Галина Маркус - Сказка со счастливым началом
– Забавный такой персонаж… – мягко улыбнулся он, повертев его. – Старая-престарая игрушка. Наверное, он с детства с тобой, да?
– Да… – напряжённо ответила Соня, ревниво следя за его руками.
Она не любила, когда кто-то тискал Бориса и говорил о нём снисходительно. Женя подержал его ещё немного, а потом посадил на столик, мордой к стене.
– Скажи, пожалуйста, кто он? – спросил Женя, так ровно, что Соня даже не сразу врубилась, о ком это.
Но через секунду уже поняла. Сопротивляться его мягкому, вкрадчивому голосу она не могла.
– Это… Анькин однокашник. Женя, он полный придурок! Ты не должен…
– Подожди… – он намеренно говорил медленно, словно успокаивая её. – Откуда он взялся?
– Она приволокла на дачу компашку. Ну, помнишь, в эти выходные… Послушай, мы с ним даже не говорили… Он притащился вчера в детский сад, куда-то звал, я, разумеется, его послала… Я хотела тебе рассказать, но… это так глупо.
– Анька сбежала из дома – из-за него, да?
Соня в который раз изумилась его проницательности.
– Да… – нехотя выдавила она. – Она влюблена в этого… мальчика. Вдолбила себе в голову какую-то чушь. Приревновала…
Женя вдруг тяжёло вздохнул и упал лицом Соне в колени. Запустил руки ей под халат, обхватил и с силой сжал её бедра. Она замерла.
– Помоги мне… – внезапно попросил он. – Я перед трудным выбором. Сделаю, как ты скажешь…
– Женечка… пожалуйста…
Соня нерешительно провела рукой по его голове. Ей было жалко его до слёз. И одновременно она боялась его прикосновений и того, что может снова за ними последовать, едва сдерживалась, чтобы не вырваться. Как будто Дима стоял сейчас в этой комнате и наблюдал за ними.
– У меня сейчас два пути. Первый. Просто уйти и дать тебе время. Чтобы ты могла выбрать… решить – кого же ты хочешь. Сравнить, наконец. Уйду, буду сидеть, сжав зубы и ждать, надеясь, что ты поймёшь, позвонишь и скажешь… что я – единственный мужчина в твоей жизни, – он криво усмехнулся.
– Женя!.. – снова в отчаянии произнесла она.
– Но этот вариант чреват… – продолжал он задумчиво, как будто сам с собой. – Гордыня – оно, конечно, здорово… Но я уже расплатился за это. Отдам тебя своими руками какому-то козлёнышу…
Женя помолчал.
– Есть второй вариант. Я постоянно, по возможности конечно, нахожусь с тобой, ограждаю тебя от всяческого общения с этим… неважно, даже не буду спрашивать, как его звать: захочу – узнаю. И не даю тебе никакого выбора, ты остаёшься со мной, и баста. А если полезет – разберусь сам. Выбирай.
Соня не понимала. Она же всё делала правильно, ничем себя не выдала. Откуда же, откуда он знает, что всё так серьёзно, что ей надо выбирать? Да что за глупость, в конце концов? Какой может быть выбор между порядком и хаосом, рассудком и сумасшествием, спокойствием и страхом, счастьем и пучиной бед, в которую она может себя ввергнуть? Никакого выбора у неё нет, никаких вариантов. Она должна выйти замуж за Женю, иначе её жизнь погибла. А ночью – закрывать глаза и… А может, это пройдёт, как насморк, как скарлатина?
Наверное, она снова молчала слишком долго, вместо того чтобы убедить, то есть разубедить его. Но и он не двигался, ожидая ответа, упорно держал паузу. Наконец, она решилась нарушить тишину, ставшую уже невыносимой.
– Женя… ты что? Конечно, ты должен остаться! Ты что, и правда думаешь… с чего ты взял, что он… что может быть по-другому? – ей самой показалось, что голос её прозвучал слишком тонко и лживо.
– Хорошо, – сказал он и поднялся. – Только одна просьба. Не делай так больше.
– Как? – по-настоящему испугалась Соня.
– Как сегодня. Если спишь со мной… то и будь со мной. Или – вообще не надо.
– Я тебя боюсь, – вырвалось у неё. – Кто ты, Женя?
Он горько усмехнулся – в который раз за ночь.
– Я просто человек, который тебя любит. Это, наверное, и правда, страшно.
– Прости меня… – она закрыла лицо руками.
– Я не упрекаю. Более того… могу даже понять. Это, наверное, возбуждает. Молодой мальчик, романтическая страсть, не то, что у нас – буднично и по знакомству, да? У тебя ведь никого не было до меня, а хочется испытать что-то… яркое. Но я знаю, ты не какая-нибудь пустышка, а мудрая, тонкая женщина. Ты всё поймёшь и оценишь правильно. Далёко ведь всё не зашло, верно? Так, фантазии, воображение?
Всё было в точку. Соню немного задели его поучительные интонации, но она понимала: Женя просто надеется, убеждает её в том, в чем она и сама, конечно, убеждена.
То есть это одна, первая, правильная Соня убеждена. Но была ещё и вторая. Она шла сейчас в темноте, по пустым улицам, по следам того, кто брёл прочь от её дома – уязвлённый, больной, несчастный.
