Татьяна Булатова - Закон подлости
– Прекрати, бабуль! – отмахивается Ларуся и идет собираться. – Поеду я…
– Успеешь, поедешь, – останавливает внучку Зинаида Яковлевна и встает перед дверью, пытаясь отсрочить ее уход.
– Ладно, бабуль, не обижайся, – уговаривает ее Ларочка. – У меня дома-то окна не вымыты, поеду…
– Как знаешь, – вдруг соглашается Зинаида Яковлевна и, не дождавшись, пока Лариса оденется, уходит в комнату. Внучке становится ее жалко, она идет следом и прямо в одежде присаживается на бабкину кровать.
– Ну что ты как маленькая?! – льнет она к Зинаиде Яковлевне.
– На вот, – отстраняется та и вытаскивает из-за спины сверток.
– Что это? – не сразу понимает Ларуся и с любопытством распаковывает его, пахнущий нафталином. Внутри – отрез. – Ну что ты?! – заливается Ларочка краской и бросает растерзанный сверток на кровать.
– Бери-бери, – сурово изрекает Зинаида Яковлевна и сознательно не смотрит на уплывающее из рук сокровище.
– Не возьму, – отказывается внучка, борясь с соблазном.
– Ну возьми, – уговаривает ее повеселевшая на глазах Зинаида Яковлевна.
– Сказала, не возьму, значит, не возьму, – упорствует Ларочка и, чмокнув бабушку в щеку, кричит уже из прихожей: – Сиди, не вставай. Я захлопну.
Зинаида Яковлевна остается в одиночестве, и оно, как никогда, приятно.
Утро вступает в бок острой болью справа, а потом слева. А уж когда и в середке печь начинает, Зинаида Яковлевна понимает, что пора вставать. Закономерный вопрос: зачем? Уже восемьдесят седьмой, и Господь все никак не прибирает.
Даже Маруня, красавица, и та померла. В розовом чепце схоронили. Ну, здесь ясное дело – Маруня! Она такая предусмотрительная была, ко всему приготовилась. Главное – платье шерстяное розовое, чепец розовый, и, говорят, уже больно хорошая она во гробе лежала! Краше даже, чем в молодости…
Зинаида Яковлевна на похоронах не была, потому что «невыездная»: ноги не те. И ко двору уж года три как не спускается, так и висит грудью на подоконнике. Случись пожар – сгорит заживо. Третий этаж, «сталинка», если только паспорт и пенсионное с ветеранским из окна выбросить, чтоб не сгорели. Спрашивается: кому они, эти бумажки нужны?! Хоронить-то будет нечего. Чистая Индира Ганди. Пусть Ларуся с веничком по дому пройдет, в совок пепел сметет и за окно выбросит. Не Гималаи, конечно, но тоже вроде ничего – Волга рядом. Будет Зинаида Яковлевна пеплом над головами лететь и о вечном думать…
«Так мозг же сгорит!» – разволновалась поволжская Индира Ганди и опечалилась. Как выяснилось, к приходу конца она была абсолютно не готова. Ни тебе платья, ни тебе туфель, ни тебе покрывала смертного. Это кому скажи, не поверят: восемьдесят шесть лет бабке! Да сейчас до этого возраста нормальные люди не доживают, неприлично, можно сказать, столько лет небо коптить и воздух портить.
Зинаида Яковлевна преисполнилась невольного стыда за продолжительную старость и решила окончательно: хватит! Решить-то она решила, но как-то очень скоропалительно, показалось ей уже через минуту. Эгоистично, она бы сказала, ни с кем не посоветовавшись.
«Да и кто о таком советуется?» – тянула время Зинаида Яковлевна, пристрастно выбирая, кого же взять в наперсницы: то ли первую сноху, то ли вторую, то ли Людку-соседку. Она женщина опытная, если что – совет хороший дать может.
Зинаида Яковлевна решила следовать порядку и перво-наперво написать предсмертную записку потомкам. В записке, по ее разумению, должна была содержаться инструкция на предмет того, что и где лежит. Главное – «где»! А то начнут везде рыться, все вверх дном перевернут, а может, под шумок и возьмут без спроса: тут разве из гроба-то углядишь за всеми? А если и углядишь, как скажешь-то? Вот и будешь молча смотреть на то, как твое добро разворовывают.
Пока Зинаида Яковлевна определялась «где», выяснилось: отсутствует «что». Растревоженная, она открыла сундук и перевернула каждый сверток, пока на самом дне не нашла два увесистых тюка с красным сатином и неразрезанными вафельными полотенцами. Обнаружив «пропажу», Зинаида Яковлевна немного успокоилась: «Полдела сделано. Концы есть, гроб чем обить будет. Помирать не страшно».
