Николай Мамаев - Рейс на Катар (сборник)

Нечаев откинулся на стуле и засмеялся:

– Вы мне сейчас или льстите, или же сильно заблуждаетесь насчет моих талантов.

– Уверяю вас, вы пользуетесь большой популярностью в определенных кругах. Мы предлагаем вам значительно их расширить. Не поверю, что вам это вовсе неинтересно. Это просто по определению не может быть неинтересным! Только подумайте об этом! Подумайте о перспективах…

– Мне просто нравится, когда что-то нравится окружающим.

– В данном случае – ваше творчество, я вас правильно понимаю? – уточнил Нежин.

– В данном случае – да, мое творчество. Радость в глазах и улыбка на лице являются для меня наивысшей наградой за мои деяния. Знаете, по моему мнению, любое творчество вообще немножечко приближает тебя к Богу. Деньги маячат где-то совсем далеко. Если бы я мог питаться одной лишь солнечной энергией, они были бы мне вообще не нужны. Не имею никаких предубеждений против того, чтобы ходить по улице нагишом, главное чтобы везло с погодой! – Нечаев, улыбаясь, смотрел своему собеседнику в глаза. – Не знаю в чем смысл бытия лично для вас, но для меня он заключается в возможности творить.

– Наши с вами взгляды во многом совпадают! – Нежин отпил из кружки и потянулся за салфеткой. Их руки случайно соприкоснулись.

– Бог создал человека по своему образу и подобию, то есть творцом, а не серым клерком, который просиживает большую часть своей жизни в скучном кабинете. Я понимаю это так.

– Мое предложение никоим образом не противоречит вашим взглядам, разве вы так не считаете?

Нечаев на минуту задумался, подперев рукой подборок.

– Да, не противоречит. Пожалуй, вы правы, – резюмировал он.

– Тогда не вижу никаких преград для нашего сотрудничества!

– Скажите, если я соглашаюсь, пока что чисто гипотетически, конечно, каковы мои дальнейшие действия?

– Ну прежде всего вам нужно будет встретиться непосредственно с владельцем издательства и иметь при себе готовый материал для обсуждения.

– С Кирилловым?

– Да! Уже знакомы с ним?

– Ну как вам сказать, – Нечаев состроил очаровательную гримаску, – лично нет, но его фамилия на слуху, да и не так уж много у нас поблизости крупных издательств.

– Замечательно! Он – именно тот человек, который принимает окончательное решение. Прежде всего рукопись должна понравиться ему. Но скажу по секрету, у вас есть отличный козырь: он без ума от вашего творчества. Также непосредственно с ним обсуждаются детали: тираж, иллюстрации и оформление, авторские отчисления, презентации и тому подобное.

– Хорошо, хорошо… Мне требуется немного времени, чтобы все обдумать и принять решение. Понимаете, мой график достаточно плотен в последнее время…

– Конечно, конечно! Я все прекрасно понимаю, – закивал Нежин, – только на всякий случай оставьте номер телефона, по которому с вами можно будет связаться.

– Одолжите авторучку? Кажется, свою я оставил в пальто…

– Так, сейчас посмотрим, – Нежин запустил руку во внутренний карман пиджака, – вот, держите!

Нечаев щелкнул авторучкой и небрежно вывел на салфетке заветные пять цифр.

– Прошу! – протянул салфетку с телефонным номером Нежину, тот внимательно изучил ее, после чего аккуратно сложил и спрятал во внутренний карман вместе со своей авторучкой.

– Ну что же, – воскликнул Нежин, – предлагаю отметить успех нашей сегодняшней встречи чем-нибудь покрепче капучино! Как смотрите на это?

– С удовольствием выпил бы бокал шампанского. Идеально подходит к случаю, – немного замявшись, ответил Нечаев.

Нежин сделал заказ подоспевшему официанту.

– Скажите, это правда, что сейчас вы работаете над новым материалом?

– Откуда такая информация? – засмеялся Нечаев, обнажая ряд идеально ровных зубов.

– От Потемкина!

– Ах, от него! Очаровательный чудак! Да, это моя первая попытка написать серьезный роман. Он носит рабочее название «Лабиринт». Пока я не хотел бы обсуждать роман подробно. Скажу только, что он почти готов, осталось разобраться с эпилогом, внести кое-какие правки и подредактировать.

– Что насчет готового материала?

– Роман можно считать практическим завершенным! Еще «Юпитер» и «Герой Мадрида», но вы теперь в общих чертах представляете, какая с ними ситуация. Есть, правда, еще много набросков и черновиков…

– Они восхитительны! Я перечитал их не один раз, – признался Нежин.

– Рукопись повестей? – взволнованно спросил вдруг Нечаев. – Откуда она у вас?

– Нет, что вы! Обычные машинописные страницы. Я взял их у Кириллова для ознакомления.

