Юлия Монакова - Семейное положение – безвыходное
– Кровать одна, – вздохнув, развёл руками Миша. – Но она такая широкая, что ничуть не уступает джайпурской. Полагаю, перед сном мы просто будем желать друг другу «спокойной ночи» и раскатываться по обе стороны, чтобы встретиться лишь утром… О чём ты задумалась?
– Да глупость. – Люся смутилась. – Вдруг стало любопытно, как индийцы умудряются размножаться. Они же живут вместе, целой толпой, и зачастую – в одной комнате… – Люся вспомнила семью кукольника Сону и ощутила укол тоски в сердце. Она уже начала скучать по ним.
– В темноте, под одеялом. – Миша подмигнул ей. – Голь на выдумки хитра… Они именно таким образом и «Камасутру» выдумали!
Смотреть на чудо света, легендарный мавзолей Тадж-Махал, они отправились на рассвете следующего дня. Всезнающий Миша объяснил, что, во-первых, ранним утром там будет меньше толкотни, а во-вторых, Тадж особенно прекрасен в розовых рассветных лучах.
– Прогуляемся пешком, тут недалеко, – предложил он, когда они затемно вышли из гостиницы. – Заодно расскажу тебе эту великую историю любви… Или ты и так всё знаешь?
– Ну… в общих чертах, – зябко поёживаясь на утреннем холодке и зевая, отозвалась Люся и поплотнее запахнула на себе вязаную кофту. – Красивая легенда о том, как какой-то индийский шах построил этот дворец для своей возлюбленной…
– Не легенда, а исторический факт, засвидетельствованный документально! – наставительно поправил Миша. – Индийский император Шах Джахан и его жена Мумтаз Махал так преданно и страстно любили друг друга, что не могли расстаться и на короткий срок. Мумтаз сопровождала мужа в военных походах, даже будучи беременной.
Они медленно двинулись вдоль дороги – тротуара как такового не было. Люся внимала истории с жадным интересом.
– Они были молодожёнами? – спросила она.
Миша покачал головой:
– Удивишься, но нет… Их связывали многолетние брачные узы, но чувства не слабели.
– Так бывает? – невесело усмехнулась Люся.
Миша взглянул на неё исподлобья.
– Как видишь, бывает… Мумтаз умерла, рожая четырнадцатого ребёнка. Шах Джахан был безутешен… И мавзолей, который он построил для жены, стал данью памяти… Он и поныне считается символом вечной любви.
– Памятником любви, которой больше нет на свете, – отозвалась Люся с грустью в голосе. – Современные мужчины уже не в состоянии построить для любимой Тадж-Махал. Никто. Никогда…
– Слушай, кончай сеанс мазохизма, – прервал её Миша. – Сдаётся мне, ты несколько зациклилась на мнимой неуспешности своего брака и культивируешь роль страдалицы.
– Мнимая неуспешность? – Люся фыркнула. – Да мы с Димкой давно уже стали чужими друг другу, нам даже поговорить не о чем, у него свои интересы, у меня – свои.
– Вы просто играете каждый в свои ворота, – пояснил Миша. – А брак – это партнёрство. Нужно уметь жить не только самостоятельно, но и в комплекте с любимым человеком, учитывая его желания, однако при этом стараться не сломать себя. Тут такая тонкая грань, что очень сложно объяснить словами… Чёрт, Люсь, ты просто поверь мне – у вас нет поводов для развода. Вы вполне ещё можете всё спасти, если оба этого по-настоящему захотите.
– Ты прямо как проповедник. – Она криво усмехнулась. – Советы даешь хорошо… А что же тогда о проблемах своей семейной жизни не задумаешься?
– У нас другое, – нахмурился Миша. – Если бы мы с Леркой любили друг друга хотя бы вполовину так же сильно, как вы с Димой… я бы вообще не жаловался на жизнь. Загвоздка в том, что у нас с ней и спасать-то особо нечего.
Люся некстати вспомнила, как они с Димой побывали в Венеции ещё до рождения дочки. Оба где-то услышали, что, если проплыть с любимым человеком в гондоле под мостом Вздохов – то будешь вместе с возлюбленным до гробовой доски. Они наняли гондольера, и действительно пропыли под этим самым мостом, и смеялись, и целовались как ненормальные, и искренне верили, что всё сбудется…
– Ладно, забудь. – Люся потёрла виски. – Что-то я и впрямь становлюсь занудой.
Тадж-Махал потряс её до слёз. Люся и сама не ожидала, что с ней будет твориться такое. Но факт оставался фактом – когда они вошли в массивную арку Королевских ворот и в туманной дали, как видение, показался призрачно-белый силуэт мавзолея, Люся почувствовала, что у неё заколотилось сердце и перехватило дыхание. Испугавшись, что может упасть, она остановилась и инстинктивно вцепилась рукой в стену.
– Что с тобой? Плохо? – обеспокоенно подскочил к ней Миша.
