Сергей Горбачев - Выйти замуж за Микки Мауса
Полегче стало Гай Гаевичу, когда живым вынесли из его кабинета дядю Рубика, и уж совсем отпустило, когда через неделю, после операции на сердце, умер тот в больнице. А так как считал себя Оганесов приличным бизнесменом, то оплатил все расходы на похороны «уважаемого человека». Вернее, «К-Вант» за него оплатил. А Ксения промолчала.
Но Оганесов безбожно врал, конечно же с перепуга, когда называл дядю Рубика «старым знакомым». Это была их первая встреча, она же и последняя. Рубен Эдуардович звонил ему несколько раз накануне и, договариваясь о встрече, действительно, говорил, что хотел бы встретиться по важному для армянской общины вопросу. Для Оганесова же это был вполне привычный заход: так обычно просители всех мастей начинали свой скучный разговор о спонсорской помощи. Гай Гаевич ведь был обычным бизнесменом – не монстром, не ангелом – просьбы эти его давно не раздражали, ибо знал он, что помогать надо, но всем-то помочь нельзя, и потому помогал только тем, кто мог быть полезен или лично ему, или его бизнесу. А какая польза, при всём уважении, с замдиректора провинциального краеведческого музея, даже если тот, как и он, армянин по национальности?
«Ни-ка-кой!», – мысленно отвечал сам себе Гай Гаевич, и каждый раз придумывал уважительную причину, откладывая встречу с краеведом. Так бы и сошли на нет его звонки, на что привычно рассчитывал Оганесов, если бы дядя Рубик как бы случайно не упомянул в очередном разговоре Сурб-Хач. Лишь после этого Гай Гаевич заинтересовался. Вот только встреча с краеведом Вартаняном сложилась совсем не так, как он предполагал.
Высокий, худой, с пышной шевелюрой седых волос и глубокими залысинами на высоком лбу, густыми чёрными усами и открытым взглядом, Рубен Эдуардович совсем не был похож на смущённого просителя. Смутно напоминал он Оганесову какого-то учёного (наверняка, знаменитого, раз фотография, где тот показывает всем язык, так популярна), но что это за учёный и чем он прославился, Гай Гаевич так и не вспомнил. Зато отметил старомодную жилетку под двубортным пиджаком своего гостя (в такую-то жару!) и поскучнев (от такого «пиджака» быстро не отделаешься), приготовился, было, слушать пространный монолог о бедственном положении культуры в целом и конкретного ростовского музея в частности. Однако монолога после короткого приветствия не случилось.
– С вашего позволения, я сразу перейду к цели своего визита, – представившись, начал Рубен Эдуардович. – Не хотел бы отнимать ни у вас, ни у себя самого ценного, что у нас есть – времени. В моём возрасте это начинаешь понимать особенно отчётливо.
Столь деловой подход вкупе со старомодной витиеватостью речи музейщика понравились Оганесову много больше, чем его старомодный пиджак.
– Сразу видно культурного человека, – заулыбался Гай Гаевич и дружелюбно развёл руками, приглашая к разговору. – Слушаю вас, Рубен Эдуардович, внимательнейшим образом, – с удовольствием стал зеркалить он собеседника, выставляя напоказ свою респектабельность.
– Я хотел бы пригласить вас, Гай Гаевич, на заседание правления Нахичеванской-на-Дону армянской общины, членом которого ваш покорный слуга является. Обычно мы собираемся расширенным составом раз в полгода, но ради вас проведём внеочередное собрание, пригласим гостей – церковь, мэрию, прессу. Как вы на это смотрите?
– Спасибо за приглашение. Польщён за внимание к моей скромной персоне, – кокетничал Гай Гаевич, угадав, что армянская община зазывает его в свой попечительский совет.
«А этот музейщик не так прост, как кажется, – одобрительно думал Оганесов, – грамотно подъезжает, а с грамотными людьми всегда приятнее иметь дело, чем с простыми попрошайками».
Будучи членом попечительских советов десятка разного рода общественных организаций, Гай Гаевич знал, что от обычной спонсорской помощи это членство отличалось только количеством нолей в запрашиваемых суммах. Но с другой стороны, знал он и то, что при определённом раскладе, участие в правильной общественной организации легко конвертируется в полезные связи, лоббирование, а на это денег жалеть не стоит.
«Тем более, – быстро соображал Гай Гаевич, – общественная поддержка именно от армянской общины будет очень кстати для «Монастырской свечи». Так почему бы и не прикупить эту поддержку за недорого. Ведь сколько бы они не попросили, всё равно это будут копейки. Сделать ремонт в их обшарпанном, наверняка, офисе, вывезти детей на каникулы летом и на пару экскурсий – зимой, сделать взнос в церковную кассу, ну и, разумеется, скромные подарки неизбалованным вниманием членам правления, ну или как там у них этот курултай называется…».
