Анатолий Тосс - Давай займемся любовью
– А как же я? – растерялась Зинаида.
– Ну как-нибудь, – на ходу пробурчал бригадир. – Приспособь что-нибудь на пока.
– Что?! – уже кричала ему в спину хозяйка.
– Сама знаешь… Кастрюлю там или чего… – Ромик обернулся. – Только ничего в унитаз не спускай. Семьдесят два часа. А то размоешь искусство. Я тебя предупредил.
И мы ушли и оставили озабоченную Зину одну, наедине с подсыхающим вместе с масляной краской сортиром.
Пока «Запорожец» отогревался, мы сидели, нахохлившись, на промерзших сиденьях.
– Не уложились, – недовольно пробурчал Ромик. – Лишний час переработали. Все из-за вашего цветочка.
– Зато лишнюю десятку добыли, – оптимистично заметил Леха. – За неполных четыре часа заработали тридцать рублей. Блеск. Где еще столько добудешь?
– Да, – согласился Ромик, – ее подругам, как ни странно, ваш цветочек может понравиться. Тогда вообще, глядишь, карьеру можно будет раскрутить. – Мы все засмеялись, даже Ромик, хотя он и не пил ничего.
– Представляете, сколько в Москве унитазов, – проявил я деловую смекалку. – И никакой конкуренции.
Ромик закивал, мелко трясясь от смеха.
– Это вы вообще здорово придумали, с цветочком. Хотя в любом случае вы полные мудилы…
Напоминание про недавно разбитый унитаз привело к новому взрыву хохота. От него просто некуда было деться в маленьком, согревающемся от наших теплых тел, мелко дрожащем «Запорожце».
– Ромик, а зачем мы тебе понадобились? – подал чуть позже голос Леха с заднего сиденья. – Ты же сам этот сортир мог полностью обустроить. Ну и заработать втрое.
Вопрос был серьезный, и смех понемногу стих.
– Во-первых, с друзьями надо делиться, – разумно пояснил бригадир. – А потом, правильный подход в таком деле заключается в том, что самому все сделать невозможно, надо наемный труд использовать. Ленина с Марксом проходили?
– Значит, ты нас эксплуатировал? – спросил я.
– А вы что, не почувствовали? – поинтересовался знаток «Капитала».
И мы с Лехой, не сговариваясь, ответили одновременно, почти хором:
– Не-а, не почувствовали.
Бизнес с полевыми, расписными унитазами, кстати, так у нас и не получился. Зина на следующий вечер позвонила бригадиру и сообщила, что девчонки вчера не вытерпели все-таки. Всем, конечно, красота ваша понравилась, но они же выпили, сначала «Пшеничной», потом чайком побаловались, то да се, в общем, терпели, терпели и не удержались.
«Не могла же я для них для всех посуду приспособить, – оправдывалась хозяйка. – Вот цветок и смылся. И не только цветок, еще и лужа на полу образовалась. Такое ощущение, что стебелек течь дал».
«Я ж тебя предупреждал, что потечет, – проговорил Ромик. – Там у тебя ребята технологию импортную применили, чтобы все правильно вышло. А по технологии нельзя было пользоваться. Я ж тебя, Зин, предупреждал, семьдесят два часа. Но если ты, конечно, желаешь, чтобы они восстановили тебе красоту, позвони завтра, я с ребятами переговорю».
Но Зина не позвонила ни завтра, ни послезавтра, вообще никогда. Видимо, ее любовь к искусству имела все же разумный материальный предел.
– Ну что, куда вас отвезти? – спросил Ромик, когда «Запорожец» наконец разогрел свои застоявшиеся внутренности. – Могу на «кольце» выбросить, а могу на Маяковке. Я к Юльке сейчас поеду, мы с ней уже два дня не виделись.
Я, как известно, жил с родителями на Преображенке (вернее, за Преображенкой, на Открытом шоссе), а Леха где-то в Перове. Про Перово тогда ходила такая шутка, якобы там, в районном Дворце пионеров, висел большой, на весь вестибюль, плакат, на котором большими буквами был выведен короткий стишок:
Мы ребята из ПероваИ живется нам…Отлично.
Говорили, что за этот стишок директора Дворца пионеров сняли с работы. Леха утверждал, что плакат действительно висел, он его сам видел, когда школьником ходил в этот самый дворец заниматься в кружке «Юный биолог».
– Так куда вам? – повторил Ромик.
Но тут Леха перегнулся с заднего сиденья вперед, лицо его оказалось прямо между нашими, моим и Ромика.
– Мужики, есть идея! – воскликнул он воодушевленно. – У нас в университетской группе сегодня сэйшен. Вечеринка в смысле. Все собираются у Таньки Филиновой. Давайте завалимся туда.
Предложение, конечно, было соблазнительное, вечер хоть и катился к ночи, но по нашим ощущениям заканчиваться ему еще было рано. Но, с другой стороны, как-то неловко заваливаться на чужой праздник, на который нас к тому же никто не звал.
