Наталья Нестерова - Полина Сергеевна
— Можно, я не пять строчек напишу, а три?
— Нельзя, торг неуместен. Ко-ро-ва.
— Тогда без работы над ошибками?
— Не будет ошибок, не будет и работы над ошибками. Ко-ро-ва.
— Бабушка, ты же добрая.
— Да, добрая. Но в отношении учебы — скала. Ты будешь наконец писать? Следи за соединением с «о». Ко-ро-ва.
Эмка начинал писать. Выходило: «карава». После десяти минут и двух строчек в тетради он начинал ерзать, чесаться, проситься в туалет, попить, говорил, что у него разболелась голова. Бабушка была неумолима.
И так каждый день: домашнее задание, дополнительные упражнения, работа над ошибками.
Полина Сергеевна не разделяла теорий тех педагогов, которые считали, что учебу надо сочетать с игрой. Развлечения, игры — это прекрасно, им ребенок посвящает большую часть дня. Учеба — это работа. Мужчина должен уметь работать. Маленького мужчину никто не загружает многочасовым трудом до изнеможения. Но двадцать минут он способен и должен посвятить учебе-работе. Двадцать минут — в идеале.
— Это задание заняло бы у тебя двадцать минут, — говорила Полина Сергеевна внуку. — Мы сидим уже больше часа. Исключительно по твоей вине, потому что ты постоянно отвлекаешься, торгуешься, выпрашиваешь поблажки.
— Коля Смирнов рассказывал, что он делал домашнее задание с папой, и папа та-ак его треснул по башке книгой! Коля ударился об стол, и у него потекла из носа кровь.
— Я понимаю этого папу. Даже мое ангельское терпение на исходе. Кстати, это выход. Будешь делать домашнее задание с папой.
— Нет, бабушка! Только с тобой!
— Тогда пиши: «Хорошо в лесу летом». Мы говорим «харашо», пишем «хорошо». Внимательно! Теперь прочти, что ты написал.
— Хорошо в лесу летом.
— Нет, внимательно! Что ты написал?
— Харшо в лису летам. Ой, смешно, правда?
— Это смех сквозь слезы. Работа над ошибками!
— А если я все напишу правильно, ты мне дашь жвачку?
— Дам, — сдавалась бабушка. — Но ведь ты не напишешь без ошибок.
— Спорим?
— Спорим!
Эмка старательно выводил буквы и гордо откидывался на стуле:
— Вот!
— Читай!
— Тут все правильно.
— Нет, ты написал «хорашо».
— Это «о»! Ты специально, чтобы мне жвачку не давать! И Мария Львовна говорила, что «о» можно соединять петелечкой наверху!
— Изверг! Что ж ты раньше молчал? Мы бы давно рванули вперед, семимильными шагами! Но с петелечкой или без петелечки, ты у меня все равно вырастешь грамотным человеком!
— Да, Эмка, — подавал голос из-за газеты Олег Арсеньевич, — хочешь ты или не хочешь, но с такой бабушкой тебе без вариантов быть грамотным человеком.
— Пятнадцать минут перерыв, — вставала, расправляя затекшие плечи, Полина Сергеевна. — Потом математика. С дедушкой. Я буду готовить ужин, потому что мне отчаянно хочется пойти по стопам Колиного папы.
Через пять минут, то есть предложив внуку разделаться с математикой без перерыва, дедушка заявлялся на кухню и самодовольно докладывал:
— Готово!
— Так быстро? — с сомнением спрашивала Полина Сергеевна.
— Он в уме все играючи решил.
— В уме не годится. Надо объяснить каждое действие задачи, записать его. Объяснить арифметический знак при выражениях «на сколько больше» и «на сколько меньше».
— Это мы запросто. Гениальный парень!
Из комнаты слышалось рокотание Олега Арсеньевича и писклявый голосок Эмки. Рокотание становилось все громче, пока не доходило до крика, которому вторил плач Эмки.
Дедушка, красный и злой, прибегал на кухню излить свое негодование:
— Он дебил! У Тани пять яблок, а у Пети на три яблока меньше. На три меньше! И что он делает? Он пишет: пять плюс три! Говорит одно, пишет другое, я ему двадцать раз объясняю! Форменный дебил!
— Почисти картошку, — снимала фартук Полина Сергеевна и шла к внуку.
Арсений в качестве домашнего педагога был не лучше отца. Оба не отличались выдержкой и терпением, но Сенька вдобавок считал себя экспертом в математике, он все-таки специализированный лицей окончил! С его точки зрения, в школе математику, лучшую из наук, преподают не так, вдалбливают не то.
— Сыночек, — пыталась урезонить его Полина Сергеевна, — в любой науке необходимы базовые знания, азы. В нашем случае, например, это таблицы сложения.