Кассовый аппарат в голове Оганесова звонко выбивал чеки, и цена вопроса ему нравилась всё больше и больше.
– Я готов, Рубен Эдуардович, поддержать вашу, – поправился он, – нашу общину. Мы, армяне, должны поддерживать друг друга, плечом, так сказать, к плечу.
– Отлично, Гай Гаевич, – вежливо улыбнулся Вартанян. – Я сегодня же извещу всех членов правления о своём приглашении и вашем согласии.
– Так это ваша инициатива? – поинтересовался Оганесов, отметив, что надо будет поощрить расторопного краеведа отдельно.
– Да, исключительно моя, – ответил Вартанян, – члены правления ещё не в курсе.
– Тогда я жду официального приглашения. Надеюсь, у нас проблем не возникнет?
– Ну что вы, Гай Гаевич, с вашим участием в заседании расширенного правления общины проблем не будет в принципе. У вас будет особое приглашение, и вы сможете не просто выступить, но и рассказать нам о своих проектах.
– Выступить? – переспросил Оганесов. – Вы полагаете мне надо провести презентацию своей фирмы?
– Было бы неплохо, если бы вы провели презентацию, – одобрительно покачал головой Вартанян. – Но презентацию не столько фирмы, сколько ваших проектов. А конкретно – того проекта, который вы планируете осуществить на территории Сурб-Хача.
– Вы знаете про «Монастырскую свечу»?! – опешил Гай Гаевич.
– Монастырская свеча… – задумался Рубен Эдуардович. – Красивое название… Наверное, то, что под ним скрывается, должно быть не менее красивым.
– Вы правы, – несколько растерянно пытался сообразить Оганесов, – это не просто красивый, это уникальный проект! Такого жилого дома нет не только в Ростове, но и на всём Юге России. Но это будет не просто высотный жилой дом, это будет целый комплекс, ансамбль сооружений вокруг Сурб-Хача.
– Вокруг? – переспросил Вартанян. – А то я уж, грешным делом, подумал, что вы храм монастырский сносить собрались.
– Ну что вы! – осторожно рассмеялся Гай Гаевич, всё ещё не зная, насколько информирован его собеседник. – От этой идеи сразу отказались. На холме вокруг церкви достаточно места оказалось.
– Выходит, вы монастырский сад под нож бульдозера хотите пустить?! – изумился Вартанян. – Но там же вокруг храма могилы наших просветителей и священников?
– Ну зачем же так категорично, Рубен Эдуардович – под нож… Совсем нет. Часть деревьев пересадим, часть могил перенесём на армянское кладбище, зато какое дело грандиозное для города сделаем! У нас ведь уникальный опыт работы с культовыми сооружениями, лучшие московские архитекторы на нас работают. Вы в Москве давно были? – спросил Гай Гаевич. – Ну, я вас тогда приглашаю, приглашаю… Лично покажу вам как мы в свой объект на площади Белорусского вокзала старую церквушку вписали… Очень, очень достойный бизнес-центр вышел, церковь совсем его не портит, хоть и стоит вплотную, я вам даже больше скажу, офисы с видом на купола повышенным спросом пользуются…
– Думаете, что и здесь вид на купола вам поможет?
– Обижаете, Рубен Эдуардович, – развёл руками Оганесов. – Мы ещё разрешение на строительство до конца не оформили, а пентхаус и все самые дорогие квартиры уже забронированы. Знаете, какие люди ждут начала нашей стройки, чтобы принести сюда свои деньги? – многозначительно поднял он вверх глаза. – Вы даже не представляете, сколько в Ростове богатых семей, которые уже устали от всей этой архитектурной серости. Это будет прорыв.
– Боюсь, что это будет нарыв, – строго сказал Вартанян. – И вы очень обрадовали меня тем, что у вас ещё нет окончательного разрешения на строительство. Значит, ещё не поздно вас остановить.
– Постойте, – снова опешил Гай Гаевич, который совсем не ожидал такого поворота, – я думал у нас дружеская беседа…
– Я тоже думал, что это недоразумение, – вежливо отрезал Вартанян. – Я ушам своим не поверил, когда услышал, что в комитете по охране памятников спешно готовятся документы на снятие статуса охранной зоны с территории, прилегающей к Сурб-Хачу. Но от них правды не добьёшься, а вы мне на многое открыли глаза.
– Я думаю, что мы как земляки всегда сможем договориться… – медленно наливался краской Оганесов.
