Леонид Васильев - Лесными тропами к истоку
– Здравствуйте, Терентий Иванович. Вызывали?
Шеф, оторвавшись от бумаг на столе, пробормотал:
– А-а, явился – не запылился. Ты что вытворяешь?!
Соколов насторожился, молча ждал развития дальнейших событий.
– Где ружья начальника Крикунова?
– Как полагается, сдал в охотинспекцию вместе с протоколом изъятия, – объяснял Соколов.
– А почему ты мне – своему начальнику об этом не доложил? А?
– Я докладывал, но Вы были заняты, сказали, чтобы вопросы по нарушениям правил охоты решали напрямую с управлением охотинспекции.
– Возможно, я и был занят, ведь я без дела не сижу, но, почему ты не доложил вторично? – кричал директор. – Ты подвел меня, ох как подвел! Почему до сих пор не помог председателю комитета природопользования, почему лося не добыл?
– Я добыл ему лося, – попытался спорить Соколов.
– Как же, он добыл ему лося? – шумел директор, – а председатель жалуется, что ты симулируешь помощь. Думаешь, я тебе поверю? Мне такие работники не нужны, вон из моего кабинета!
Глубоко оскорбленным, егерь возвращался домой. Проходя мимо дома колченогого дяди Коли, он увидел в его окне мигающий свет электролампочки. Это старик подает сигнал, приглашая зайти.
– Здорово, дядя Коля, – приветствует его Соколов при входе в дом.
– Здорово, Андрюшечка, что-то давненько тебя не видать. Думал, может быть, уехал куда? Я уж Люську спрашивал: «Где Андрей-то?», так она мне с обидой в голосе ответила: «Я ему не жена, он ко мне не ходит, откуда знать, где он… Наверное, по тайге шастает».
– Я, дядя Коля, сейчас из конторы домой иду.
– Чёй-то ты из конторы невеселый вертаешься, аль денег не хватило на то самое, чтоб с друзьями посидеть?
– У-у, куда тебя понесло, – отмахнулся Андрей, – не до того было, меня с работы выгнали.
Дядя Коля дернулся на стуле, будто ему иголку воткнули:
– За что такая немилость. Таких, как ты, грех увольнять.
– Эх, старик, тяжело в жизни неприспособленному. Не могу я пройти мимо нарушений и обмана, вот и пострадал.
– Эко диво, – качает головой старый, – конечно, за правду грех не пострадать. Бог наш – Христос страдал; многие пострадали по ложному обвинению. А ты в правду верь, она, как Бог – его не видно, но его влияние велико. Известно, мир противоречив, силы добра и зла, как мускулистые борцы, вцепившиеся в друг в друга, и каждый желает себе победы, – философствует дядя Коля. – Но ты, Андрюха, особливо не переживай, правда – она рано или поздно, все равно объявится.
По дороге домой Соколов рассуждал: «Терентий Иванович по характеру самовольник, наделенный властью и полномочиями. С работы уволить может запросто. А председательша профсоюза госпромхоза против директора не пойдет, потому, как они родственники».
Соколов вспомнил факт непорядочности руководителя.
В госпромхозе работала завскладом одинокая беззащитная женщина – Маша Колесникова. Являясь материальноответственным сотрудником, она под честное слово выдавала шефу материальные ценности в качестве подарков для его друзей. Директор обещал все взятое со склада списать, но так и не сделал этого.
В конце концов, ревизия обнаружила у Маши огромную недостачу, возместить ущерб она не смогла.
Состоялся суд, на котором Терентий Иванович отказался, что когда-либо что-то брал у Колесниковой, и обманутую Машу «упекли» в колонию.
На еженедельные сборы Андрей Соколов попасть не спешил; получить расчет и трудовую книжку он может в любой день.
Подойдя к конторе, он увидел сидящих на крылечке знакомых егерей, сюда народ выходит покурить и, конечно, поболтать.
Андрей прислушался, Колян Копылов рассказывал о вреде курения:
– Один мужик был заядлым курильщиком, отощал, начал сильно кашлять, заболел. Его уговаривали бросить вредную привычку, но больной с папироской не расставался и, в конце концов, умер от рака легких.
Вот однажды друзья пришли его помянуть и положили ему на могилку пачку «Примы» и стакан. И только стали поминать, как вдруг из земли показалась костлявая рука, а могильный голос недовольно прокричал: «Уберите на хрен эту дрянь!»
Колян Копылов довольно гоготал:
– Правду в народе говорят, что только могила горбатого исправит!
Егеря заметили коллегу и поинтересовались, почему он опоздал на работу.
А Соколов, улыбаясь, отвечал:
– Я теперь свободный человек, куда мне спешить? Мне Терентий Иванович расчет в любой момент выдаст.
А мужики ему чуть не хором отвечали:
– Не повезло тебе, Соколов, с Терентием Ивановичем ты больше не встретишься.
