Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Сонет Лауры

Лаура нежному ПетраркеПисала странные стихи,О том, что мерзнет, когда жарко,И про свершенные грехи.

Назвать стихами это трудно,Ее никто не научил,А поиск рифм ужасно нудный,А белый стих и прост, и мил.

Писал Петрарка для ЛурыКак для принцессы-чужестранки,А во дворе гуляли куры,В земле копаясь спозаранку.

Сейчас нас утешает, что сонетыПисать умели лишь поэты.

Мне снился дивный сон в стихах

Мне снился дивный сон в стихах,Ходил по лестнице из мрамора,Катался на ритмических ухабах,И тайно все снимала кинокамера.Вот статный римский императорНа трон из яшмы обратил свой взорИ древний с золотой иглой собор.Дацана добрый дух угнал туман,И грусть связал в затейливый узор,Старушек всех отправил по домам.Разгладил крылья мокрым бабочкам,И мед разлил по винным бочкам,Смахнул слезу с ресниц у дам,И сено накосил гуляющим коням.Поэты длинным черным клиномОтправились на юг за вдохновеньем,И ветер чудный, легким дуновеньемИм помахал из печки шедшим дымом.Потом приснился целый склад ума,И здесь не обошлось без кумовства,Ум раздают к блестящим орденам.Все двери распахнулись настежь,И вышел пьяный главный канонирСтоящей на сносях в порту «Авроры»И как в копейку вдарил в спящий мирМузея-корабля проснувшийся калибр.Вновь на трибуне Маяковский, поэт,Бунтарь и хулиган, и Блока светМигает ровно нам «Двенадцать».И в череде людей на фоне светаС бородкою и сущностью чертаШагает муза в гости к нам…Проснулся я, открыл свои глаза,Смотрю по сторонам – такая проза,Не по душе мне в жизни тормоза,Мне весело, когда гремит гроза.

Снова старые храмы мы строим

Снова старые храмы мы строимБудто мир повернуть хотим вспять,Может, так восстановим и ТроюИ царей, чтобы всем управлять.

Мы не станем от этого лучше,Свет свечи не зажжет свет в душе,И ковчег наш рассохся на сушеИ все твари не твари уже.

Нам еще бы устроить Россию,Каждый в ней гражданин, патриот,Мы людскую разбудим стихиюИ заснувший в том веке народ.

Пьяные стихи

С натугой читал этикетку,Искусство, изящная рифма,Нашел бы кто от похмелья таблетку,Не снять мне остатки вчерашнего грима.

Орлам для полета кровавое мясо,Без бензина не едет машина,И не бывает веселья без пляса,И смотрит на нас издали образина.

Мы мчимся, плывем и парим в облаках,Плюем мы на все заботы,Мы держим мир в своих руках,И нет дня прекрасней субботы.

Посадка не скоро, налей-ка, товарищ,За тебя, мой друг у мангала,Хороший шашлык нам прожаришь,Чтобы душа от счастья визжала.

Нам завтра в земную грязьЗалезать по колено, по грудь, по уши,Запомни стихов моих пьяную вязьИли просто не слушай.

Я стихи вам пером нацарапаю

Я стихи вам пером нацарапаюО деревне в глуши старорусской,Стеарин с моей свечки капает,День остался полоскою узкой.

Раньше жил в городах боярских,На балах танцевал и пиры пировал,И служил я в полках гусарских,И мундир на себя голубой одевал.

Только кончилось все в одночасьеИз-за первой любви безответной,Я увидел ее на причастьеВ храме царском на месте заветном.

И была она рода царского,И красива, как ангел небесный,И не пара корнета гусарского,Хоть и был человек я известный.

Я покинул свой полк ПавлоградскийИ уехал в деревню старинную,Здесь устроил я личное царство:Обвенчался с царицей – с Ариною.

Растянулись гитарные струны

Растянулись гитарные струны,Позабыт нашей песни аккорд,И на море осеннем буруныНе устроят для нас хоровод.

