Юлия Лешко - Мамочки мои… или Больничный Декамерон
Ленка думала о своем. Оказавшись в роддоме, она понимала, что ей дадут возможность пересдать экзамен, но при этом была абсолютно уверена, что ни за что не сможет сдать экзамен Людоеду. Вот если бы наоборот, не Бурмистров, а Людоед играла в футбол, да и слегка подвернула свою стройную ножку… пусть не перелом, но так, чтобы в гипс… месяца на два… Ленка хихикнула, представив себе эту «картину маслом». Да, а Бурмистров, с уже здоровой ногой, пришел бы на замену Людоеду. Мечты, мечты… Лена не была уверена даже в том, что Людоед умеет танцевать, не то, что спорт… Реальных шансов на перелом у несгибаемой Людмилы Викторовны не было.
Коварство мечтаний бедной Ленки было извинительно. Во-первых, по молодости лет. Во-вторых… Это был один из самых сложных предметов, а она феноменально отупела на последних месяцах беременности. Вот и в приемном покое опять «блеснула»: никак не могла сообразить, сколько ей полных лет…
В общем, было совершенно очевидно, что из-за этого экзамена ей диплома не получить. Ленка еще успокаивала себя, что ребенок важнее, что Вася будет любить ее и без диплома, с незаконченным высшим образованием… Но вот маму с папой жалко: они расстроятся. И Васю жалко: родители ему никогда не простят, что он, голоштанный студент, мало того, что сбил с толку их золотую девочку, которая могла стать экономистом, так еще и вон что!.. Типа, что, нельзя было подождать с детьми? Сами еще дети… И так далее, и тому подобное…
Ленка вздохнула. Срочно нужно было чем-то успокоиться. И она быстренько нашла, чем!.. Зато у нее есть Вася и вместе им ничего не страшно. А у Людоеда такого Васи нет, не было и уже никогда не будет. Пусть со своими «неудами» целуется…
Когда Лена вернулась из своих тяжелых мыслей в реальность, мамочки уже давно о чем-то негромко, но увлеченно беседовали. Сазонова рассказывала:
– Я долго забеременеть не могла. Ну, все как у всех: в историю болезни написали «бесплодие» с большим вопросительным знаком – типа, под вопросом. Советовали ЭКО… Ну, я бы, наверное, и на ЭКО пошла, но тут мне одна умная тетка посоветовала.
Мамочка с наушниками тут же вынула их из ушей и вся обратилась в слух.
– Говорит: «Есть одна примета – гарантия сто процентов, что сработает. Надо за беременной что-то доесть или допить…» Я спрашиваю: «Чтобы она не видела?» Тетка говорит: «Ну, желательно по секрету».
Лена Петровская, с интересом выслушав рассказ, спросила:
– Ну и за кем вы доедали?
Сазонова озорно засмеялась:
– А я сразу за двумя доедала. Чтобы наверняка. За сотрудницей Мариной: ну, печенье доем там, когда она не видит… И еще специально в гости двоюродную сестру приглашала. Таня уже в декрет ушла, времени у нее много… Так за Таней я чай допивала несколько раз. Ну и помогло. Вот хоть верьте, хоть нет.
И, разведя руками, с улыбкой показала на животик. Остальные мамочки с одобрением посмотрели на него…
Катя с наушниками махнула рукой и добавила:
– Я вообще слышала, что даже посидеть на стуле сразу после беременной – тоже помогает.
Юля с наложенной на лицо маской начала смеяться. Все посмотрели на нее, а Лена мимоходом подумала: «Как будто пирожное засмеялось, безе…» Веселое «безе», забавно округляя свободный от крема ротик, поведало:
– Ага, точно! Я помню, прямо перед вот этим всем… на профосмотр пришла, санкнижку оформлять, к гинекологу участковому. А у нее до меня беременная была. Тоже плановый осмотр. Она – с кресла, я – туда. И все! Готово!
Слово снова взяла Сазонова:
– Да, девчонки! Слышали б нас сейчас мужики наши!.. Вот бы удивились! Типа: «А мы, значит, не при чем! Стул и печенье!»
Юля добавила веселья:
– … и чаем запить!
В дверь заглянула медсестра:
– Петровская, Сергейчук, давление мерить!
Юля, мамочка в маске, оказавшаяся к тому же Сергейчук, спросила только:
– А можно я это смывать не буду?
– Да ради бога… – пожала плечами медсестра.
Лена спустила ноги, нащупала тоже большие, как и халат, не по размеру тапки. В этом нелепом цветастом халате, в огромных тапках она была похожа на маленького Мука…
* * *По пути к сестринскому посту, где обычно мерили давление, Ленка тихо напевала под нос:
– Я маленький Мук, я узнал много мук…
В пути дитя тихонько шевельнулось внутри. Лена остановилась, прислушалась к ощущениям… Ох…
Возле столика уже выстроилась маленькая очередь. Пристраиваться к сопалатнице Сергейчук, опередившей ее на два шага, не хотелось: куда спешить?
