Коллектив авторов - Фантасофия. Выпуск 6. Трэш

Отдав на рецензирование свою последнюю вещь – первую часть нового детектива – Игорь в итоге остался доволен. Его критик, в очередной раз как следует, пропесочив автора, заявил, что тот значительно вырос, и с некоторыми поправками и дополнениями это произведение можно издавать хоть сейчас. Из его уст – скептика и в чем-то даже циника, много чего повидавшего на своем веку – это прозвучало как высшая похвала.

Игорь только теперь поверил в себя всерьез и рьяно взялся за написание второй части, а попутно – правку первой.

На какое-то время, полностью погруженный в повседневные заботы – реклама, творчество – Игорь потерял из вида своего приятеля-букиниста, перестав посещать его гостеприимное жилище, лишь изредка перезваниваясь. Он спешил поскорее закончить роман, отпечатать его на компьютере и отдать тому на рецензию целиком. Но осуществить это ему не удалось.

Хакимов частенько принимал коллекционеров и торговцев антиквариатом у себя дома, заключая сделки, покупая и продавая, порою редкие и ценные вещи. Предпочитал, конечно, предварительно договариваться по телефону. Бывали у него и посторонние люди, но, чаще всего, по рекомендации кого-либо из знакомых Рамиля Хаимовича. Совсем чужих он не пускал. Но однажды что-то не сработало. Вернувшись вечером с работы, члены семьи обнаружили его распростертым на полу в луже собственной крови. Кто-то, раскроив пожилому коллекционеру череп, обчистил квартиру, похитив все сбережения, коллекцию монет и наград, а также наиболее ценные вещи – картины, антикварные безделушки, аппаратуру.

К великому разочарованию следователей никаких следов убийца (или убийцы) в квартире не оставил. Опрос соседей тоже ничего не дал. «Следак» с приданными ему «операми» принялся отрабатывать различные версии, но пока все безрезультатно. Одно утешало, если преступники захотят сбыть награбленное, тотчас же «засветятся» – слишком приметные вещички, да и мир коллекционеров и антикваров достаточно узок и корпоративен. Подобные «грязные», запятнанные кровью, предметы не могут быть реализованы, не вызвав вопросов. Если только не всплывут где-нибудь совсем далеко отсюда.

Мы со всеми родственниками заселились в одном доме – он одноэтажный, но в нем много комнат. Я принес с собой лыжи и поставил их в кладовку рядом с другими. Все хорошо, но одно плохо и вызывает у всех большую тревогу (многие просто в ужасе) – в дом повадился ходить йети (снежный человек, саскватч). Мы устраиваемся на ночлег с мыслью, что он опять может появиться, причем для него не существует преград, он умеет проходить сквозь стены (телепортация). Мы с кем-то двоими выходим из дома и осматриваем одну из стен снаружи и палисадник. Кто-то говорит, что место это очень странное, а я, продираясь сквозь заросли, прямо заявляю, что это «заколдованная зона», здесь наложено кем-то заклятье. Затем мы с моим зятем Антоном Граховым запираем все выходы и окна, хотя и знаем, что это бесполезно, для йети нет преград. Мы кладем какие-то вещи на полку, и я замечаю, что ненужные детали от разломанного пылесоса, которые я накануне выкинул, кто-то забрал с помойки и принес обратно. Здесь я ощущаю некую холодность и неприязнь, хотя и скрываемую со стороны сестры и зятя.

Затем на следующие сутки я со своим другом Мануйловым Геннадием приехали на его машине в какую-то сельскую местность. Здесь также водится йети. Геннадий уходит по своим делам, а я слушаю леденящие душу рассказы деревенских о том, как он повадился к ним ходить (йети) и красть людей, убивать скот. Я дошел до полянки, отдельно от поселения, на краю которой примостилась сторожка (лесника?) или пасека. Хозяин – пожилой мужичок рассказывает мне, живописуя во всех красках о зверских выходках йети. Я живо представляю себе эту картину: мчится волк, за ним охотится овчарка, но вот появляется йети и бросается на волка. Тот вступает с ним в схватку, но силы неравные, йети убивает волка. Овчарка тут же переключается и, действуя заодно со своим бывшим противником, бросается на помощь волку, пытаясь перегрызть горло йети. Но тот убивает и ее. В это время мне говорят, не мужик, а какая-то старуха, что вот мол, йети захватил двух мужиков и использует их. Я переспрашиваю: «он использует их в качестве рабов?» «Нет», – отвечает пожилая женщина из деревни, – он их «матросит», в смысле «пидорасит». «Значит, он их трахает в задницу» – понимаю я и вижу перед собой йети – огромный, лохматый, со зверским выражением лица неандертальца он своим огромным членом буравит расширенный анус бедолаги. Я даже посочувствовал, пожелав пленнику попытаться максимально раздвинуть анальное отверстие, стоя «раком», чтобы йети не порвал его.