Она только покачала головой и отмахнулась – мол, не беспокой меня, я сейчас…
Через пару мгновений стало полегче, и она сделала несколько осторожных шагов вперёд, к свету.
Тадж в предрассветной розовой дымке выглядел нереальным, воздушным, как кружево или зефир. Его силуэт словно колебался в воздухе. Люся с Мишей прошли сквозь ворота и остановились на ведущих вниз ступенях, околдованные зрелищем, к которому требовалось привыкнуть. До самого Тадж-Махала ещё надо было пройти несколько сотен метров, но даже издали он выглядел величественным, волшебным, завораживающим… Люся с удивлением почувствовала, как по её щекам текут самые натуральные слёзы.
Они не торопясь двинулись вперёд, к этому чуду света. Беломраморный мавзолей, инкрустированный полудрагоценными камнями, вблизи не утратил своей иллюзорности – он по-прежнему выглядел как мираж. Люся категорически отказалась надевать бахилы, чтобы подняться наверх. Она оставила обувь у подножия Таджа и теперь шлёпала по прохладному мрамору прямо босиком, получая наслаждение от каждого шага.
– Здесь такая энергетика! – поделилась она с Мишей своим восторгом, приложив ладонь к стене. – Мне кажется, Тадж-Махал со мной разговаривает… шепчет что-то… вздыхает…
Миша, конечно, был более собран, деловит и циничен – ничто не могло выбить его из колеи, и разнюниваться от вида мавзолея он не собирался. Он делал снимок за снимком, выбирая разные неожиданные ракурсы, и только посмеивался, наблюдая за волнением своей спутницы. Он даже слегка поддразнивал её:
– Откровенно говоря, ценность Таджа несколько преувеличена, не находишь? Шедевр, шедевр… что-то этот шедевр меня совершенно не потрясает. Давным-давно, когда мы были здесь с женой, он, знаешь, даже выглядел белоснежнее, а сейчас погрязнел, пожелтел…
– Замолчи сейчас же! – разъярилась Люся в момент. – Как ты можешь?! Не кощунствуй!
– Да и непродуманно всё как-то, – продолжал издеваться Миша. – Мне сказали, что тут даже подсветки нет. А я-то хотел ночью поснимать, облом мне!
– Миш, ты правда дурак или притворяешься? – сердито спросила она. – Ну какая, блин, подсветка?! Когда этот мавзолей строили, об электричестве никто и слыхом не слыхивал. Тут всё сохранилось именно таким, каким было несколько веков назад… И Тадж хорош именно при естественном, природном освещении! В лунном свете и в лучах солнца!
– Да ладно, ладно тебе, я же шучу! – Миша расхохотался. – Ух, взъерепенилась!
Из Тадж-Махала их выгнал банальный голод. Люся готова была провести здесь хоть весь день напролёт, но к полудню ей всё-таки захотелось есть. Продукты проносить с собой было запрещено, поэтому, хочешь-не хочешь, пришлось выбираться наружу на обед.
– Я обязательно приду сюда ещё! – Она взглянула на Мишу умоляюще. – Мне мало одного раза, я хочу снова это посмотреть и прочувствовать…
– Какая ненасытная. – Он покачал головой. – Не знаю, останется ли у нас время на повторный осмотр. В Агре ещё много интересного.
Но Люся стояла на своём.
– Тадж. Только Тадж превыше всего. И нет ничего интереснее и важнее.
Вообще, Тадж-Махал окончательно примирил Люсю с вызвавшей поначалу отторжение Агрой, и она уже снова готова была всё идеализировать, закрывая глаза на недостатки. А в городе действительно было что посмотреть. После обеда Люся с Мишей поехали в крепость, чем-то напоминающую делийский Красный форт. Однако агровский форт был больше и, как показалось Люсе, красивее.
В форте их поразил открывающийся вид на Тадж-Махал. Как уверяли местные гиды, именно туда был обращён последний взгляд императора Шаха Джахана перед смертью, и именно из-за стен этой самой крепости, куда он был заключён под домашний арест собственным сыном.
– Сейчас бытует распространённое заблуждение, что император отбывал арест не здесь, а в Дели, – возмущённо рассказывал один из гидов. – Полная чушь!!! Не знаю, кто выдумал это… должно быть, тамошние гиды, чтобы привлечь туристов, у них в форте и смотреть-то особо нечего… Но вы не верьте этим гнусным слухам, Шах-Джахан умер именно тут, в Агре, глядя на мавзолей своей любимой Мумтаз!
– Я верю, верю, – горячо подтверждала Люся.
На следующий день они отправились в Сикандру – гробницу другого индийского императора, Акбара. Люся смутно припомнила, что дедушка-кукольник в Джайпуре рассказывал ей что-то о нём. Точнее, не о нём, а о его жене Джодхе, точно! Говорил, что это была особа выдающегося ума и неземной красоты. У дедушки даже имелась любимая кукла, названная в честь супруги императора. А сам Акбар, как выяснилось, был особенно любим и почитаем жителями Индии за то, что покровительствовал науке и искусству.
