Виктория Токарева - Сволочей тоже жалко (сборник)
…Муж Азизы стоял над раскрытым чемоданом, раздумывая, что туда положить. Азиза сидела за письменным столом, читала статью, подчеркивая спорные места.
– У него такие неожиданные выводы. Он, конечно, дурак, но очень талантливый.
– Кто? – не понял Тимур.
– Мансуров.
– А разве бывают талантливые дураки?
– Безусловно. Ум и талант располагаются в разных отделах мозга… Ничего, что я тебя не собираю?
– Ничего. Даже хорошо, – сказал Тимур.
– Почему хорошо?
– Потому что я лучше знаю, что мне надо в дорогу.
– А почему они посылают тебя? Нашли мальчика на побегушках.
– Ты тоже ездила. И тоже не девочка.
– Я ездила во Францию, а ты в Сибирь. Это не одно и то же. В Париже и климат другой.
– Кто-то должен ехать и в Сибирь.
– Когда ты вернешься?
– Через неделю.
– Значит, в среду?
– В крайнем случае, в четверг.
– Послушай, как интересно он пишет: «Сознание – это мышление вместе с кем-то, аналогично с со-чувствием. Оно вызвано необходимостью передать свое знание другому. Требует слов». Ну, как?
– Мне пора. – Муж запирает чемодан. Надевает пальто.
Азиза подходит к нему. Поправляет шарф.
Муж обнимает ее. У него слезы в глазах.
– Ты стал сентиментален.
– Это старческое, – сказал муж.
– По-настоящему люди любят друг друга в старости. Потому что у них нет выбора.
– Это тоже из диссертации?
Обнимаются.
Муж уходит.
Азиза приближается к окну. Смотрит, как он идет с чемоданом. Муж оборачивается, машет рукой. Она тоже машет ему.
Есть всегда что-то щемящее в сценах расставания. Каждое расставание – это разлука. А всякая разлука – это мини-смерть.
Азиза еще долгое время провожает мужа глазами среди людей и домов. Потом садится к столу. Углубляется в материал. И уже через какое-то время забывает и разлуку, и мини-смерть.
Раздается звонок в дверь. Этот звонок пресекает вдохновение. Приходится встать. Открыть дверь.
В дверях Нодира – соседка Азизы.
– Тебе атлас надо? – спросила Нодира и показала отрез яркого атласа.
– Спасибо. Ты же знаешь, я не шью.
– Ну и что? Подаришь кому-нибудь! Что, тебе некому подарить?
– Ну давай…
Азизе легче было купить, чем спорить с соседкой.
– Пятьдесят рублей, – сказала Нодира, входя в дом. – Ты не думай. Это я тебе по-соседски… даром почти.
– Спасибо. – Азиза отдает деньги.
Ждет, что Нодира уйдет. Но она медлит.
– Извини, я работаю. – Азиза кивает на письменный стол.
– Ты молодец, – хвалит Нодира. – Ты женщина умственная. И дочка у тебя воспитанная. Всегда здоровается.
– По-моему, он забыл теплое белье. Простудится…
– Кто? – не поняла Нодира.
– Муж. Там же холодно. Пятьдесят градусов мороза.
Нодира долго, изучающе смотрит на Азизу.
– Чего ты смотришь?
– Думаю. Почему это на нашей улице десять градусов тепла, а на соседней пятьдесят градусов мороза.
– Он в Сибирь уехал, в Братск. Они запускают там новый завод тяжелого машиностроения.
– Твой муж не уехал, а ушел. И не на завод, а к твоей секретарше. И не в Сибирь, а на соседнюю улицу.
– Что ты бормочешь? Иди и проспись.
Нодира поднимается с кресла.
– Гонцу, который приносил дурные вести, всегда рубили голову, но знай, кроме меня, тебе об этом никто не скажет. Потому что все от тебя зависят. А я завишу только от финского импорта. А финнам торговать с нами выгодно.
Нодира идет к двери.
– Стой!
Нодира оборачивается.
– Это правда?
– Спроси у кого хочешь! Это все знают. Хочешь, спроси у своего директора. Его жена у нас отоваривается.
Нодира идет к телефону, набирает номер.
Азиза забирает трубку. Кладет на рычаг.
– Гордая! – отметила Нодира. – И правильно! Когда от меня муж ушел, я плакала всем в жилетку. А что толку? Пожалеть не пожалеют, а уважать перестанут.
Азиза стоит посреди комнаты. У нее такой вид, будто ее оглушили.
– Если не веришь, можно сходить. Улица Шаумяна, тридцать четыре. Хочешь, вместе сходим…
…В небе стояла большая луна, и лунный свет обливал древние чинары.
Нодира и Азиза остановились возле больших железных ворот.
В глубине двора залаяла собака.
Нодира действовала решительно. Нажала кнопку звонка.
– А что мы скажем? – спросила Азиза.
– Скажем, что атлас завезли.
Послышались шаги. Кто-то шел по двору к воротам.
– Я не пойду… – Азиза торопливо шагнула в тень.
