Елена Ронина - Такой долгий и откровенный день (сборник)

А вот разговоров в эти их редкие встречи не получалось. Таких, какие придумывала себе Алька. Костя сразу утыкался в телевизор, она начинала раздражаться.

– И так видимся два дня в неделю, может, все-таки пообщаемся?

– Так мы общаемся. Только что с Вовкой обсудили, что в школе произошло. И я тебе рассказал, как жена Ковалева напилась, я ее с трудом до квартиры довел.

Да, действительно, вроде рассказал. Только все не то. Да, про жену Ковалева. А про что она хотела услышать? Как он в Третьяковскую галерею сходил, с коротким отчетом по Врубелю? Да нет, не пойдет Костя в Третьяковку! Как-то предлагала.

– Так я там был! Что ботинки зря бить?

– Когда? – раздражалась Аля.

– Когда, когда? Ну ты, мать, даешь! С тобой же и был!

– Это в пятом классе, что ли?

– А искусство, Алечка, оно не преходящее. Можно и в десять лет посмотреть, можно и в тридцать. А из детства оно как-то лучше запоминается. Слышала, когда человек на смертном одре лежит? Он не вспомнит, что случилось вчера. Он вспомнит картинки из детства. Так что все, что мы делаем сейчас, уже, наверное, и зря. Одно только напряжение, – и Костя с чувством выполненного долга ложился с пультом на диван.

Нет. Алька не хотела обратно, не хотела в пятый класс. Но сейчас, когда провели неделю вместе, когда она посидела на пассажирском сидении рядом с мужем, ей пришла в голову мысль: «А кто сказал, что она со своим карьерным ростом стала лучше, а Костя хуже?» Вон, такой же добряк, и с чувством юмора все в порядке. Вовку любит до безумия. Да, книжки с ним не читает, по музеям не ходит. Зато в футбол гоняет, на турнике подтягивается.

Где та самая шкала ценностей? Вот эти люди хорошие, потому что на престижной работе служат. А эти не очень.

Аля присматривалась к мужчинам в своей фирме. Был момент, когда даже подумывала о замене. И коллеги пытались приударить за ней на нечастых вечеринках.

Костя на «корпоративы» с ней не ходил.

– Не, кто я там среди твоих? И галстук ни за что не надену, хоть стреляй, – постоянно отшучивался Костя. Не ревновал ее, был в жене уверен.

– Кость, ну при чем тут галстук? Должен же меня кто-нибудь сопровождать?!

– Я тебя посопровождаю! Привезу, отвезу. Хочешь, в машине посижу, подожду. Всего-то пару часов. Не, давай сама.

И Алька давала «сама». Но во время всех этих напыщенных праздников ей было неуютно и хотелось скорей в машину, к Косте. А увидев Костю, опять начинала нервничать и искать повод, чтобы к нему придраться.

В этот отпуск Аля хотела посмотреть на мужа со стороны. Побыть втроем. И решить, наконец, что ей самой нужно. Что важно? Галстук или муж. Вот такой, какой он есть. Немножко расхлябанный, не очень образованный. Но добрый, любящий, настоящий. Ее муж.

Она сидела на плетеном стуле и задумчиво вглядывалась в лунную дорожку на черном море. Внизу шумел прибой, издалека доносились протяжные звуки сиртаки.

Кто-то должен сделать шаг навстречу. И его сделает она, Аля. Она это поняла здесь, на полуострове Пелопоннес. И пусть для этого придется немножечко спуститься по лестнице. На одну маленькую ступенечку. А может, на ней и остаться. Но она сохранит свою семью. Она попробует.

Все дело в имени

– НЕТ, НУ ПОЧЕМУ у меня такое некрасивое имя – Лена? Наташ, вот ты меня так зачем назвала? – я долгое время мучила свою старшую сестру этим вопросом. Из семейных хроник было известно, что решение назвать меня именем Лена родилось именно в ее голове.

– И как же тебя надо было назвать?

– Ну, хотя бы Катарина. Нет, ты только представь – Катарина Царская. Звучит?

– Нет.

– А по мне, так очень даже звучит!

Любовь к звучным именам я пронесла через всю жизнь. И каждый раз с особым вниманием всматривалась в женщин с подобными именами. Всегда мне казалось, что за именем скрывается история какой-то более совершенной, удачливой жизни.

Какие они, эти женщины, которым судьба преподнесла подарок в виде необычного имени?

Изольда… Нора… Донателла…

Изольда

Гостиница оказалась очень своеобразной. Входишь вроде бы в маленькую избушку, а потом понимаешь, что и не избушка это вовсе, а огромный ресторан с большим количеством залов. Все помещения оформлены в охотничьем стиле, но в каждой комнате – особое своеобразие. Где-то развешаны охотничьи трофеи, где-то – старинное оружие. И в каждой комнате на стенах – картины, и опять один зал отличается от другого. В одном представлены портреты только рыбаков и охотников, в другом они уже более парадные, и изображены на них князья всякие, герцоги. Следующее помещение поражает обилием развешанных на стенах натюрмортов, причем обязательно с убитой дичью или рыбой. И повсюду – старинная мебель, натуральный дуб, ковры ручной работы.

