Игорь Леденёв - ТАЙНА ЗОЛОТОГО ОРЛА
Позавтракав, Томин отправился к своему лучшему другу Андрюше Дорошенко, живущему в этом же доме, только в другом крыле. Надо сказать, дом хоть и старый, но удивительной постройки. Сверху напоминает растянутую букву П. Очень длинная средняя планка на коротких, загибающихся ножках разной длины. Просто «такса» какая-то. На концах средней планки имеются две большие арки, а «ножки» соединены решётчатой оградой, словно цепочкой. Получается уже не «такса», а «гигантские очки».
Чтобы добраться до Андрюшиного подъезда, Диме нужно пройти триста метров мимо угрюмых гаражей, обширного палисадника и уютной спортивной площадки, со стареньким турником, представляющим две толстые железные трубы, вкопанные в землю вертикально и одну тонкую, приваренную к ним горизонтально.
На этом турнике утром и вечером Андрей занимался гимнастикой, старался и Диму привлечь к спортивным упражнениям. Но, «Невообразимый мечтатель» приобщался к спорту с неохотой. Подтягивался не больше десяти раз и придумал железную отговорку, что у него слишком высокий рост для успешных занятий на турнике. На самом же деле он просто не хотел побороть лень. Куда приятнее допоздна почитать интересную книжку, а утром подольше поспать, чем каторжанить себя на перекладине.
А Дорошенко свою лень поборол. В детстве худой и хилый, полюбил гимнастику, а благодаря трудолюбию и упорству, уже в восьмом классе подтягивался до шестидесяти раз за один подход, занимая только призовые места на городских и областных соревнованиях по подтягиванию.
Среднего роста, аккуратно подстриженный, с правильными чертами лица и фигурой атлета, Андрей напоминает древнегреческого олимпийца или звёздного воина, пусть книжек прочитал намного меньше Димы.
Подойдя к спортивной площадке, Дима заметил товарища, висящего на турнике. Андрей резво подтянулся, зафиксировал голову над перекладиной, и выскочил над турником до пояса.
– Привет, Андрюха! – крикнул Дима снизу.
– Привет, Димка! – Андрюша спрыгнул с турника, отдышался. Сильная мозолистая ладонь плотно сжала тонкую Димину кисть. В глазах Дорошенко весёлые искорки, на щеках яркий румянец, – так и пышет здоровьем.
– Вчера вечером, с ребятами устроили соревнование, кто больше сделает «выходов силой». Я сделал двадцать пять. Ты, почему не пришёл?
– Читал интересную книгу, – «невообразимый мечтатель» с лёгкой завистью глянул на друга. Такой результат для него не под силу.
– Давай, разомнись? – Дорошенко кивнул в сторону перекладины.
Томин подпрыгнул. Пальцы плотно обхватили тонкую, прохладную трубу. Подтянулся, качнулся и вынес локти над перекладиной. Затем медленно расправил руки.
– Молодец! – послышался снизу Андрюшин голос.
«Наш гимнаст» повторил ещё раз. Получилось. А на третий, сумел вынести над перекладиной только правую руку, но, невероятно изгибаясь и пружинно дёргая ногами, наконец, вынес левую и ощутил на поясе прохладную трубу поперечины.
– Ничего. Тренируйся, всё получится, – утешил Дорошенко.
Дима и Андрей учились в одном классе. Летом подрабатывали проводниками экскурсий для любителей экстремального отдыха (в основном шведов, немцев и англичан), проводя их тайными тропами Короля Карла Xii по местам следования шведской армии на подступах к полю Полтавской битвы. Экскурсии конные, с ночёвкой в палатках или спальных мешках.
Ещё с младших классов ребята посещали краеведческий кружок и излазили все окрестности Полтавы. Там же научились ездить верхом. Это помогло им найти работу на время каникул при музее Истории Полтавской битвы.
Сегодня вечером, Дима с Андрюшей должны вести с ночёвкой большую группу шведов.
В свободное время – а его было достаточно – друзья ходили купаться на Ворсклу[5] или гуляли по городу. Мир, переполненный красками, кажется безграничным и невообразимо интересным. Родной город, с яркой, многовековой историей, несомненно, таит множество тайн, требующих разгадки.
Ребята спускались в мрачные Полтавские подземелья и, не страшась опасностей, излазили целые районы. Поднимались на самый верх каркасной телевизионной башни, откуда Полтава видна, как на ладони.
В подвале одного старого дома, на полуобвалившейся штукатурке, нашли полустёртые от времени настенные надписи. Оказалось – во время фашистской оккупации там было местное отделение Гестапо. По этим текстам местные краеведы смогли узнать судьбы многих людей и сообщить их родственникам.
