Владислав Картавцев - Восемнадцать часов дурдома
– А вот интересно! – Андрей отключил интернет и встал размять плечевой сустав (два сустава). Что-то у него в последнее время побаливала спина, да и вообще всё побаливало, так что гимнастика Айенгара могла помочь. – Возьмем политика! Еще лучше – психованного политика. Политика, который сошел с ума на производстве прямо в здании Государственной Думы после принятия пакета из ста тринадцати законов разом. Эдакий трудяга, не выдержавший груза ответственности! Его можно пожалеть, но нас больше интересует прикладной аспект.
– Допустим, у него наблюдается измененное пограничное состояние – ИПС, не путать с ППС, ДПС и ИМЦ (индивидуальным менструальным циклом). Какими словами можно его описать? – Андрей вытянул плечи вверх, простоял в напряженной позе семь секунд и расслабился. Потом повторил всю последовательность семнадцать раз и вновь уселся за стол.
Мысль об ИПС политика (политическом ИПС) целиком завладела им, и он по своей многолетней привычке вгрызся в кончик карандаша:
– Что же, есть время поразмышлять. Упражнение на подбор синонимов – как в средней школе! «А теперь, господа ученики, мы потренируемся! Задача: наиболее ярко, сочно и емко чиркнуть картину психа – вернее его мыслительный процесс!»
Чтобы слова не пропадали всуе, Андрей достал чистый лист бумаги и стал рисовать на нем тезисы:
– Итак, псих – это:
– аберрация сознания! – хорошо, Денис!
– искривление восприятия! – отлично, Дмитрий!
– выверт мозга! – прекрасно, Демьян!
– обрушение логики! – великолепно, Демид!
– переклин образа! – замечательно, Дурбан!
– бифуркация полушарий с подменой понятийных интерпретаций! – превосходно, Дистарх!
– крестообразное скольжение мыслей вдали от основного потока! – блестяще, Демиозис!
– дистанционное зондирование шунта с вентиляцией мозжечка! – ну, это ты совсем загнул, Деристофан, хотя и притягательно, притягательно!
***– Фу, устал! – Андрей посмотрел на свои скользящие каракули и вдруг решил поупражняться в составлении сложносочиненных имен.
– Например, что будет, если скрестить Ваню и Аню? Ванян, Иванян, Анюван, Аюван, Ваин, Иан и еще много чего! А если совместить Бориса и барышню Анжелу, то получится без всякого сомнения Брожела, что говорит о ее высоком интеллекте. Ведь не может девушка с таким именем быть тупой, как козья морда! Хотя, постойте, разве у козы морда тупая?
Андрей закрыл глаза: «Чистый бред, и на что он только тратит свое время!»
Андрей громко чихнул – точно! Бред. И вообще, весь сегодняшний день какой-то нескладный, хоть и идет как обычно! Нет удовлетворения, нет полета мысли и плавности суждений! А всему виной – противная погода, настроение, оставляющее желать лучшего, и ночное невысыпание. В нем виновен подонок-сосед-снизу, который всю ночь гремел на кухне кастрюлями и нещадно материл какого-то Сиськина, который не желает платить бабло, а все хочет на халяву и на реализацию.
Сосед-подонок-снизу был так опечален этим обстоятельством, что выпил, наверное, никак не меньше ведра, вследствие чего настолько разошелся, что вдобавок к кастрюлям решил среди ночи завести Black Sabbath, чем перебудил уже весь дом. В итоге жильцы сначала поочередно ломились к нему на квартиру и страшно ругались, потом плюнули и вызвали полицию, которая приехала уже под утро, скрутила соседа и силком увезла его в участок на допрос по поводу Сиськина, бабла, кастрюль, сковород, а заодно и выяснить, где он взял такое старье, как Black Sabbath, и почему крутит его так громко.
А Андрею нужно было в шесть утра вставать, поэтому он промучился всю ночь, настолько озлобился, что решил непременно каждую неделю аккурат по субботам подбрасывать соседу в почтовый ящик использованный презерватив или – что еще лучше – заливать замочную скважину в двери его квартиры клеем «Момент», чтобы эта сволочь по выходным не могла вырваться на простор.
– Кстати, это мысль! Насчет «Момента»! Может, нюхнуть для бодрости?
– Отставить нюхать клей! – Андрей быстро выпрямился на стуле и вскинул ладонь к воображаемому козырьку фуражки, – есть, отставить нюхать клей! Виноват, больше не повторится! Прошу отправить меня на фронт на передовую! Вот именно, на фронт! Скоро, скоро придет и твой черед – в пятнадцать ноль-ноль, как штык! Но пред этим – обед! А до него – всего час!
полдень
В кабинет постучали.
