Татьяна Антре - Сказка о мудрости царской
Битва продолжалась ещё минут пятнадцать. Схватка была очень ожесточённой. С той лишь разницей, что Лаврус упорно искал слабое место своего противника, а Вирго, наоборот, всеми силами пытался в него не попасть.
Золотой дракон от отчаяния совсем забыл, что чуть ранее перестал использовать в собственных атаках тяжесть своего веса. Он посильнее разогнался, пытаясь укусить противника за правую переднюю лапу и оттолкнуть на острые каменные уступы. Но это ему не удалось: золотой дракон лишь едва соприкоснулся со своим врагом и по инерции отлетел к бугристой поверхности скалы. Сгруппироваться у него не получилось. При неудачном падении он сильно повредил правое крыло, изодрав его об острый камень. Но это была не единственная неожиданно возникшая проблема…
Золотой дракон проскользил по плоской поверхности плато, которое неудачно решило закончиться в самый неподходящий для этого момент. Лаврус неожиданно для себя обнаружил, что находится в свободном падении. А так как одно его крыло было серьёзно повреждено, да и второе не особо обладало лётными способностями, то он почти не имел никакой возможности контролировать своё нежелательное падение, не говоря уже об удачном приземлении.
Всё это Лаврус ощутил в какую-то долю секунды. Но его быстро привёл в чувство неожиданный толчок откуда-то из-за спины. Вирго быстро сориентировался в ситуации и, не раздумывая, бросился на помощь брату. Ему удалось вытолкнуть золотого дракона на вполне объёмный каменный выступ, находящийся приблизительно в двадцати метрах от вершины горы. Активно используя собственные крылья, и крепко обхватив верхнюю часть тела Лавруса, он, насколько это было возможно, смягчил удар от падения.
Несколько минут золотой дракон никак не мог прийти в себя от пережитого шока. А потом и вовсе впал в истерику.
– Я тебя собирался убить, – нервно выкрикивал он, – а ты меня ещё и спасаешь. Да на тебя даже злиться невозможно. Может мне самому добить себя, чтобы никогда больше не видеть такого хорошего тебя?
И он от жалости к себе начал биться головой о каменную поверхность, на которой лежал. Но Вирго его остановил.
– Ну перестань. Ты прекрасно понимаешь, что вся эта битва была довольно глупой затеей. Я никогда не был тебе врагом. И не мне тебя судить за поступки совершённые ранее. Ты поступил очень плохо, но тебе с этим жить…
Белла очень переживала, внимательно следя за разгоревшейся битвой. Она вздрагивала от каждого нового удара, нанесённого Вирго. А когда оба дракона скрылись за скалой, она и вовсе зажмурилась, уткнувшись в грудь услужливо обнявшего её Радмира. Каждая последующая минута неизвестности была для неё пыткой. Ведьма смогла расслабиться лишь тогда, когда услышала телепатический зов небесно-голубого дракона. Ему была нужна её помощь.
Лаврус был не в состоянии лететь самостоятельно. Транспортировать его в чёрный замок мог только специальный ведьмин порошок, который делал тело как и любой другой неодушевлённый предмет невесомым. Золотой дракон послушно снял магическую оболочку, чтобы Белла смогла оказать помощь. Царевичей с Оливией решили пока оставить на прежнем месте, не проветриваться же им неопределённое время на вершине какой-нибудь скалы.
Позже ведьма вернулась обратно к своим друзьям, которых к тому времени расположили в более гостеприимной комнате. А Вирго остался поговорить со своим братом.
Золотой дракон уже успел немного успокоиться, прийти в себя и обрести контроль над своими эмоциями. Он восседал в удобном большом кресле, в обивку которого были вшиты натуральные золотые нити. Небесно-голубой дракон совсем не ощущал никакой агрессии со стороны Лавруса, лишь едва заметную тоскливую усталость.
– И стоило затевать драку? – произнёс Вирго. – Или ты уже совсем от скуки умираешь, что не знаешь, чем себя занять?
– Вот, косточки размял, полетал немного, – Лаврус попытался изобразить улыбку, но последняя вышла довольно кривоватой и какой-то неестественной. – А где же остальные смелые спасители? Там, где есть одна несмышлёная, но очень красивая царевна, просто обязана присутствовать куча доблестных рыцарей, чтобы спасать её от себя самой же.
– Я смотрю, у тебя настроение улучшилось… Может, для разнообразия дадим спасти добрым молодцам несчастную Оливию. Да и сама девушка уже, наверное, устала сидеть по темницам всяким… мрачным. Царские дочки всё-таки привыкли к определённому комфорту… и ещё, чтобы ими все непременно восхищались…
– О да, царевна оказалась довольно строптивой и неприятно шумной. Её болтовня по всему замку распространялась: всё бубнит и бубнит, никак не уймётся. Пришлось её утихомирить чуть-чуть, а то достала совсем…
Вирго узнал от своего брата, что зелье, которое с превеликим удовольствием выпила царевна, совершенно безвредное. Девушка поспит несколько суток – и беспокоиться незачем.