– Боишься? Ну ладно, я сама…
Калитка отворилась. Нодира прошла с улицы во двор.
Азиза осталась одна. Стоит. Ждет. Старинная улочка как-то таинственно преобразилась в свете луны, и Азизе кажется, что это все нереально и происходит не с ней.
Появилась Нодира.
– Там он! – с удовольствием доложила она. – Чай пьет. Хочешь, зайдем?
– Как… там? – не поверила Азиза.
– В комнате. За столом сидят. Я из кухни видела. Твой спиной ко мне сидел. В пиджаке. Твой муж в пиджаке?
– В пиджаке.
– Ну вот… Секретарша такая веселая. Она весь институт перебрала. Мужа себе искала. И к директору лезла, и к Рустаму. Ей плевать, что один старый, другой женатый. Искала, что плохо лежит. Потом на твоего вышла. А твой-то тихий, порядочный, подкаблучник… Такие сразу попадаются. У них иммунитета нету.
– А где она его взяла?
– Помнишь, ты болела… Она тебе работу домой привозила… Так что прямо дома у тебя и взяла.
– Да… – вспомнила Азиза. – Она действительно часто появлялась. Такая милая девушка. Услужливая… Предлагала обед сготовить. А потом перестала приходить.
– Потому что он сам к ней стал ходить. Вот и перестала.
– А почему ты все знаешь, а я нет?
– Потому что мы, жены, всегда все узнаем последними. Я уже через такое прошла, а ты – новенькая. Так что ты меня слушай. Придешь на работу, ни с кем не разговаривай. Будто тебя это не касается. Оденься красиво, но не наряжайся. Избери тактику Кутузова: отзови своих солдат, уведи войска в неизвестном направлении, так чтоб Наполеону не с кем было воевать.
– А ты откуда знаешь про Кутузова?
– А мой муж историей занимался. Я ведь тоже не всегда в торговле работала.
Азиза смотрит перед собой.
– Нет… Этого не может быть. Я не верю. Подумаешь… в пиджаке. Все мужчины в пиджаках.
– А вот отсюда видно… Иди сюда.
Забор, отделяющий дом от улицы, – высокий и сплошной. Нодира подтаскивает к забору несколько кирпичей. Азиза встает на них. Подтягивается на цыпочках. Видна верхняя треть окна, а в окне чья-то макушка.
– Не видно…
Нодира подходит к забору, нагибается и преданно подставляет спину. Азиза забирается на спину.
– Ты что, на каблуках? – недовольно ворчит Нодира. – Кто это сейчас каблуки носит?
– Я не на каблуках, а на коленках…
– У тебя коленки, как гвозди… Ну что, видно?
Азиза подтягивается и видит окно во всю его высоту и ширину, но кто-то загородил его широкой спиной. Азиза потянулась в сторону, чтобы что-то увидеть из-за спины.
– Что ты ерзаешь? – обиделась Нодира.
– Сейчас, подожди…
Из будки выскочила собака, громадная, черная, и бросилась на стену. Нодира испугалась и стряхнула Азизу. Азиза схватилась за край забора руками и повисла на стене.
Пес пытался допрыгнуть до ее пальцев и лаял, захлебываясь. Из дома секретарши вышел старик, должно быть, ее отец, и грозно крикнул:
– А ну, вынесите мне ружье с солью, я им, хулиганам, покажу, как по садам лазать!
Азиза разжала пальцы, свалилась, как куль с мукой, на землю. Потом подхватилась, сняла туфли и побежала от забора.
За углом ее поджидала Нодира.
– Ну как?
– Что же ты меня бросила? Меня чуть не подстрелили!
– Вот как люди свое охраняют! Не то что ты! Из-под самого носа мужа увели.
– Ладно! – оборвала Азиза. – Не твое дело… Пошла ты… вместе с ним.
Азиза надела туфли и пошла не оглядываясь.
– Вот и делай после этого добрые дела! – обиделась Нодира. – Неблагодарная! – крикнула она вслед. – И дочка у тебя невоспитанная, никогда не здоровается.
Азиза вошла в свой лифт. Ее душили слезы, но в лифте вместе с ней поднимался посторонний молодой человек, и Азиза сдерживалась изо всех сил.
Она вышла из лифта. Молодой человек тоже вышел. Одновременно подошли к двери.
– Вам куда? – спросила Азиза.
Молодой человек заглянул в бумажку.
– Дом семь, квартира сто сорок восемь.
– Это моя квартира.
– Значит, я к вам. Я маляр. Мы на сегодня договаривались по телефону. Помните?
Азиза открыла дверь. Она не помнила о маляре, у нее все вылетело из головы в связи с последними событиями.
– Договаривались? – переспросила она.
– Вы сказали, что ваш муж едет в командировку и вы за неделю хотите сделать ремонт.
Азиза молчит.
Маляр принял молчание за знак согласия, вошел в дом и тут же скрылся в ванной комнате. Через несколько секунд он вышел оттуда настоящим маляром, в рабочей одежде, закапанной белилами.