– Ну! – Андрей недовольно сморщился: меньше всего ему хотелось с кем-то говорить. Спокойные предобеденные шестьдесят минут он планировал использовать для самосовершенствования (немного размышлений, немного кандидатской, немного опосредованного творчества – чтоб заработали мозги).
Что до творчества – то оно, по мнению Андрея, разделялось на две категории: прозаическая проза и высокий штиль (штиль, в смысле стиль, и никак иначе). Андрей считал себя личностью продвинутого кругозора и поэтому имел твердые убеждения, что ему с его огромным гармоничным внутренним миром подходит именно поэзия – высочайшей пробы. Но ее еще нужно было поискать.
***Дней десять назад он залез в свой почтовый ящик в подъезде и обнаружил «Общественный поэтический сборник номер тридцать четыре», который попал к нему, наверняка, по ошибке. Но поскольку сборник был издан на отличной мелованной бумаге, Андрей решил положить его в туалете и использовать в качестве одноразовых пепельниц – по листочку на каждую сигарету. А заодно и читать, знакомясь с общественными поэтическими новинками.
Начал он с оглавления. Поэтов было ровно семьдесят, по алфавиту – от Амфитеатрова Павла до Ягужинской Софьи.
***Итак, Андрей сел, закурил, аккуратно вырвал страничку, свернул воронку и принялся сбрасывать в нее пепел, следя, как тот скапливается между Нахичеваневым Тарго и Ораступозоло Ванькой-Каином.
– Никогда бы не подумал, что у поэтов такие вычурные имена! – Андрей пребывал в недоумении. Спустя пару минут он пришел к выводу, что если они так называют сами себя, то можно представить, какие они пишут стихи! Чутье его не подвело – от первых же прочитанных рифм его замутило, речь в сборнике шла исключительно о коитусе, гениталиях, извращенцах и садомазохистах. А вот об обществе не было сказано ни слова.
– И это называется поэзия! – возмущению Андрея не было предела. Его мама обожала Есенина и Тютчева, а сам он в школе читал Фета – украдкой от всех, чтоб одноклассники не засмеяли. – И что теперь? Наслаждаться вот этим?
От расстройства Андрей достал еще одну сигарету и закурил. Перед его мысленным взором встал потный Амфитеатров, с надрывом декламирующий:
Гроб, мертвец, всем пиз…ец!Мертвяки отвесили висяки,Зомби встали, всех послалиНах…йЖелезо куй,Клейми, чтоб неповадно,Сладко, усладноЕй было!Она в постели – ей мило!
– Ей мило! – Андрей покачал головой, – наверное, за такие рифмы в старые добрые феодальные времена сажали прямо на кол. Чтоб поэт успел насладиться собственным творчеством перед смертью! Вот бы взять этого Амфитеатрова – да и розгами его, розгами! Все ж мы не старорежимные изуверы, и смерти ему желать не будем, но парочку ударов для профилактики не помешало бы!
Андрей посмотрел на потухший окурок (смрад в туалете стоял невыносимый, скоро, наверняка, соседи взбунтуются) и выкинул его в унитаз. Ткнул кулаком в поэтический сборник и представил, как комкает его и бросает прямо в морду Амфитеатрову с криком: «Вызываю тебя на дуэль!» На душе полегчало, и одновременно возникло желание самому что-нибудь написать. А лучше – создать новое направление в литературе. Он назовет его «Стих-кроссворд-одно-разнослов»! А первым его произведением станет вот это:
К атюшаА роматна,К атюша
Н ежна,А ристократична,З амечательна,Ы толста!В олнующеА лчуща,Л юбовьюО слеплена,С тепенна,Ь удовлетворена!
Б оитсяР астолстетьИ похудеть,Т аится!А н, нет!Н етС осисокК ислых —О тветЕ пископу!
П устьА ссольС осетС оль!АЖ енщинаИ скусница,Р оковаяС путницаК оротаетО дна —Е динственно-умна!
С тольУ дачноД ниН аО тдыхе-даче
П рошли!О тдохнутьТ оварищамО стервенелоП омогли!Л ежали,Е ли,Н е пили,Н е пели!О х!Е дрён
Горох!Е дрёнаР ама!М амаА ннаН ашлаС ынаК олюО й!Й ййййййййй!
П ьяного,О тправилаД омой!В городО дного —Д невать,Н очевать,О долеватьЙ ого-самого!
Л ол!О паньки!Д аешьК оньки!О деть!Й ухха!
7 размер-до-уха!
М аловатАЯ и рад!
1915
Г ололедО твратД ачуА лкаши-громят!
И пусть слог не очень, зато первые буквы в каждой строчке складывались в вопрос: «Как называлось британское пассажирское судно, потопленное германской подводной лодкой 7 мая 1915 года?» Ответ: «Лузитания»! В общем, Андрей был доволен!