– Ну а спать у вас тут где?

– Спать у нас тут через дорогу, здесь у нас только ресторан.

– А красота-то какая!

– Отель охотничий и ресторан для охотников. Хотя он в округе очень знаменит. Блюда национальные – баварские, и шеф-повар известен на всю округу. У нас тут и свадьбы справляют, и юбилеи. Фрау этим не интересуется?

– Нет, не интересуется, – мне стало смешно, – свадьбы мои уже, я надеюсь, позади, а юбилеи будем дома праздновать. Так что с удовольствием у вас переночуем, ну и, естественно, попробуем вашу кухню. Столик резервировать на вечер не надо, мы же гости отеля?

– У нас как раз надо. Не смотрите, что ресторан большой. Сегодня суббота. Большой зал снят под банкет, и в гостинице постояльцев много, так что давайте я все-таки столик вам зарезервирую. Семь часов – нормально?

– Идеально.

– Тогда до вечера.

Гостиница эта попалась нам по пути совершенно случайно. Мы с мужем ехали на машине в Штутгарт живописной лесной дорогой. Хотели переночевать в городе и на следующий день улететь в Будапешт. О ночлеге заранее не побеспокоились в надежде, что проблем с этим не будет. Небольшой придорожный отель пришелся очень кстати. Решили не испытывать судьбу и не искать гостиницу в Штутгарте, а снять номер прямо здесь. Тем более, что всего-то на одну ночь. И вот были вознаграждены таким чудом.

Быстро распаковав вещи, мы пошли пройтись и заодно нагулять аппетит. Порции в Германии огромные, съесть их полностью практически невозможно. Но и оставлять в тарелке жалко, уж больно вкусно. Я, правда, приспособилась: беру одну порцию на двоих. У немцев это сомнений и вопросов не вызывает. Они понимают – это не от жадности. Хуже будет, если я закажу, а до конца не съем. Вот это действительно не приветствуется. Немецкая бережливость, ничего не скажешь.

К семи идем в ресторан, он еще не заполнен. Как правило, к вечернему ужину немцы собираются часам к восьми. Но оживленность в ресторане уже чувствуется.

Нам достается столик в уютном маленьком зале, увешанном старинными портретами. Ну как тут блюда в меню выбирать?! Мы с мужем не можем оторвать глаз от лиц на стенах. Такое впечатление, что на какое-то мгновение мы оказались в начале прошлого столетия. Со стен на нас задумчиво и грустно смотрели городские и деревенские жители. Морщинистые лица, добрые глаза, шляпы с перышками. А вот на картине семейная пара, очень преклонного возраста, сидят, взявшись за руки, и с грустью смотрят на художника. Теперь уже на нас, словно говоря: «Жизнь прожита, она была длинная и разная и вот уже подходит к концу. Почему? Почему так быстро? Кто из нас уйдет первым? Как остаться в одиночестве?» Никуда не торопясь, мы рассматривали эти удивительно живые картины и даже не заметили, что подле нас уже давно стоит официант.

– Может, все-таки сделаете заказ? А потом рассматривайте наших постоянных жильцов себе на здоровье, – с улыбкой произнес он.

– Действительно, оторваться невозможно. Музей просто. А эффект присутствия точно существует. Они у вас тут, часом, но ночам не бродят? Уж больно живо смотрятся, – муж, хитро подмигнув официанту, попытался нагнать на меня страху.

Тот тут же включился в игру.

– Да-да, это так, работаю тут давно, а сам привыкнуть не могу. Вхожу в этот зал, и он никогда не бывает пустым, здесь словно всегда полно народу, – он кивает на стены, – даже не по себе как-то. А насчет ужина давайте я вам посоветую, не против?

– Будем благодарны.

– У нас прекрасный тыквенный суп, потом возьмите ягненка с нежным картофельным пюре, разочарованы не будете. Про десерт поговорим позднее. Идет?

– Хорошо.

– Воду, вино?

– Да-да, воду и вино красное сухое, давайте тоже на ваш вкус, – муж захлопнул меню – сегодня оно нам не пригодилось. Всегда лучше положиться на вкус знающего человека.

Официант уходит, мы остаемся в окружении незнакомых нам пожилых людей на картинах.

– Лена, а официант ведь прав: они действительно живые, эти люди на полотнах.

– Ну ладно, не пугай меня. Это все освещение такое приглушенное, мебель старая, дубовая. Надо же, как сохранен стиль. Но все-таки хорошо, что нас в этот зал посадили. Пусть уж лучше эти старички на нас смотрят. Все лучше, чем убитые животные.