Татьяна Соломатина - Роддом, или Жизнь женщины. Кадры 38–47
– Бред какой-то… – скептически скривилась Маргоша, с сомнением оглядев старого друга.
– Вот! Да!.. Но – нет! Это бред для тебя. Для меня. Для нас. Но не бред для хозяина особняка. То, что я описал, – нормальный мир аутиста. Один из нормальных миров аутистов. Потому что у каждого аутиста – исключительно свой мир, проистекающий из исключительно индивидуальных нарушений в его исключительно индивидуальной «проводке». И этот исключительно ненормальный для нас мир для него в такой же степени нормален, как для среднестатистического обыкновенного психически здорового человека – раздвижные ворота, въезд, выложенный брусчаткой, зелёный газон, обыкновенная лестница, дверь на положенном месте, прозрачные окна, вода в чайнике, унитаз в сортире, книги на полках, и даже гостей, сто раз не званных, обыкновенный человек вполне способен напоить чаем, а солёные грузди подать к водке.
– А маленькая кладовка с яркой дохлой мышью – это и есть избыток нейронов, ведущий к ненужно-огромному количеству локальных связей в некоторых участках мозга?
– Бинго! – снова изрёк Ельский. – И моментальный пересчёт шестизначных чисел в уме не является для аутиста стигмой гениальности. Это именно что ярко вспыхивающий в отдельном узле разобщённой коммуникации свет, не имеющий никакого практического значения. Вот наш Аркадий Петрович – гениален. Я пересчитал. – Ельский продемонстрировал экран айфона с калькуляцией случайных миллионов. – Он не ошибся. Но господин Святогорский, кроме прочего, способен суммировать, сколько стоит пакет молока, килограмм сосисок и лаваш. Аутист же сойдёт с ума – сойдёт со своего ненормально-газонного ума, – если поставить перед ним такую задачу. Аутист может сказать, каким днём недели будет тридцатое декабря две тысячи семьсот двадцать пятого года по принятому нынче календарю, но не способен понять, что такое «в будущую среду». Аутизм – тяжёлое заболевание, возникающее вследствие нарушения развития головного мозга. В случае мальчика Алексея, рождённого нашей не покорной докторам Ларисой, – это нарушение случилось в связи с выраженным недостатком трофики на ранних этапах развития мозгового пузыря и дифференцировки её в трубки, полости и далее по положенным этапам. Природа жестка, холодна и рациональна, но не злонамеренна. Ей пришлось пойти навстречу маниакальному желанию мамаши сохранить внутри себя жизнь – и лепить из того, что было. И она постаралась сделать это наиболее приемлемым способом при таких исходных условиях. Это лишь одна из известных причин аутизма.
– Так что там с нашим Лео. Который наш Лев. И почему – наш? – опомнилась Настенька.
– Да потому, что это он, Лео, в тысячу восемьсот девяносто четвёртом году родился в Австро-Венгерской империи. Родись сейчас – был бы наш. Потому что галицийское местечко Клекотов нынче Львовская область Украины. То есть, уже тоже не был бы наш, – поправился Святогорский. – И сейчас бы пришлось линять, как и тогда. Потому что родился Лев Каннер, как это очевидно из фамилии, в религиозной еврейской семье. Ни в Австро-Венгрии, ни во Львовской области евреям не благоволили. И не благоволят. Короче, геополитические процессы – не наша тема. Лев Каннер эмигрировал в США и стал Лео Каннером. В тридцать третьем, тысяча девятьсот, Настюша, – слегка насмешливо уточнил Святогорский, – Каннер – доктор наук. В сорок третьем создаёт первую детскую психиатрическую службу в детской же больнице госпиталя Джона Хопкинса в Балтиморе. За что честь ему великая и наша искренняя хвала. Особенно наш Лео интересуется детками, которые с самых младых ногтей ведут себя как разочарованные в жизни взрослые. Не разговаривают. Не улыбаются. Не принимают ничью ласку. И, разумеется, никого не одаривают своими нежностями. Общаться предпочитают с неодушевлёнными предметами. Причём, что характерно, с одними и теми же. Речь если и появляется, то поздно. И речь эта невыразительна. Это или повторы обрывков чужих фраз, или отдельные наборы слов, совершенно не соответствующие ситуации. Например, такой ребёнок мёрзнет. Но если вообще заметит, что мёрзнет, потому что они всё время зябнут из-за общей гипотонии, то будет, раскачиваясь, бубнить слово «репейник». И никто не догадается, почему «репейник». Хотя логическая цепочка для аутиста – очевидна. Как-то бабуленька набросила на него шерстяную кофту. Кофта была колючая. Но он согрелся. Затем он где-то во дворе пощупал репейник. Бабуленька сказала: «Не трогай репейник». И маленькому аутисту стало тепло. Голос