Самое главное, что йети обладает сверхъестественными способностями, и его практически невозможно изловить или уничтожить. Он – словно некий злобный демон, ужасный монстр, дьявол во плоти.

Затем мужичок (опять он!), хитро улыбаясь, говорит, что он знает меня, т. к. сам учился в городе, «в университетах». Мол, зря я думаю, что все здесь темные, деревенщина. Я говорю, что, вероятно, мы знакомы благодаря моему другу Геннадию, он здесь проводит трубы, и я приехал с ним. Мы поговорили еще ни о чем.

Узнав о гибели своего старшего приятеля, Игорь был потрясен. Он так давно не звонил ему и не посещал «клуб», что пропустил и похороны, и поминки, так и не простившись с покойником. Впрочем, все это были формальности, куда горше было свыкнуться с мыслью, что он никогда больше не увидит этого человека, не услышит его голоса, смеха, мудрых высказываний. Теперь не перед кем будет гордиться достигнутым в творчестве, ибо никому больше он не доверял редактирование своих творений.

Был человек, и в один момент не стало его, и ничего не осталось, кроме воспоминаний, да немногих результатов его деятельности в этом мире и кое-каких предметов, связанных с ним.

Игорь почему-то вспомнил один эпизод, когда он поздним январским вечером возвращался от Хакимова домой. Перед этим у них зашел разговор о России, ее судьбах. Пожилой коллекционер уважительно отзывался о своей Родине. И вот, выйдя из дома, молодой человек зашагал вдоль заснеженных улиц, любуясь окружающим его зимним пейзажем. Освещенный лунным светом и электрическими фонарями снег искрился, переливаясь тысячами маленьких огоньков, словно россыпи алмазов и серебра. Кругом сугробы, черные стволы деревьев, зеленые ели с шапками снега на разлапистых ветвях, темное небо с блестящими звездочками и полной луной, не хватало только саней с запряженными в них лошадьми – совсем как в России прошлого – начале нынешнего века. В памяти возникали картины передвижников, эпизоды, навеянные произведениями Гоголя, Пушкина и Некрасова. Дореволюционная, мещанская, патриархальная, загадочная и непредсказуемая, сказочная и такая милая сердцу Россия. Под влиянием нахлынувших на него чувств Игорь ощутил свою сопричастность к стране, куда был послан Господом родиться и жить.

«Родина, Отчизна, Мать! Ни на что не променяю ее. Не нужны молочные реки и сахарные берега, тропический рай. Мой Эдем здесь, в России-матушке!»

И сейчас, с грустью вспоминая об этом, он почувствовал, что со смертью старшего товарища, словно безвозвратно ушел из его жизни целый мир, это ощущение волшебства, сказочности российского бытия, и осталась лишь суровая и неприглядная в своей сущности реальность, а все эти несбыточные грезы о справедливой и доброй России разом растаяли, исчезнув без следа.

Игорь, будучи натурой чуткой, чувствительной, ощущал какую-то потерянность и одиночество, а вместе с тем и растерянность. Но постепенно жизнь брала свое – мертвые уходят, а живые остаются. Весна с каждым днем все сильнее заявляла о себе и где-то после середины апреля окончательно вступила в свои права. Произошел перелом – за какую-то неделю от снега не осталось и следа.

Трагедия, случившаяся с Хакимовым, так потрясла молодого сочинителя, что еще долгое время он не мог притронуться к ручке и бумаге, словно что-то внутри не позволяло вдохновенно излагать свои мысли и фантазии так же свободно, как и раньше. Но однажды он вспомнил слова покойного библиофила, с которыми тот с присущей ему горячностью обратился к собравшимся у него гостям: «А я говорю вам, что книгу не заменит ни телевизор, ни видео, ни пресса, ни компьютер, ни кинотеатр. Книга вечна, она всегда была, есть и будет, пусть хоть весь мир встанет с ног на голову! Книга – это слово, а Слово, как мы знаем, это – Бог. Создатель выражает Себя в звуках, цветах, ароматах, миллиардах вещей, но „В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог“. Лишь книга единственно верно и со всей полнотой и яркостью выражает Слово, Божественный Глагол, и никто и ничто не в состоянии заменить ее, Книгу».

И еще он как-то спросил Игоря:

– Как ты думаешь, кто самые порядочные люди в мире? Я имею в виду профессиональные категории.