– За кем я буду? – спросила Лена.
Симпатичная беременная мулаточка молча подняла руку…
Очередь прошла быстро, и когда медсестра, больно перетянув руку манжетой, уже измеряла давление у Лены Петровской, в кармашке ее безразмерного халате начала звучать «Ода к радости» Бетховена. Лена поспешно отключила телефон свободной рукой.
Дождавшись пульсирующего стука в мембране фонендоскопа, медсестра сообщила Лене:
– Девяносто на шестьдесят. Низкое у тебя давление, Петровская! А какое рабочее, знаешь?
Лена беззаботно махнула рукой:
– Не знаю! Мне в поликлинике говорили, что надо было до беременности измерять. Да я как-то не думала про давление… Спасибо, пойду…
Петровская покивала медсестричке с благодарностью, опустила рукав халата и достала из кармана телефон: так и есть, Вася:
– Вася, ну что, пересдал? – с улыбкой выслушала ответ. – Порядок, одной заботой меньше. Да, все нормально… Ты мне халат мой привези, тапки, шампунь, щетку зубную, почитать что-нибудь. Нет, учебник не надо, а то у меня схватки раньше времени начнутся…
* * *Медсестра Таня постучала в дверь кабинета завотделением и осторожно приоткрыла ее. Доктор Бобровский стоял возле окна, прижав телефон к уху, и молчал. По виду – не ждал ответа, а слушал долгую тираду. Наконец, кивнул невидимому собеседнику и сказал:
– Ты очень убедительна. Как всегда. А я, как обычно, неправ. Но у меня на все твои аргументы – один бесспорный факт: штамп в паспорте.
Услышав эти слова, Таня предпочла закрыть дверь… Бобровский, не заметивший ее маневров, продолжал в трубку:
– Скоро полгода, как развелись, и это был твой выбор… Извини, Оля, я должен работать…
Он нажал кнопку отбоя, какое-то мгновение постоял на месте, глядя в никуда. Но лишь мгновение, а потом, стукнув по подоконнику ребром ладони, решительным шагом направился в сторону двери. Так же решительно распахнул ее и увидел стоящую в засаде Таню.
– Что? – резко спросил он.
– Ничего, – в тон ответила Таня, – интерны без дела сидят в ординаторской. Вас ждут.
* * *Девушка и молодой человек в наглаженных белых халатиках, только что вполголоса хихикавшие над анекдотами, при появлении Владимира Николаевича повели себя по-разному: парень мигом стал очень серьезным, а девушка едва заметно прихорошилась, поправила волосы, кончиком ногтя подровняла помаду в уголке губ… И тихонько вздохнула: доктор Бобровский такой красивый, мама не горюй…
Красивый доктор обошелся без преамбул:
– Добрый день, молодежь! Сегодня две плановые операции. На первой мне будет ассистировать завтрашняя звезда отечественной гинекологии Александр Сосновский, на второй – надежда мирового акушерства Валерия Кошелева.
Бобровский стремительно направился к письменному столу, стоящему возле стеллажа с какими-то папками и специальной литературой, пошевелив в воздухе пальцами, достал нужный журнал.
Интерны оставались на месте, одновременно выражая лицами готовность работать, и тихо, односложно переговаривались…
Бобровский присел за стол, стал быстро вносить какие-то записи в журнал…
Саша Сосновский позволил себе задать вопрос:
– Владимир Николаевич, а можно узнать, какие именно сегодня операции?
Доктор кивнул, не прекращая своей работы:
– Конечно: обе – гистерорезектоскопия по поводу субмуккозной миомы. Не самые сложные операции, слава богу. Насчет ассистанса я немного преувеличил, но некоторую свободу действий я вам предоставлю. В разумных пределах, конечно.
Интерн Сосновский важно кивнул и что-то записал в блокнот. Бобровский, бросив в его сторону взгляд, с одобрением понаблюдал за его манипуляциями и неожиданно обратился к девушке Лере, которая ничего не записывала, а напротив, с отсутствующим видом крутила свой мобильник:
– А как у вас рабочее настроение, Лера? Надеюсь, хирургия входит в область ваших профессиональных интересов? – с едва заметной иронией спросил он.
Лера залилась краской:
– Ну… Если честно… Меня, правда, больше привлекает акушерство…
Бобровский улыбнулся, приветливо глядя на тоненькую девушку:
– Что ж, это понятно. Но ваша специализация предполагает и умение оперировать.
Девушка смутилась, но все же решила объясниться:
– Мне кажется, роды – это всегда чудо, даже когда очень трудные. А оперативная гинекология – это всегда… какая-то проблема.