– Вот я вас и зову, – возразил Леха. – А чего, все нормально, бутылка у нас есть, так что придем не с пустыми руками. А потом, у нас девчонок куча, а ребят всегда не хватает, они только рады будут.
– Симпатичные девчонки-то? – задал я самый важный вопрос.
– Есть и симпатичные, – заверил меня Леха.
– Ну чего, поедем? – спросил я Ромика, но он заколебался.
– Я Юльке обещал. Она и так ждет, я уже час как должен был быть у нее.
– А ты позвони, скажи, что сегодня не получится, скажи, что с ремонтом у Зины задерживаешься. Ведь мы запросто могли задержаться, если бы не ромашку, а розочку стали из цемента вылепливать.
– Да нет, я ее не обманываю. Мы с ней договорились с самого начала, что не обманываем друг друга, даже в мелочах. Принцип такой. А иначе зачем все это надо?
Я покачал головой, случай, конечно, был тяжелый, неподъемный был случай.
– А можно, я ее с собой возьму? – задал Ромик неожиданный вопрос.
Даже Леха не сразу ответил.
– Да ты что, старик, – вмешался я, – совсем, что ли, крыша поехала? Ты чего, полностью зациклился на ней? Леха же сказал, что там много девчонок будет, все биологички к тому же.
– Биологини, – поправил меня Леха.
– Да не понимаете вы ни хрена. – Ромик хотел было махнуть рукой, но в «Запорожце» особенно не размахнешься, и рука повисла на руле. – Я целый день у станка простоял. Вернее, у разных станков. Утром несколько часов программу для кафедры писал – раз станок. Потом для девок наших семинар проводил – два. А до этого, кстати, я час к семинару готовился. У Зины с вами намучился – три. Да и кроме того, еще кучу дел переделал, даже перечислять нет смысла. И так почти каждый день. Нет у меня сил на любовные приключения. Мне бы отдохнуть, привал сделать. Потому что завтра снова в бой. Как там у поэта, покой нам только снится, – процитировал недавний бригадир, и мы с Лехой переглянулись, в цитировании стихотворных строк Ромик ранее замечен не был.
– Зачем все в одну кучу валить? – возмутился я. – Девчонки – это же не работа. Они, наоборот, только подзаряжают. А ты в Тулу со своим самоваром собрался.
Но Ромик только махнул рукой, мы не в первый раз подобный разговор заводили.
– Кстати, о Туле, – теперь Ромик повернулся к Лехе. – А где вечеринка-то?
– Географически? – переспросил Леха.
– Географически, – кивнул верный своей даме сердца рыцарь-сантехник.
– Недалеко от Патриарших.
– Патриаршие – это удобно, – задумался Ромик. – Так как, Лех, можно с Юлькой туда?
– Ну да, кому она помешает, – великодушно разрешил Леха.
– Тогда смотрите, я иду звонить Юльке, мы ее подождем на Пушкинской. А пока она едет, зайдем в «Елисей», подкупим чего-нибудь, тортик или еще чего.
– У нас же бутылка есть, – не понял про тортик Леха.
– Не жмотись, Лех, на четверых одна бутылка… Несерьезно. Надо докупить, – отрезал бригадир и разом закончил прения.
«Запорожец», задавшись точным направлением, двинулся по заметенному снегом двору, покрутился между домами, кряхтя, как бы сомневаясь, а надо ли, выкатил на Краснопресненскую улицу. Даже в неплотной шеренге осторожных на скользкой дороге машин он катился как-то неуверенно, едва удерживаясь на своих четырех.
– Знаете анекдот? – спросил Ромик с водительского места. – Мужик стоит под деревом, а на дереве в ветвях «Запорожец» висит. Мент подходит, интересуется, что произошло, а мужик ему в ответ: «Знал, что машина дерьмо. Но вот что собак боится…»
Мы посмеялись, потом Ромик снова спросил:
– А где на Патриарших?
– Чего? – не понял перехода Леха.
– Где твоя биологическая хозяйка на Патриарших живет? На какой улице?
– А-а, Танька-то? Да она не моя. И даже не биологическая. Она, по-моему, в педике учится, не то в Крупской, не то в другом, как его… Она с нашей Светкой Мещеряковой дружит, вот мы у нее регулярно вечеринки и устраиваем. Праздники, Новый год, да и просто так.
– А чего она, одна живет? – не отставал Ромик.
– Ну да, вроде того. У нее отец военный, полковник, кажется, точно не знаю. Служит далеко, где-то на периферии. То ли на юге, то ли на Дальнем Востоке. В общем, Танька одна живет в родительской квартире. Ей здесь скучно, выросла она не в Москве, подруг тут у нее нет, Светка только. Вот она к нам и присоседилась. Собирает у себя, квартиру предоставляет, кстати, с радостью, я же говорю, ей скучно одной.