— Какие таблицы? Зачем? Эмка прекрасно знает состав числа и считает в пределах двадцати.
— Он знает, что восемь состоит из пяти и трех, шести и двух, но считает на пальцах. Если его спросить, сколько будет пять плюс семь, он мгновенно не ответит, а будет шевелить пальчиками. Я сама это только недавно заметила. Нужно, чтобы от зубов отскакивали таблицы сложения на два, три и так далее.
— Ерунда! — не соглашался Сенька.
И выискивал в Интернете задачи для первого класса, которые не то что Эмка, бабушка с дедушкой не могли решить.
— Слушайте, — объявлял Сеня. — Классная задача-стишок:
По тропинке вдоль кустовШло одиннадцать хвостов.Сосчитать я также смог,Что шагало тридцать ног.Это вместе шли куда-тоИндюки и жеребята.А теперь вопрос таков:Сколько было индюков?И узнать я был бы рад,Сколько было жеребят.
Эмка, какие идеи?
— Можно мне идею мультики посмотреть?
— Если решишь, можно мультики. И я даже куплю тебе меч джедая!
— О! — захлебывался от восторга Эмка.
Но был бессилен перед задачей, чесал затылок, стрелял глазами на бабушку с дедушкой, просил повторить стишок.
Полина Сергеевна, записавшая условие, вместе с мужем склонялась над листочком.
— Мы имеем одиннадцать хвостов… — бормотал Олег Арсеньевич. — У жеребят по четыре ноги, у индюшат по две, а всего тридцать… Нет, если уравнение составить, то все просто, но они уравнения еще не проходили…
— Сеня, — просила пойти на компромисс Полина Сергеевна, — не лучше ли будет, если ты нам всем, — с нажимом подчеркивала она, — объяснишь принцип решения подобных задач, чтобы мы его усвоили и в последующем использовали?
— Логично, согласен! Итак, одиннадцать хвостов, значит, одиннадцать животных. Выдадим каждому по две ноги. Одиннадцать на два — двадцать два. От тридцати отнимем двадцать два, остается восемь. Индюки уже получили свои ноги, нужно раздать еще по две жеребятам. Восемь делим на два — четыре. Всего животных было одиннадцать, отнимаем четыре, равняется семь. Ответ: семь индюков и четыре жеребца.
— Семь индюшат и четыре жеребенка, — поправляла Полина Сергеевна.
Бабушка с дедушкой понимали принцип решения, а до внука он не доходил. Однако ему очень хотелось меч джедая, до слез хотелось!
«Сейчас еще и Сенька назовет его дебилом, — внутренне напрягалась Полина Сергеевна. — Не позволю!»
— Прекрасно! Какая чудная задачка! — восклицала она, собирая листочки. — А теперь мы поиграем в «Монополию». Посмотрим, разорит ли нас опять юный капиталист Эмка.
У них было много настольных игр, в которые резались вечерами, телевизор включали редко.
— Эмка, а ты понял, как задача решается? — с сомнением спрашивал Сеня.
— Завтра Эмка объяснит тебе ее решение, — не давала ответить внуку бабушка.
— И получу меч джедая! — напоминал Эмка.
С непоседливым первоклассником-сыном Полина Сергеевна подобных мучений не испытывала. Сеньку отводила в школу, встречала, делала с ним уроки бабушка, мама Полины Сергеевны. И никогда не жаловалась на трудности с чистописанием и на то, что выполнение домашнего задания превращается в драматический спектакль, в первом действии которого герои договариваются работать мирно и дружно, во втором у них конфликт со слезами, криками и проклятиями, а в третьем они кое-как снова приходят к согласию. Есть расхожая шутка: наши внуки отомстят нашим детям. А говоря серьезно: мы начинаем понимать наших родителей, когда сами становимся матерью или отцом, когда дедушкой или бабушкой — тем более.
— Ты помнишь, как делал уроки с бабушкой? — спрашивала Полина Сергеевна сына.
— Нет, — признавался Сенька.
«Вот и Эмка не будет помнить», — думала она с горечью.
— Кстати, грамотно писать ты так и не научился, особенно страдает пунктуация. Тебя выручает то, что набираешь текст на компьютере, а там программа подчеркивает ошибки.
«Почему это я? — удивлялась Полина Сергеевна мысленно. — Словно хочу упрекнуть маму. Мамочка, прости! Твое совершенство в сравнении с моей заурядностью настолько бросается в глаза, что я веду себя как ревнивая девчонка!»
— Запланируй, включи в свой график обязательных дел, — говорила Полина Сергеевна сыну, — съездить на кладбище, поправить могилы бабушки и дедушки. Папины родители похоронены в Рязани. Ты когда-нибудь интересовался, за их могилами присматривают? Неухоженные могилы — это свидетельство сыновнего небрежения и забвения.