Но, как стало ясно позднее, пока страшновато. Потому что класть в гроб было нечего, точнее некого. Живая и относительно – для восьмидесяти шести лет – здоровая Зинаида Яковлевна задумалась и решила, как и положено всем высоконравственным людям, начать с себя. Вот здесь-то и была собака зарыта. Во-первых, несмотря на Марунину смерть, пожить Зинаиде Яковлевне очевидно хотелось – весна-то не за горами. Она ведь не дура – зимой дуба дать! Охота, что ли, в ледяной могиле лежать мерзнуть. Во-вторых, Зинаида Яковлевна верила в закон подлости и в то, что именно он управляет ее жизнью. Во всяком случае, на него можно было рассчитывать. Согласно закону подлости, чем меньше человек готов к смерти, тем вероятнее она наступит. Соответственно, тщательная подготовка к уходу в мир иной могла хоть немного отсрочить момент перехода туда, где со всей строгостью спросят: «Ну что, Зинаида Яковлевна, сама расскажешь или как?» И не то чтобы она о грехах своих часто думала, но временами бывало. А потому хотелось к своему последнему интервью подготовиться и в грязь лицом не ударить. Значит, как ни крути, а ответ держать придется, поэтому перед судом хотелось Зинаиде Яковлевне предстать во всеоружии.
Для этого не хватало самой малости – приличного платья, например, удобной обуви. Определив дела первостепенной важности, Зинаида Яковлевна на всякий случай еще немного покопалась в своей сокровищнице, но на свет божий вытащила то, что лежало сверху, – заветный отрез черного панбархата.
Ткань в лучах солнечного света соблазнительно переливалась и навевала хозяйке воспоминания о мечтах давно минувших дней. Медлить было опасно, того и гляди в условиях тотального дефицита на приличные ткани драгоценное сокровище из-под носа уведут. Не успеешь оглянуться – и все! Напугавшись грядущих перспектив, Зинаида Яковлевна собралась с духом и позвонила первой снохе:
– Здравствуй, Катя.
– Здравствуйте, Зинаида Яковлевна, – признала та ее сразу.
– Не отвлекаю там?
– Нет. Не отвлекаете, – дала Катерина зеленый свет разговору.
– Вот что, Катя. – Зинаида Яковлевна многозначительно хмыкнула, а потом опомнилась и поинтересовалась: – Как ты там? Здорова?
– Ну не то чтобы здорова, – настороженно ответила Катерина. – Но вроде бог миловал – скриплю.
– Да ладно, Катя, о чем ты?! Тебе ли на жизнь жаловаться?
– Да я и не жалуюсь, – печально произнесла сноха и вздохнула: – Сколько этой жизни осталось?
– Сколько ни осталось, все твое…
– Вы-то сами как?
– Да как я, Катя?! Ноги не ходят, в ушах шумит, то здесь колет, то там.
– Ну, в вашем возрасте, Зинаида Яковлевна, это нормально.
– В моем-то нормально. В моем возрасте, Катя, что ни возьми, все нормально.
– …
– Слышишь меня-то?
– Слышу, Зинаида Яковлевна. Вы что звоните? Помочь, наверное, надо?
– Помочь, Катя, – важно произнесла свекровь и попросила сноху заглянуть к ней. – Сможешь?
– Когда? – приуныла Катерина при мысли об очередном партийном задании.
– А когда сможешь?
– Случилось у вас что, Зинаида Яковлевна? – для приличия поинтересовалась сноха.
– Пока не случилось, – таинственно произнесла свекровь и тут же добавила: – Но может… Всякое, Катя, случиться может. Время сейчас такое – ко всему готовым надо быть. В общем, приходи – узнаешь.
– Срочное что-то? – оттягивала визит Катерина.
– Может, и срочное, – подытожила Зинаида Яковлевна и, не попрощавшись, повесила трубку.
В том, что сноха появится с минуты на минуту, она нисколько не сомневалась. Катерину Зинаида Яковлевна любила и неоднократно говаривала непутевому Мишке, что сноха у нее одна – Катя, а эти новые – срамота одна, перед людьми совестно. «На улице встречу – не поздороваюсь!» – грозила она расправой сыну, но со второй снохой тоже ладила: уж больно та хорошо грузди солила!
Звонок Зинаиды Яковлевны встревожил Катерину не на шутку: была она женщиной мнительной и впечатлительной. Оставшись без мужа в красивые сорок пять, замуж так и не вышла – не за кого было: одна пьянь в округе. Да и кто бы взял?! Взрослая дочь. Вроде и не ребенок, а одеть, обуть, замуж выдать надо! Чего уж!
Став разведенкой, Катерина поставила на себе крест раз и навсегда и увлеклась оккультизмом. Теперь любое начинание она предваряла обращением к картам Таро, которые ее, кстати, никогда не обманывали. За ними она потянулась и после звонка свекрови. Предчувствие ее не обмануло – с картонки смеялась Смерть, облаченная в черные доспехи.
– Господи! – заметалась Катерина и вылетела из дома пулей по хорошо знакомому маршруту.
Вскарабкавшись на третий этаж, она вжала кнопку звонка в окрашенный коричневой краской косяк и, не отрывая пальца, начала ногой стучать в дверь.
