машины, Катерина увидела мальчика лет шести на заднем сиденье. Курточка его была расстегнута, шапка валялась рядом на сиденье. Машина чуть продвигалась вперед, и он, подражая отцу, усиленно «рулил», держа воображаемый руль.

Катерина очнулась от громких сигналов и не слишком вежливых выражений, которые неслись в ее адрес, – на светофоре горел зеленый, и водители ругались, объезжая неизвестно отчего замерший джип. Молодая женщина съехала на обочину и, заглушив мотор, уронила голову на руки. Вот оно что. Мальчик. Вот что занозой сидело в сердце. Ведь она не сказала Александру про сына. Он о нем ничего не знает. И никогда не узнает.

Мальчика увезут в Орел. С глаз долой – из сердца вон. Из ее сердца, из их жизни. А какой будет его жизнь? Как ему там будет? Катерина подняла лицо – в глаза больно ударил луч света. Она зажмурилась – напротив в заходящих лучах солнца сияли золотом купола храма.

Повинуясь внезапному порыву, она распахнула дверцу, выпрыгнула из машины и поспешила к церкви.

Катерина стояла перед иконой Божьей Матери. Мигали свечи.

– Что мне делать, Богоматерь? Помоги мне, научи меня…

– Что с тобой, дочь моя? – Седенький, невысокий священник уже некоторое время смотрел на молодую женщину, застывшую у иконы. Разглядев судорожно сжатые руки и струящиеся по лицу слезы, он решил подойти.

Катерина торопливо вытерла слезы:

– Ничего, батюшка, простите.

– Отчего же, поплачь, если душа печалится. – Он поколебался, но все же спросил: – Что случилось-то у тебя?

Она растерянно покачала головой. Как объяснить? Сказала просто:

– Я за ребенка просила.

Священник сочувственно покивал:

– Детки – ангелы у престола Господа нашего. Он хранит их. И Матерь Божья тоже, она деток всегда защищает… Я помолюсь – как зовут твое дитятко?

– Я… понимаете… – Слова застряли в горле.

Батюшка жалостливо глядел на хорошо одетую женщину, плачущую перед иконами.

– Крещеное дитя-то? – спросил он наконец.

Катерина вновь вытерла глаза и вдруг неожиданно окрепшим голосом сказала:

– Двое их у меня, батюшка. Крещеные Анастасия и Александр. – И она улыбнулась.

Священник, удивленный столь быстрой переменой в настроении женщины, сказал:

– Ступай, я помолюсь за них.

Катерина вышла из церкви с легким сердцем.

Она несколько раз обвела глазами улицу, прежде чем сообразила, что произошло. Джип угнали. «Бедняжка Буффало Билл», – подумала она. Все деньги и документы остались в машине. Придется прогуляться. От Китай-города до дома не слишком близко, но не просить же на проезд в метро.

Когда она добралась до дома, дверь открыл Александр – встревоженный и рассерженный одновременно:

– Где ты была? Твою машину милиция остановила час назад на набережной, в ней были какие-то мальчишки. Они позвонили мне в офис. Я чуть с ума не сошел.

Катерина спокойно смотрела в лицо мужа – он хмурый, сердитый. Он беспокоился. У глаз собрались морщинки. И еще одна прорезала лоб меж темных бровей. Протянув руку, она пальцем попыталась разгладить ее – свидетельство его переживаний и горечи.