Лаврус печально всматривался в отблески заходящего солнца и продолжал вспоминать своё детство. Нет, он конечно же не жалел о том, что никогда не был мягким, как Вирго. Но сейчас золотой дракон почему-то стал задумываться над тем, что его жизнь сложилась вовсе не так хорошо, как хотелось бы. Ему не хватало какой-то глубины что ли. Лаврус вначале загорался новой идеей, а после получения желаемого, быстро терял к нему интерес. Любые предметы, которыми он облагораживал свой дом, совершенно не были нужны ему самому. Мимолётное удовольствие дракон получал лишь в процессе отбирания их у того человека, кому они были дороги. Лаврус даже не позаботился о том, чтобы подумать, что бы хотелось ему самому.
Золотой дракон испытывал жгучее чувство вины за то, что убил собственного брата. В тот момент злость и раздражение овладели им настолько, что он совсем перестал себя контролировать, поддавшись разрушительным эмоциям. Всё-таки Лаврус любил Нервуса – он был единственным из оставшихся в живых на тот момент его кровным родственником. Но золотой дракон сам же всё и испортил. А потом ещё по собственной глупости мог лишиться и Вирго…
Лаврусу совсем не хотелось испытывать к себе жалость, находясь рядом со своим младшим братом, ведь от него невозможно ничего скрыть. А золотой дракон как-то больше привык излучать явное превосходство перед окружающими. Сейчас же он чувствовал себя, как будто нашкодивший ребёнок, который совсем не хочет признавать свои ошибки. И ему это очень не нравилось.
– Я бы хотел некоторое время побыть один, не знаю, как надолго это затянется… Забирай уже поскорее царевну, да и приспешников своих. Устал я что-то. Мне бы восстановиться.
Вирго серьёзно посмотрел на брата.
– На благодарность от тебя я как-то не надеялся… Но ты бы мог мне кое в чём помочь.
– Может я смогу обойтись банальным “спасибо”? – скривился Лаврус. – Спасибо, что уберёг мою левую ступню от повреждения. Я, наверное, так громко беспокоился о ней, что ты сделал всё, чтобы я её не поранил. Теперь остальные части тела довольно быстро заживут. Да ещё чудесные снадобья твоей ведьмы…
Лицо небесно-голубого дракона приобрело удивлённый вид. Ему даже как-то неуютно стало сидеть в кресле напротив Лавруса, который просто прожигал его своим любопытным взглядом.
– Она не моя… Белла – придворная ведьма царя Минелая.
– Я может телепатией и не владею, но с эмпатией у меня всё в порядке.
Она так волновалась за тебя… Без сомнений ты ей очень сильно дорог. Даже такой бесчувственный чурбан, как я, могу это распознать.
Вирго никогда раньше об этом не задумывался. У Беллы всегда отлично получалось закрывать свои мысли от окружающих… А лёгкое кокетство у неё вообще в крови… Но ему сейчас совсем не хотелось обсуждать эту тему…
– Я бы хотел тебя кое о чём попросить…
Лаврус в предвкушении наклонился чуть ближе к своему брату.
– Вениамин хотел немного проучить царевну, и мне нужен ты на роль злого дракона…
Золотой дракон явно не такой просьбы ожидал, поэтому в ответ горестно с лёгкой иронией вздохнул.
– Неужто ты меня уже к добрым причисляешь?
– Я верю, что ты извлечёшь правильный урок из случившегося. Так ты мне поможешь?
– Интересно было бы узнать, что ты задумал?
И Вирго обрисовал приблизительный план дальнейших действий…
Глава 11. Сказание о Бабе-Яге
Задолго до того, как стало использоваться выражение “давным-давно”… Но самые первые представители Драгаров уже обитали на Земле. Ещё с тех времён существовали Мир живых и Мир мёртвых.
Мир мёртвых был одним из двух подземных. А к Миру живых относились жители глубинных недр Земли, кнархи, из загадочной страны Хайрас, Срединия, в которой обитали Драгары и жители Семи Небес.
Миром мёртвых правил Темнобог. Имя у него было такое не потому, что он был злым и страшным, а из-за того, что под землёй обычно не сильно светло. Миром живых особо никто конкретный не правил: каждое божество занималось своим любимым делом. Но более могущественной парой являлись Дивиана и Дий, которые в дальнейшем переместились на 7-е Небо и следили за природным порядком оттуда. Охраняла границу между живыми и мёртвыми жена Темнобога, богиня Летта. Именно в её руках были судьбы всех живых.
