Елена Котова - Акционерное общество женщин

– Вот, о дьяволе я точно не расположена говорить, у меня на этот счет свое, особое мнение…

– Меня это не удивляет. Что ж, вернемся к письмам. Именно в вашей квартире спустя десятилетия после разлуки с подругами умирала дожившая до глубокой старости та самая Pauline, именно в этой квартире осталась похороненной вместе с письмами ее мечта устроить общество по-иному, дав женщине свободу и власть. Ведь не только общество лишает ее свободы любви, но и время сжигает ее красоту. Думаю, что если бы подруги не бросили ее, они бы, возможно, создали именно страховую компанию, что было в конце девятнадцатого века столь заразительным в России занятием. Но не суждено было… А теперь все в ваших руках, которые держат эти письма. Страховая компания, дающая женщинам свободу и власть, – это веление…

– Чего? Времени? Не морочьте мне голову. Вы аферист, который хочет затащить меня в какое-то страховое общество и захапать мою квартиру?

– Полина Альфовна, вы сами знаете, чем занят ваш праздный ум. И это благо, что он праздный. Лишь свобода от суетных забот подвигает ум на полет.

– Это все? Суетные заботы, праздный ум. Скажите прямо, кто вы?

– Я лишь посланец, коему поручено разбудить ваши ум и сердце. Вы сами не раз думали о противоестественной подчиненности жизни женщины чуждым ей правилам, о том зле, которое она своими собственными руками…

Незнакомец все говорил, а Полина, уже не слыша его слов, ощущала лишь их смутные созвучия их собственным раздумьям с подругами. Странные запахи кафе, то ли дыма, то ли… Она видела огромный зал, себя в длинном голубом платье, поклонников и своих подруг, одна из которых была в красном. Слышались аккорды Вагнера, между колоннами по стенам проступали полки библиотеки, тома с золотыми тиснениями. На корешках угадывались немецкие названия, ей даже показалось, что она разглядела слово «Faust» на одном и «Hegel» на другом. Потолок зала был покрыт росписью, одни картины, казалось, изображали рай, другие – геенну огненную… Ева, искушенная дьяволом, увела Адама из рая на землю. С тех пор человек пребывает в постоянных страданиях, сомнениях, поисках…

Полине захотелось задать незнакомцу вопрос, но тут она поняла, что сидит за столиком в одиночестве.

Собеседник исчез. Исчезли и письма. На столе лежала лишь мятая визитка с большой буквой «L», обвитой вензелем старинного узора, в верхнем левом углу. Имени на визитке не было вовсе, зато красовалось все то же идиотское «Женщины за гранью» и номер телефона, явно не московский.

Полина взяла визитку, вышла из кафе и медленно двинулась по солнечной стороне к Милютинскому переулку, к своей машине, переваривая в голове всю эту ересь. Вытянув из сумки телефон, набрала значившийся на визитке номер. Телефон ответил длинной немецкой скороговоркой, а после паузы глухим мужским голосом на чистом русском языке произнес: «Недосягаем», после чего телефон умер, даже экран погас.

Сев в машину, Полина перезагрузила телефон, но, оживив его, увидела, что исчезли все набранные номера. И визитка куда-то подевалась, наверное, обронила. Полина снова выбралась из машины, долго осматривала тротуар, но ничего на нем не обнаружила.

«А Катька уже два года как в Лондоне…» – подумала она вдруг, и уже знакомое чувство приближения какой-то неведомой беды так накрыло ее, что она еще долго сидела в машине, не в силах сообразить, как лучше выехать на Сретенку в сторону области.

Над городом по-прежнему светило неяркое сентябрьское солнце. Не сгустились тучи, не подул внезапно резкий ветер, не слышались раскаты грома. Ничего не изменилось, и Мясницкая была как всегда прекрасна.

Глава 1

Праздные мысли Полины и Кати

И быстро жизни колесница стезею младости текла;

Ее воздушная станица веселых призраков влекла:

Любовь с прелестными дарами, с алмазным Счастие ключом,

И Слава с звездными венцами, и с ярким Истина лучом.

Войдя в квартиру Катьки, своей подружки с детского сада, с тех самых пор, когда в конце шестидесятых их отцы получили наконец по отдельной квартире в панельном доме в Черемушках, Полина принялась вертеться перед старинным зеркалом в коридоре:

– Кать, к этому платью непременно нужна шляпка, как считаешь? Как в фильмах тридцатых… Между прочим, тогда тоже была советская власть, но были и шляпки, а теперь что? Посмотри на себя: достала джинсы и думаешь, это шик? Небось у барыг около «Березки» покупала втридорога?

