Максим Малявин - Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез
– Рассосалками не богаты. А вот таблетки-глушилки есть. Глушат все – от соседских микроволновок до ментальных космических лучей.
– Ну даже не знаю… Вы же мне все равно до конца не поверили.
– Да нужна вам моя вера, как дареному коню стоматолог! Главное, чтобы эффект был! Да и настроение бы подправили – шутка ли, столько лет жить под колпаком спецслужб, гинекологов и соседей! Тут у любого депрессия разовьется.
– Ох, вот тут вы правы на все сто!
– Ну так что, пишу направление? Жучка заглушим, настроение поправим.
– Пишите, доктор, уговорили!
О судьбоносных решениях и очередях
Понять изначальный замысел того или иного судьбоносного решения, принятого высоким начальством, бывает сложно. Порой сложнее, чем постичь кривые тропинки логики, по которым, периодически поскальзываясь, шарахалась мысль шизофреника. Выручает одна подсказка, неоднократно озвученная в детективных романах: не видите логики – ищите, кому это было выгодно.
Так и с приказом Минздравсоцразвития России № 302н[15] от 12 апреля 2011 г. Выглядит внушительно, красиво и даже обоснованно: мол, печемся о здоровье граждан, особенно тех, кому предстоит работать во вредных и опасных условиях. В итоге выясняется, что пройти медицинскую комиссию придется всем, вплоть до последнего дворника – мало ли какую пыль ему предстоит сметать и какого класса отходы выгребать из контейнера!
Никогда еще психоневрологический диспансер не пользовался у жителей города такой популярностью. Посетители уже начали знакомиться в очередях и назначать друг другу свидания, заключать взаимовыгодные соглашения. Ждем первых бракосочетаний с выездом сотрудников ЗАГСа в дурдом. Буфетчица, подсчитывая выручку, уже с интересом поглядывает в газеты с рекламой пляжных туров. Внештатные работники ОБЭП снуют по кабинетам и предлагают меченые взятки за внеочередное прохождение комиссии – дескать, будьте же людьми, у нас план по коррупции не выполняется, нас же всех посокращают! А какой, говорите, кабинет у доктора Нахера?
Заведующий поделился параноидной догадкой: видимо, это где-то там, наверху, нашли способ повысить зарплату врачам и медсестрам. Не трогая бюджет. Пусть, мол, предприятия оплатят своим работникам медосмотр (или обяжут пройти его за свой счет), а мы потом посчитаем среднюю зарплату медиков с учетом доплат за медосмотр и бодро отчитаемся – се, узрите, случилось экономическое чудо!
Доктора же, поглядев в расчетки и сравнив соотношение роста труда и заработка, в очередной раз утвердились в уверенности, что вероятного стратегического противника не надо давить ядерным потенциалом – с него вполне станется засланцев из нашей бухгалтерии. Эти умельцы даже доллар сумеют нагнуть и опустить. Они учли все: размер кармана областного начальства, аппетиты горздрава, износ линолеума и дверных петель, а самое главное – сумели защитить персонал от угрозы внезапного обогащения. Остается развивать отрешенно-философический взгляд на события, по возможности без нецензурных титров в кадре.
Те, кому не посчастливилось отвертеться от медосмотра, прокачивают навык долготерпения и смиренномудрия. Впрочем, не все. Недавно пришел на комиссию один товарищ, который устраивался на работу куда-то в мэрию. Он окинул взглядом очередь, попытался помитинговать, потом под шумок проскользнул вперед всех, после чего вышел весь красный и торопливо зашагал в сторону кабинета заведующего. Там он с порога начал предъявлять претензии – работа поставлена не должным образом, персонал не проявляет положенного внимания и вообще – где у вас тут главный врач? Выслушав пятиминутный обличающий монолог, заведующий подошел к оратору, внимательно поглядел ему в глаза и сказал, что такие клинические проявления острого административного синдрома заслуживают самого пристального наблюдения. Так что вот направление на тесты у психолога, вот талончик на электроэнцефалографию, через неделю с результатами – на ковер, будем смотреть комиссионно. Ах да, и скажите спасибо, что проктолог в отпуске, – у него был такой специальный ректороманоскоп для замысловато обустроенных задниц.
А на днях полным составом проходил комиссию персонал одной из школ. Милейшие люди: спокойно пришли, спокойно расположились в коридоре, посидели, посмеялись, пообщались между собой. И лишь одна дама портила впечатление: она митинговала, она возмущалась, она требовала пропустить ее первой.
– Отчего же такая спешка? – поинтересовался доктор.
– Мне С ЛЮДЬМИ РАБОТАТЬ! – важно ответила она.
