Екатерина Гракова - Ходить, ходить, летать
По крайней мере, если хотят стать велогонщиками и участвовать в марафонах, как я.
– Послушайте-ка! – вдруг сказал отец так громко, что мы подскочили на своих местах. – Какая любопытная статья!.. «На озере Вальд открылась гостиница благотворительного типа…»
– Что значит «благотворительного»? – тут же спросила Тимба.
Мама постаралась объяснить ей значение слова, но сестра, кажется, всё равно не поняла, а отец продолжил читать:
– «В гостинице селятся те, кому не досталось номера в известной в этих местах гостинице „Королевская мантия“, и владельцы её не берут с клиентов ни монетки. Пока жильцы „Мантии“ раскошеливаются за ночлег, постояльцы „Щедрой“ (так и назвали, представьте!) поливают грядки в огороде у озера. С этого же огорода пополняются запасы кухни „Щедрой“, поэтому можете быть уверены, что в этой гостинице вас ждут только свежие завтраки и ужины». Подумать только, поливать огород!
Отец сложил газету, примостил её на краю стола и принялся за отбивную.
– А что, я бы полила пару грядок, если бы это сэкономило мне десять монет, – сказала мама. – Да и если б не сэкономило… так приятно пройтись с лейкой по огороду с утра…
Мама, конечно, имела в виду не тот огород, который описывался в статье. У нас нет такого огорода. А мамин цветник считать огородом было бы очень самонадеянно.
Меня мучило только одно: откуда господин Крид узнал об этом озере с гостиницей? Может, это старое издание?
Я посмотрел дату, развернув газету к себе. Нет, дата вчерашняя, дневной выпуск. Газета вышла позднее даже, чем мы услышали историю от тимбиного крёстного. Это что же получается?..
Утром я оседлал свой велосипед и поехал в школу. Тимба по обыкновению ушла раньше меня вместе с подружкой. У самой школы я догнал их и, обгоняя, показал язык. Никакие ноги не сравнятся с парой колёс!
Все пять дней, что мы учились, я не слышал о господине Криде ни слова. Тимба два раза ходила к нему после школы, но возвращалась подозрительно быстро. То ли старик хотел отдохнуть от нас до выходных, то ли и правда, ха-ха, улетел. В любом случае, Тимба мне ничего не говорила, а мне и не интересно было, я готовился к субботнему заезду и целыми днями колесил по окрестностям. Вымышленные или правдивые истории отошли на второй план, забылись, утратили свою остроту и возмутительную наивность, а выходные, отданные любимому делу, виделись мне ясно и неопровержимо.
В пятницу вечером Тимба пришла на задний двор, где я приводил своего боевого товарища в порядок после заезда, села на лавочку и стала ждать. Я понимал, что она ждёт, пока я обращу на неё внимание и, возможно, спрошу, чего она от меня хочет, но мне не хотелось отвлекаться от велосипеда. Начинало темнеть, а работы ещё было прилично, ко всему нужно было подкачать колёса и мазнуть краской заднее крыло (краску мне выдал отец, сказав: «На реставрационные работы»). Времени лишнего не было совершенно.
– А мы пойдём завтра к дедушке? – вдруг спросила Тимба.
– Нет, – ответил я, не переставая работать насосом.
– Почему?
– У меня завтра соревнования. Прямо с утра.
– Даже если пойдёт дождь?
– И снег.
– Неправда.
– А вот и правда.
– Никто не ездит в снег.
– А мы поедем. Это же соревнования! Их никто не станет переносить из-за непогоды.
– А почему мы тогда не ходим к дедушке, если идёт дождь?
– Потому что.
– Мы ведь можем взять зонтик и дойти сухими.
С чего вдруг Тимба стала такой умной?
– Потому что ты не хочешь, да?
Я молча возился с велосипедом, надеясь, что сестра уйдёт, если я не стану с ней говорить. Но Тимба всё не уходила.
– А после соревнований пойдём? – спросила она.
– Дай деду отдохнуть от нас, – сердито сказал я. – Хоть одни выходные.
– Но он любит, когда мы приходим…
– Это тебя он любит! – не выдержал я. – А на меня ему плевать! Это тебе он рассказывает свои сказки, потому что знает, что я ему не поверю, это тебя ждёт каждые выходные и специально открывает дверь, чтобы ты могла войти. Или ты думаешь, что он спит с незапертой дверью?
Тимба удивлённо смотрела на меня, и этот взгляд её – ошеломлённый какой-то – ещё больше рассердил меня. Малявка! Воображает, что все люди вокруг добрые!
Когда я отвернулся к велосипеду, Тимба встала с лавочки (я услышал, как зашуршало её платье), пошла к дому, потом остановилась и сказала:
– Дедушка уважает тебя. Он мне говорил.