– Что такое… почему? – насторожился Андрей.
– Он теперь в городе живет, на повышение пошел!
Соколов присел на лавку, пробормотав:
– Вот так дела-а. А он меня грозился уволить.
– Не успел, его срочно отозвали. Теперь будем работать с новым директором. Правда, мы его еще не видали, – известил Копылов.
Миновали в историю снежная зима, голосистая пением птиц весна и жаркое лето. Наступила пора, о которой так написал поэт – классик:
«Березы желтою резьбойБлестят в лазури голубой,Как вышки, елочки темнеют,А между кленами синеютТо там, то здесь в листве сквознойПросветы в небо, что оконца.Лес пахнет дубом и сосной,За лето высох он от солнца,И осень тихою вдовойВступает в пестрый терем свой…»
У егеря Архипова собрались гости, в доме оживление: все внимание устремлено на выздоровевшего сына Антошку, у него День рождения.
Андрей Соколов подарил ему игрушечный вездеход. Колян Копылов, Данька Соболев и лесник Константин тоже принесли подарки.
В горницу вошла девушка, она сняла верхнюю одежду еще в прихожей и, войдя в зал, поздоровалась. Тут поднялся невообразимый шум. Ее обнимали родственники.
Володя объявил:
– Знакомитесь, это моя двоюродная сестра Вероника Уральская. Она – будущий врач, скоро выпускные экзамены.
Вся мужская половина разглядывала девушку как скульптурную композицию – так она была хороша.
Но Андрей знал, что внешняя красота, часто бывает обманчива; красивые бывают высокомерными. Но, несмотря на это, он цепко, не отрывая глаз, смотрел на Веронику.
Девушка, заметив это, стала тоже поглядывать в его сторону.
После знакомства, хозяйка Володи всех пригласила за стол. Стол большой, закуски много. Кому-то места достались на диване, кому-то на стульях. Соколов, чтобы видеть Веронику, сел напротив нее.
У мужчин в стаканах налита водка, у женщин в фужерах – шампанское.
Курносый хозяин дома в новой рубашке, аккуратно постриженный и гладко выбритый, произносит тост:
– Дорогие мои друзья, спасибо вам за материальную помощь. Если бы не вы, то вряд ли мы сидели сейчас за этим столом, празднуя День рождения нашего сына Антошки. Пусть удача не обходит вас стороной. Крепкого вам всем здоровья и счастья!
Володя почеканился с Андреем первым.
Соблюдая правило: между первой и второй промежуток небольшой, сразу же выпили еще по рюмочке.
Гости заметно оживились – пошли разговоры. Лишь Андрей молча поглядывал на гостью. Вероника в ответ улыбалась, обнажая ровный ряд белых зубов.
Разрумянившаяся бабушка Ольга встала со стула и, поправив сарафан, обвела всех взглядом и произнесла:
– Дорогие гости, сегодня радостный день. У моего внука День рождения. На будущий год он в школу пойдет, спасибо друзьям Володи.
Она хотела сказать что-то еще, но, прикрыв лицо ладонями, вдруг заплакала.
Сын, обняв ее за плечи, успокаивал:
– Мам, ну не плачь… ведь все обошлось.
– Да-да, сынок, конечно, но так страшно было за Антошку.
Старая женщина, всхлипывая и вытирая глаза платком, успокоилась.
Данька Копылов предложил:
– Тетя Оля, вы – известная певунья, спойте нам, пожалуйста.
– Уж и не знаю, получится ли? Давно не пела.
Люди за столом громко захлопали в ладоши. И вот она, волнуясь, запела чуть дребезжащим голосом:
В низенькой светелке огонек горит,Молодая пряха под окном сидит.Молода, красива, карие глаза,По плечам развита русая коса.Русая головка, думы без конца…Ты о чем мечтаешь, девица-краса?..
Вся жизнь Ольги прошла в колхозе. Она часто вспоминает трудные военные годы, надорвавшие здоровье. Мужиков осталось в деревне – раз-два и обчелся, да и те непригодные для тяжелого труда. Всех пахотных лошадей в ту пору тоже забрали на фронт, вот и приходилось женщинам, надев на себя веревки, тащить тяжелый плуг – так пахали землю. Вырастив пшеницу и рожь, молотили снопы цепами.
Слушая грустную песню старой Ольги, Андрей шепнул Володе:
– У тебя случайно гармони нет?
– Гармонь есть, а кто музицировать будет?
– Тащи инструмент, разберемся.
Через несколько минут хозяин принес тальянку.
– Вот она – от отца осталась. Батька на ней плясовые играл и песни сопровождал. А мне музыка не далась.
Андрей, взяв гармошку в руки, только пальчиками пробежал по кнопочкам, а слушатели сразу поняли, что инструмент в руках мастера. Гармонист заиграл плясовую, гости пустились в пляс так, что половицы гнулись и стонали от топота ног, и дребезжали стекла в окнах.