– Хм, ладно, это уже совсем неважно, – Нечаев заметно приуныл. – Считаю их просто пробой пера.

Тот же официант принес два бокала игристого вина и легкий десерт.

– Предлагаю выпить за сегодняшний вечер и дальнейшее продуктивное сотрудничество, – торжественно произнес Нежин, поднимая бокал.

Звон ударившихся друг о друга хрустальных бокалов на длинных тонких ножках вряд ли был слышен кому-то еще за пределами их небольшого круглого столика. Правда, их жесты привлекли внимание красивой молодой дамы с пышной налакированной прической за столиком по соседству. Дама проводила время в компании трех шумных пожилых джентльменов, которым, казалось, не было до нее никакого дела, по крайней мере, в эти минуты. Но кто знает, какие планы на оставшийся вечер были у этих седовласых господ.

– Попросим счет? – спросил собеседника Нежин.

Тот утвердительно кивнул.

Выудив из кармана кошелек, Нечаев начал рыться в его содержимом. Положение оказалось намного плачевнее, чем он предполагал.

– Позвольте, я заплачу! – будто угадал его мысли Нежин.

– Что вы, не стоит! – стушевался Нечаев. – Боже, какая неловкая ситуация!

Нежин почти с нежностью смотрел в его испуганные, широко раскрытые зеленые глаза.

– Поверьте, меня это вовсе не обременит! Расслабьтесь!

– Я… Я рассчитаюсь с вами завтра же! – взволнованно пролепетал Нечаев.

– Рассчитаетесь со своего первого гонорара от продаж «Лабиринта», – Нежин подмигнул ему и вложил две хрустящие купюры в принесенную официантом коричневую папочку. Они встали из-за стола.

– Мне потребуется три-четыре дня, – Нечаев стоял, заложив руки за спину, – не меньше.

– В таком случае буду ждать вашего звонка. Если не позвоните до пятницы, придется потревожить вас самому, – Нежин нахмурил густые брови. – Сами понимаете, Кириллов ждет от меня новостей.

Они вместе проследовали в сторону деревянных дверей с колокольчиком и у выхода распрощались. Нечаев направился к гардеробу, Нежин шагнул на сырой асфальт продуваемой ветром улицы.

7

Чокнутая старуха испустила дух в понедельник. Об этом извещала телеграмма от жены (оборвавшаяся во время грозы телефонная связь так и не была восстановлена). Похороны, на которые Нежину следовало явиться, чтобы отдать последний долг теще, были назначены на среду. На среду – именно на тот день, в который они с Костей условились вместе встретиться у Кириллова!

Как же он ждал того телефонного звонка! Ждал, забыв совершенно обо всем на свете, постоянно порываясь сорвать телефонную трубку и позвонить первым, набрать пятизначный номер, такой простой для запоминания: три семерки и на конце тридцать семь. Но Нежин проявил завидное упорство и сумел перебороть себя. Он подозревал, что все же это будет выглядеть несолидно с его стороны. Подумать только!

Костя позвонил в пятницу, прервав разом все его мучения. Мягкий приятный голос успокоил Нежина.

«Старуха помирает! И ведь нужно же было этому случиться именно сейчас! Только подумать! – чертыхался про себя Нежин. – Достанет ведь даже из могилы!»

С Юлией Петровной Барановой их отношения не заладились с самого начала, с первого дня замужества ее дочери, когда они втроем, без еще не родившейся Люды, ютились в однокомнатной тесной квартирке в центре города. Тот период своей жизни Нежин не мог вспоминать без дрожи.

Бабка Баранова давно была не в себе. Часто за завтраком впадала в истерику и начинала безудержно сквернословить. Кричала, что пища отравлена и что она, Юлия Петровна, не прикоснется к еде до тех пор, пока на ее глазах «этот детина», который постоянно помышляет о том, как бы отравить тещу, не засунет себе в рот кусок отварной курицы. Затем требовала, чтобы зять тщательно пережевывал кусок, а в знак доказательства, что проглотил, а не спрятал под языком или за щекой, открыл широко рот и продемонстрировал его содержимое. Обнаружить утром в унитазе сетку яблок или грецких орехов было обычным делом: бабка прятала продукты как умела.

Этот кошмар, достойный семейных хроник, продолжался несколько лет, пока наконец не появилась на свет Людка и не было принято решение разъехаться. Бабку переселили на свежий воздух – в просторный пригородный дом с большой террасой, на которой она любила сидеть по утрам и ворчать на прохожих или на изредка проезжающего мимо почтальона. Они же в скором времени переехали в квартиру, которая освободилась после смерти матери Нежина, одинокой замкнутой женщины. С тех пор в этой квартире и жили. Квартиру же старухи заняла одна из ее неблагополучных племянниц.