Видя, как давятся смехом остальные коллеги из школы, доктор решил уточнить:
– А что же у вас за должность такая ответственная?
– Я – УБОРЩИЦА! – важно ответила дама.
Приходили сотрудники одной крупной компании, торгующей телефонами. Первый из них был сильно разочарован тем, что ему задали мало вопросов (это притом, что их пришло шестьдесят человек, не считая остальной очереди). Пришлось спросить второго про частоту, на которой работают продаваемые ими телефоны, а третьего заставить объяснить принцип электромагнитной индукции (как? Вы не в курсе? Это же основа работы связи!). Остальные шли притихшие и очень радовались, когда их быстро отпускали.
Учительница, преподававшая фольклор в одной из школ, так расчувствовалась, что спела хорошо поставленным голосом неприличную частушку. Очередь притихла. Следом за певицей зашла стройная красивая девушка и, сильно смущаясь, спросила членов комиссии:
– А можно я не буду раздеваться?
Заведующий, видимо, хотел спросить, с какого перепуга она решила, что это необходимо, но сумел только выдавить:
– А почему?
– Я сегодня не надела рабочее нижнее белье.
Оказалось, что следом за школой пришел коллектив ночного клуба…
О пользе открытых форточек, а также Ашаффенбург с Рейхардтом на брудершафт
Встретился вчера с хорошим другом и коллегой, Владиславом Юрьевичем. К слову, Сэмюель Ваймс из цикла Пратчетта про стражу Анк-Морпорка прочно ассоциируется у меня именно с его физиономией. Поболтали, поделились новостями. А я разжился парой коротеньких историй. Вот обе сейчас и расскажу.
Первая произошла в лихие девяностые, когда про Тольятти говорили, что на разборках почти никогда не слышно пистолетной стрельбы, поскольку братки предпочитают гранатометы и автоматы. Вот одного такого товарища доставили в отделение в наручниках и под конвоем – не выдержала отмороженная крыша, соскользнула.
Молодым милиционерам, которым пришлось посменно дежурить у дверей наблюдательной палаты, приходилось несладко: то угрозы всех на фиг перестрелять и гнутые кренделем пальцы, то назойливый интерес наших пациентов – словом, фиг расслабишься. В конце недели браток порядком надоел своим выпендрежем даже персоналу, не говоря уже о больных, которые честно ему заявили, что там, на воле, у него может быть хоть взвод гоблинов-автоматчиков и рота отморозков с паяльниками, зато здесь всегда под рукой пара добровольцев с навыком удушения подушкой. Поэтому из соображений собственной же безопасности словил в задницу изрядную дозу аминазина, от чего пальцы свело так, что они намертво застыли в какой-то немыслимой распальцовке. И был прификсирован к кровати. Когда весь словарный запас иссяк, он утомился и крепко уснул.
Вздохнув с облегчением, милиционеры напросились на чашечку кофе к Владиславу Юрьевичу. Тот не стал отказывать. Завязалась беседа, и один из служивых вдруг спросил:
– А вот скажите: нет ли у вас опасности самому заболеть чем-нибудь таким же?
Владислав Юрьевич внимательно посмотрел на парня:
– Есть, конечно. Вот вы же сами заметили, что они все поступают к нам с бредом, с галлюцинациями и еще бог знает с чем. А потом выписываются практически нормальные. Где, по-вашему, все это остается? У нас в отделении. Вы обратили внимание, как часто у нас моют полы и стены? И регулярно меняют халаты (тут он щелчком сбил с плеча что-то невидимое)? Это неспроста. Это профилактика. Иначе стойкие энергоинформационные образы будут кумулировать и в итоге индуцируют психоз у персонала. И вот еще что, – тут он достал из стола бутылку коньяка и три рюмки, – алкоголь очень снижает сопротивляемость психики к вредоносному воздействию местных ноосферных возмущений. Но без него есть риск формирования невроза и эмоционального выгорания. Ну, за здоровье!
Ребята подозрительно поглядели на рюмки, не решаясь взять их в руки.
– Не бойтесь, мы сейчас предпримем меры предосторожности, – успокоил их Владислав Юрьевич.
Он подошел к окну и широко открыл форточку:
– Все, теперь можно.
– Почему можно? – непонимающе промолвил один из милиционеров.
– ГОЛОСА БУДУТ УЛЕТАТЬ В ФОРТОЧКУ И К НАМ НЕ ПРИЦЕПЯТСЯ, – серьезно пояснил Влад.
Второй милиционер, посообразительнее, уже хлопнул рюмку и держался за живот от хохота. Первый подозрительно поглядел на него, потом на доктора и тоже нерешительно потянулся к таре.