«Наши краеведы» любили родной город и верили – главная тайна Полтавы ещё не открыта, а разгадка находиться где-то впереди: за шумящей на ветру тонкой липой или задумчивым обликом гипсового ангела, либо в сверкающих водах тихоструйной Ворсклы, серебряным лезвием с севера на юг разрезающей Полтаву на две неравные половинки.
После физзарядки отправились к Андрюше, в угловую квартиру на первом этаже. Квартирка неуклюжая: одна комната огромная, другая почти кладовка. Длинный извилистый коридор и кухня похожая на кишку. Даже ванной нет. Вместо неё, скромный поддон душа. Дима считал, что такие некомфортные условия во многом способствовали сильному физическому развитию Андрюши.
Расположились на кухне. Большое прямоугольное окно выходит на перекрёсток – там броуновское движение прохожих и мелькание автомобилей. На противоположной стороне улицы хорошо видна высокая строгая башня с массивным циферблатом. Красные угловатые цифры на чёрном фоне показывают без шести минут девять.
Из окна льётся солнечный свет, озаряя прямоугольные трапеции суетливо порхающих пылинок. Солнечные зайчики весело поблескивают на приплюснутом чайнике, изогнутом водопроводном кране и других металлических предметах. Старенькое радио флегматично сообщает о ходе сельскохозяйственных работ на Полтавщине. Андрюшина бабушка хлопочет возле плиты. Она и Диму усадила завтракать. Томин хоть и перекусил дома, не смог устоять перед соблазном. Уж очень аппетитно пахнет на Дорошенковской кухне.
На столе исходят паром пузатые, сочные сосиски, дышит теплом овсяная каша, в выпуклых чашках остывает крепкий чай.
– Вы на речку после завтрака? – поинтересовалась бабушка.
– Посмотрим, может, и пойдём, – нерешительно ответил Андрюша.
– Ты, Дима на него повлияй, – доверительно обратилась старушка, – нужно же и отдыхать, а то перезанимается на своём турнике, – и она кивнула в сторону внука.
– Бабушка! У меня всё нормально! – в голосе Андрюши послышалось раздражение.
Дима случайно глянул в окно и вскочил.
– Андрюха! Смотри!
С часами, на башне, стало твориться что-то невообразимое: красный цвет цифр сменился ярко-желтым, затем – чёрным с огненной окантовкой. Быстро замигав, «хранители времени» потухли. Из циферблата повалил густой смолянистый дым, разрезаемый длинными языками пламени. Вскоре послышался истерический рев пожарных машин.
Башня с часами – один из символов города. Цифры хорошо просматривались на большом расстоянии. Мелодичный звон курантов ласкал слух. По этим часам сверяли время. Под ними назначали деловые встречи и любовные свидания.
– Нереальный какой-то пожар. Никогда не видел, чтобы цифры так меняли цвет. И такое странное пламя. Что скажешь, Дима?
– Сам удивлён. – Томин задумался. – Во сколько они загорелись? Что-то около девяти?
– По-моему, ровно в девять.
Дима стукнул себя по лбу:
– Слушай! Ты забыл, какое сегодня число?
Андрюша улыбнулся:
– Всё сводишь к мистике, – затем иронично произнёс: – Часы загорелись не случайно! Это духи убитых шведов их воспламенили! А будет ещё и не такое!!! – и тихо рассмеялся.
Сегодня действительно не обычный день. Наступило 26 июня 2009 года – канун трёхсотлетия Полтавской битвы. Город готовился к этому юбилею: местные власти отремонтировали дороги и тротуары, отреставрировали фасады домов, благоустроили парки.
На празднование Полтава ожидала Короля Швеции, президентов Украины и России, а так же многочисленные делегации зарубежных стран. По всем телеканалам, во всех газетах не умолкали сообщения об этом событии. Многие гости начали прибывать ещё за неделю.
После завтрака, друзья отправились погулять по городу. Беседуя, прошли арку. На высоком полукруглом своде покачивался закопчённый фонарь с внушительной цифрой 46. Вышли на Октябрьскую и направились к центру города. Наполненные туристами улицы, так и манили.
На перекрёстке, возле часовой башни, собралась большая толпа зевак. Прямо на тротуаре припарковались две пожарные машины. Пожарники уже потушили пламя и энергично сворачивали шланги.
Октябрьская шумит, как растревоженный улей. Гуськом движутся автомобили, суетливо теснятся прохожие, сверкают витрины и – ослепительные улыбки женщин. Последние, словно яркие цветы, создают не повторное очарование Полтавы.