бабуленьки, помноженный на тактильное ощущение от репейника, согрели его теплом комбинирования тряпочек и груздей на полках в бильярдной его разума. Но что очевидно для аутиста и для многоопытного меня, – гордо выкатил грудь Аркадий Петрович, – сокрыто от мам и бабуленек! Да и это так, упрощённый гипотетический пример. Цепочки могут быть очень длинными. И пробегать бесконечным количеством бессмысленных странно-закрученных и очумело-локализованных нейронных пучков мозга аутиста. Лео Каннер первым описал одиннадцать детей, которые вели себя странно. Он тщательно зафиксировал внешние проявления, известные ныне как симптомы аутизма. Стереотипия, компульсивность и ритуальность, потребность в однообразии, сопротивление переменам, избирательность внимания, аутоагрессия, припадки, гиперактивность и дефицит концентрации. Разбалансировка психики. Тяжёлые и частые вспышки гнева. Отклонения в пищевом поведении. Проблемы со сном. И, как следствие, генерализованная недостаточная обучаемость. Это я так вежливо сказал, что аутист или необучаем вовсе, или же его обучение – задача специализированных вспомогательных учебных учреждений[39]. Тут, как говорится в одном известном кино, раз уж так получилось, то пусть идёт, как идёт. Мы об аутизме знаем не больше, чем слепцы из басни о слоне.
– Тут написано, – перебила Настенька Святогорского и начала зачитывать с экрана телефона, – что аутизм не имеет чёткого единого механизма как на молекулярном, так и на клеточном и системном уровнях. Неизвестно, что объединено под названием аутизм, – несколько расстройств, при которых влияние мутаций сходится на небольшом количестве общих молекулярных цепочек, либо большая группа расстройств с сильно различающимися механизмами. Судя по всему, аутизм является результатом влияния множества факторов, действующих на стадии развития, затрагивающих многие либо все функциональные системы мозга и нарушающих в большей мере сам временной процесс развития мозга, нежели конечный результат этого процесса. Нейроанатомические исследования и ассоциация с тератогенами заставляют предположить, что частью механизма является нарушение развития мозга вскоре после зачатия. Затем, судя по всему, локализованная аномалия приводит к каскаду патологических взаимодействий, подверженных значительному влиянию факторов внешней среды. Нарушение формирования синапсов и дендритных шипиков, нарушение метаболизма, нарушение работы зеркальных нейронов, нарушение выработки серотонина…
– Ну и кого ты тут этой мутью из порченой Википедии хотела удивить? – скептически усмехнулся Ельский. – В переводе с псевдонаучного на рабочий врачебный язык это означает: этиология не выяснена, патогенез непонятен. Об опасности кровотечения в ранних сроках я уже сказал. Но каковы бы ни были причины, родители аутиста должны чётко уяснить именно то, что сказал Аркадий Петрович: если так получилось, то пусть идёт, как идёт. Задача родителей аутистов: создать детям максимально комфортные условия. А что делает эта Лариса? Во-первых, напрочь отказывается признать, что у её сына аутизм. После постановки диагноза с привлечением самых мощных психиатрических спецов она сперва впадает в жуткую депрессию. Это неудивительно. Это как раз очень понятно и по-человечески. Но стадии смирения у неё не наступает…
– Потому что смирение для сильного человека означает что, Настенька? – строго уставился на молодого врача Святогорский.
– Ну… смириться. Покориться. Принять.
– Да, но что означает это «смириться, покориться, принять»? Шагнуть из окна девятого этажа на асфальт? Отнюдь нет! Самоубийство – это естественное разрешение запущенной депрессии. Ещё попытка, Анастасия Евгеньевна.
Настя молчала, растерянно глядя на старших товарищей.
– Господи, чему вас сейчас учат? – возмутилась Марго.
– Смириться, Тыдыбыр, это – наконец начать делать то, что должен! – вдруг проснулась Оксана Анатольевна.
– И перестать спрашивать, что дальше! – подхватил рыжий Родин.
– Денисов? – посмотрел испытующе Аркадий Петрович на молодого красивого доктора.
– Лариса не смирилась в том смысле, что она так и не приняла очевидный факт: у её сына тяжёлый аутизм. Она зависла на стадии отрицания.
– Дайте я вас поцелую, Денисов! – Святогорский действительно приподнялся и через стол лобызнул подавшегося навстречу Александра Вячеславовича в макушку. – Есть кому ещё оставить то, что надо бы на кого-то взвалить! Учитесь мыслить, Анастасия Евгеньевна. Только умение мыслить отличает мумифицированную заучку от живого спеца. Cogito, ergo sum[40], Анастасия!