Раздался звонок в дверь, заставив вздрогнуть обоих. Соня вскочила с кресла и замерла в нерешительности.
– Анька? – с сомнением произнесла она, зная, что у сестры должны быть ключи.
Всем сердцем надеясь, что это не Дима, Соня кинулась в коридор. Но Женя оказался у двери первым, глянул в глазок, потом на Соню, и открыл, не спрашивая. На пороге стоял худой длинноволосый парень в кожаной куртке с заклёпками. В одном ухе у него висела серьга. Женя с недоумением рассматривал это чудо, и Соня чуть не рассмеялась – не принимает же он Костика за… Однако лицо у парня было мрачным, и ей стало не до смеха – не случилось ли беды?
– Костя! Где Аня? Она с тобой? – почти завопила она, забыв про любопытных соседей.
– Я, это… за вещами пришёл, – вызывающе вздёрнув подбородок с небольшой козлиной бородкой по последней моде, заявил Костик. – Анька от тебя съезжает.
Соня облегченно выдохнула – жива! А вслух сказала язвительно:
– Очень интересно! И куда же это она съезжает?
– Куда-куда! Ко мне, конечно. Мать не против.
Ещё бы она была против! Анька рассказывала про эту «мать» – её и дома-то почти никогда не бывает.
– Так, стоп, – Женя вдруг резко втащил парня в квартиру и прижал его к стене.
Тот неожиданно для себя оказался в захвате – обе руки как прилеплены к телу, ноги вместе.
– Фамилия, имя, год рождения и место жительства, быстро!
– Виноградов. Заводской проспект, двадцать три, шестнадцать. А что я сделал-то?! – словно пойманный в школьном туалете прогульщик, завопил Костик.
– Номер телефона. Давай, диктуй, – Женя, всё ещё расхаживающий в одних трусах, потянулся к вешалке и достал из кармана куртки мобильник.
Костик надиктовал ему телефон.
– Значит, так. Скажешь Анне, пусть приходит сама, и мы всё решим без посредников.
– Она не придёт, – вскинулся парень. – Вы на неё давите, она не хочет!
– Почему аппарат отключила? – не выдержала Соня.
– Чтобы не доставали!
– Ладно, – Женя ослабил захват. – Тогда звони ей на городской. У тебя есть городской? Давай, набирай с моего.
Несчастный программист послушно набрал номер. Женя вырвал у него трубку.
– Аня… Это Евгений. Подожди, не отрубайся. Слушай меня, детка. Если хочешь самостоятельности – флаг тебе в руки. Но не смей пропадать и трепать нервы сестре. Я таких вещей не прощаю, будешь моим личным врагом.
Он послушал некоторое время, потом кивнул:
– О’кей. Можешь пожить пока у Костика, вещи он тебе принесёт. Только включи телефон и отвечай на звонки, ясно? Что? Какая ещё тебе Москва? Об этом поговорим позже.
– Какая ещё Москва? – заволновалась, Соня. – Дай мне трубку! Жень… ну, Женя!
Но тот отрицательно мотнул головой.
– Значит, так, – продолжал он. – Мы с Соней подаём заявление на этой неделе. Через два месяца свадьба. Необходимо твоё участие – пора бы и тебе оказать помощь сестре. А после поговорим. Возможно, я помогу тебе насчет Москвы. Но никакой самодеятельности, уяснила?
Соня не сомневалась, что Анька сдалась. Человеку, уверенному в том, что его послушаются, нельзя было не подчиниться. Женя нажал отбой и положил телефон на комод.
– Собери ей самое необходимое, – приказал он.
– Но… Нельзя же ей, в самом деле… – попыталась сопротивляться Соня.
– Пусть поживёт одна, – возразил Женя, – не будь наседкой, как мать. Успокоится, сама прибежит.
Соня послушно достала сумку и побросала туда какие-то шмотки – бельё, тёплый свитер, косметику. Она испытывала и тоску (они ещё ни разу по-настоящему не расставались с сестрой, особенно после смерти матери), и облегченье – присутствие Аньки создавало сейчас множество трудностей. Костик ушёл с вещами, а Соня вдруг вспомнила: Анька ведь обещала всё рассказать Жене. Интересно, нажаловалась?
– Что она тебе сказала? Как объяснила? – не удержалась Соня.
– Что вы сильно поссорились. А что, могла сказать что-то ещё?
– Только то, что ты уже знаешь, – отвернулась Соня и пошла на кухню – ставить чайник.
Как Борис потерял глаза
Она чуть не опоздала на работу. Больше они с Женей не сказали ни слова ни об Аньке, ни о Диме, легли в постель и всю ночь делали вид, что спят. Женя, как обычно, обнял её – одной рукой, не очень крепко. Она знала, что он не спит – обычно Женя немного храпел во сне. Соня лежала и думала, как хорошо, что всё открылось, что не надо теперь притворяться. Какой бы ещё мужчина так к этому отнёсся? И какая молодец Мара, что нашла для неё именно этого человека. С ним так хорошо, спокойно, приятно – да, очень приятно, но… Кто-то коварный нападал на Соню исподтишка, заставляя представлять, что бы она чувствовала, если бы рядом сейчас лежал Дима… и её сразу кидало в жар. Бороться с этим было почти невозможно, разум тут был бессилен. Оставалось только надеяться, что Женя ни о чём не догадается.