Утром, когда мы уже все собрались, пошёл дождь: мелкий противный дождик, который при попадании за шиворот заставлял ёжиться. Похолодало, велосипед стал ледяным, не спасали даже пластиковые насадки на ручки руля. Когда заезд начался, меня посетила мысль: лучше бы я пошёл с Тимбой к господину Криду, у него в домике, по крайней мере, всегда тепло. Впрочем, дождь и разводимая им на трассе грязь быстро отвлекли меня от сожаления, а вырвавшиеся вперёд противники заставили сосредоточиться на управлении.
После соревнований я вернулся домой и застал Тимбу у порога.
– Ты куда? – спросил я, не поняв, пришла сестра или уходит.
– Никуда, – кротко ответила она.
Я скинул кроссовки, растянул на вешалке промокшую куртку, сунул ноги в домашние тапочки и вдруг поймал взгляд Тимбы. И тут же догадался, что она здесь делает. Вот чудилка!
– На улице льёт как из ведра, – предупредил я.
– Мама разрешила взять её зонтик.
– А сама она где?
– Ушла с папой в гости.
Надо же, маленькая зануда упросила их оставить один зонт. После того, как мы, играя, сломали мамин старый любимый зонтик и насквозь промочили папины новые галоши, родители запретили нам прикасаться к их погодным вещам.
А теперь как отвертеться? Если уж сама мама дала Тимбе зонт…
– Ладно, через полчаса пойдём, – сдался я.
На этот раз Тимба не пищала, выражая восторг. Она просто улыбнулась, и мне стало не по себе: словно все предыдущие разы, когда я ей отказывал, я забирал у сестры часть принадлежащей ей радости. И когда я понял, что она всё же радуется, несмотря на всю мою ворчливость, что она не сердится на меня, хотя могла бы и должна была бы, я подумал о том, что родители подарили мне хорошую сестру, а вот ей с братом повезло не так.
Пока я обедал, Тимба тихо, как мышка, сидела напротив и читала какую-то свою книжку. Когда же я переоделся, отыскал другую куртку и сказал, что могу идти, она достала из шкафа мамин зонт и сунула ноги в резиновые сапоги. Её отчётом о готовности снова была улыбка.
Мы вышли из дома, укрылись под серым в крапинку грибом и двинулись по знакомому маршруту на другой конец города. Дождь барабанил по нашей крыше и норовил сигануть за голяшки сапог, но нам было всё нипочём: мы шли, держа один на двоих большой зонт, шли почти в ногу и, наверное, даже думали об одном и том же.
Окажется ли господин Крид дома? И если да, то какие истории он приготовил нам в этот раз?
Дверь была открыта почти на пол ладони, и я сразу подумал о нехорошем. Пусть бы только Тимба не догадалась!
Но она, похоже, не догадалась или подумала о другом. Она позвонила, как обычно, и прокричала приветствие, как обычно, и прошла в дом обычным же шагом, и я поторопился за ней, на ходу складывая зонт, а потом даже обогнал, чтобы, если вдруг мои подозрения верны, сестра не узнала о них первой. Пусть лучше я.
Господин Крид сидел на своём прежнем месте и улыбался, и выглядел так, словно никогда это место не покидал и только тем и занимался, что целыми днями ждал нас.
Пока они с Тимбой здоровались, я пытался понять, почему настроился на дурные мысли. Старик ещё может прожить целую кучу лет, помимо артрита у него вроде и болезней-то никаких нет, а я…
– Дедушка, а ты улетал, да? – затараторила Тимба. – Я приходила, а тебя не было.
– Улетал, да, девочка моя, искал для вас новые истории, – сказал господин Крид, и сестра бросилась устраиваться в кресло. Я последовал её примеру. – Про что вам больше хочется услышать: про кошку о двух головах или о новом доме в целых десять этажей?
– Про кошку!
– Про дом!
Мы сказали это одновременно с Тимбой, потом посмотрели друг на друга, переглянулись со стариком и засмеялись.
– Ну, тогда про всё, – сказал тот, и истории полились.
Ночью мне приснился господин Крид, который вылез в окно гостиной, по водостоку поднялся на крышу и оттуда шагнул в небо. У него мгновенно выросли крылья, которые подхватили его сухое, длинное тело и понесли куда-то в заморе. Он отправился собирать истории, подумал я во сне, и мне стало отчего-то тоскливо, да так, что я проснулся и долго не мог уснуть.
За завтраком я сам, прежде чем сестра успела вымолвить хоть слово, сказал, что мы идём к господину Криду, и Тимба засветилась. Я попросил маму приготовить побольше пирожков с вареньем и пообещал ей вернуть полотенце, которым она накрывала гостинцы старику.
Едва мы вышли из дома, как я сказал:
– Давай поедем на велосипеде. Так быстрее.
– Давай! – обрадовалась Тимба.