– Полин, ты чего пришла? Джинсы мои обсуждать? Шляпку я тебе все равно не пойду искать…

– Я пришла обсуждать Иноземцеву. У нее после развода навязчивая идея, что надо искать мужика, потому что уже двадцать пять, а жизнь не устроена. Зачем надо устраиваться, я не понимаю, вся жизнь впереди. Я вот после развода целый год с наслаждением отдыхаю, лежу на диване и книжки читаю сколько захочу. А Иноземцева мается и твердит, что «надо искать мужика». Кать, ты не слушаешь меня?

– Почему, слушаю… Иноземцева красивая… А ты еще красивее. Куда мужики смотрят? Пойду чай поставлю.

Полина была действительно красива. Ее красота была прозрачной, лучшего слова не подобрать. Чем-то она походила на принцессу Диану, особенно ореолом чуть рыжих, сводивших с ума волос и взглядом, который то и дело поражал неожиданным выражением. Вволю покрутившись перед зеркалом, Полина уселась на табуретке в Катькиной шестиметровой кухне, поправила перетягивающий тонкую талию пояс на платье из коричневого крепдешина с мелкими бело-сине-желтыми цветочками и теперь покачивала ногой в изящной темно-синей туфельке на маленьком каблучке червячком. На стол, покрытый клеенкой, она бросила такого же цвета крохотную сумочку-клатч. Где она только доставала такие наряды в Москве с ее пустыми прилавками конца восьмидесятых? Полина была неземным созданием, начисто лишенным целей. Цели ей при такой красоте были не нужны. От них ее красота перестала бы быть неземной.

– Полина, мне надо автореферат добить, пока ребенок спит. Я даже гулять с ним не пошла, а выкатила на балкон в коляске. Все-таки разведусь я с Володькой. Выйду за Толю.

– У тебя, Катька, столько энергии, это кошмар! И работать, и ребенок, и разводиться… Я лично работать не хочу. Ни одного дня.

– Не знаю, как можно не работать. Сидишь при своем Шурике, а он ведь не думает разводиться.

– Кать, не сыпь соль на рану. Он все время в разъездах, занят строительным кооперативом. Ненавижу я его кооператив…

– А что такого? Перестройка, кооперативы разрешены теперь.

– …мотается по стране, ищет подряды, я жду его, жду его развода, а он все время врет…

– А вот если бы ты работала, то на работе и встретила бы нормального мужчину.

– Кать, отстань, мне лень работать и тем более кого-то искать. Мне нравится сидеть и ждать Шурика.

– И изводиться при этом.

– Да, представь себе. Читать книжки, ждать, изводиться, а потом скандалить. Когда он является, а я начинаю требовать, чтобы он развелся. Поскандалим, и опять все замечательно. А когда он уезжает, я сначала плачу, а потом опять читаю книжки и жду. Я же не могу, как ты, все время что-то делать. Вот скажи мне, зачем тебе разводиться?

– Потому что Толя лучше Володи, который полный козел. А одной остаться страшно.

– А Шурик говорит, что ты никогда не останешься одна. И очередной мужик тебя опять устраивать не будет, и ты будешь постоянно искать другого. Но одна не будешь ни дня-я-я, тра-ля-ля… А я не буду ни дня работать. Кроме книжек, больше всего люблю перед зеркалом вертеться. Смотрю на себя как будто со стороны и вижу, как это красиво.

– Особенно в темно-синем платье в горошек, просто как Марлен Дитрих. А что Иноземцева, я так и не поняла?

– Говорит, что мы должны искать мужиков правильных и солидных, таких, на которых можно положиться… Но при этом влюблена в своего Семеныча как кошка. Ты говоришь, Шурик не разведется. А я тебе скажу: кто точно не разведется, так это Семеныч. Только лапшу на уши Иноземцевой вешает. Помнишь, рассказывал ей про шпионские страсти? Как он к ней не приехал, потому что отстреливался в Австрии?

– Поль, может, ты правда пойдешь, а? Мне всего час осталось поработать, потом ребенка кормить, стирать. Господи, как я устала от всего!

– Кать, а какая разница, защитишься ты в этом году, в следующем или никогда?

– Да ну тебя! Мне уже двадцать два года, сыну полтора, деньги нужны. Слушай, а может мне правда не выходить замуж за Толю?

– Кать, ты хотела работать, вот и работай. Я ухожу.

Катя все же решила выйти замуж за Толю. Тот был взрослее, надежнее ее тогдашнего мужа Владимира, который уже извел Катю за три года брака своей недописываемой диссертацией, инфантильностью и безденежьем.

Но пока она разводилась, появился Игорь. Он только что приехал из-за границы, в нем чувствовались класс и широта, он обожал Катьку, готов был мириться с любыми ее капризами и именно по этой причине надоел ей через полгода.