Затаились все чувства под шубамиИ замерзли цветы на щеках,Дымом письма летают над трубамиИ теряются где-то в снегах.

Вот и сердце готово для радостиИ тебе подпевает весна,Словно нет юбилея по старостиИ вся площадь для пляски тесна.

Прелюдия жизни

Протяжный колокольный звонПрервал волшебный детский сон,И сразу я увидел шумный город,Бежит спешащий по делам народ,На площади у церкви шум и гомон,Там кто-то в полотенца наряжён,Зашли в церковный мрак и холод,Остепенился и затих честной народ.В огромных окнах разноцвет стекла,В них солнце слепит и во все цвета:Вот красное лицо, видно, кто-то пьян,А, может, просто у лица изъян,Вот желтое лицо и красная рука,И бьет в глаза у шляпы позолота,У старика с огромной бородой,Со всех картин, висящих надо мной.Заминка в церемонии, и главная рукаУказывает на рюмку в центре храма.И дева молодая, сняв фату, пошла туда,Встала у купели, святая чистота,А главный чародей в одежде золотойПомазал лоб, чело полил святой водой,И Мужа с Девой вел с собой за аналой,И каждый гордо шел в короне золотой.Затем они, веселые, ушли со всей толпой,А старец с бородой уже пришел за мной:Иди, сынок, сюда для таинства крещенья,Что силу даст тебе для своего спасения.Сказал и в руки взял и в воду с головой,И был я, правда, мал, но парень не простой,Своею пятерней схватил за бороду попа,Намокла борода, вокруг была вода.Смеялись все, а я орал, обида от обмана,Елеем поп меня помазал и спала пелена,Я вновь увидел свет, картинок добрые глаза,И мама молодая, меня на руки забрала.Тут с мокрой бородой священник местный,С улыбкой мне повесил крестик медный,Я что-то ел, и что-то пил, не помню вкуса,И только в подсознанье голос – от Иисуса.И так легко, почти в стихах,Я это ярко описал уже в годах,Когда приехал офицером в отпускВ отчий дом. Собрался праздникВ честь приезда дорогого гостя,И вдруг родная городская тетя,Мои младые мысли-откровеньяПодвергла сильному сомненью.Хотя, похоже, – отметила она,Была погода больно хороша,И в храме был цветной дурман,С венчанием случился балаган:Невеста у венца и без креста,За что ругались сваты, два отца,Потом крестили девку молодую,А я стою, ни ног, ни рук не чую.Не больно легкий ты младенец,Пытался вывернуться из полотенец,А было мне всего шестнадцать лет.Жара, и ладан, просто мочи нет,Невесту, что крестили, знаю я,Меня постарше, хорошая семья.А ты схватил за бороду попа,И он с тобой крестил и сам себя.Посидели, помолчали гости,Выпили, отдали закуске честь,Наперебой полились вести,Кто я такой на свете есть.Как был в гостях у деда,К кому я приходил обедать,Как свалился с стога сена,Как с девками ходил гулять.Я улыбался им и слушал всё,Но в мыслях был я далеко,Людей я помню в тишине,Стоявших, будто бы во сне,Ребячьих криков резкий звон:Берия шпион, Берия шпион.Отец мешком меня несет,Свой рукою затыкая рот.Ремнем пороли в этот деньМеня и всех моих друзей,За то, что мы, как Левитан,Сказали сводку новостей.Сидит отец, обнял меня,У мамы на глазах слеза,Была в опасности семья.Пройдет ли стороной гроза?

Я на базаре сумасшедший

Я на базаре сумасшедший,Играю на гармошке из картона,И женщине, меня нашедшей,Дарю себя и половину дома.

Мой дом в коробке «Индезита»,Есть новый дом на каждый день,И дверь моя всегда открыта,И можно сдвинуть домик в тень.

Я тоже был нормальным человеком,Влюблялся, ошибался и страдал,Но предан был любимым человекомИ опустился в жизненный подвал.

Мы все живем в стеклянных клетках,Дорога вниз удобна и легка,И звякают бутылки в старых сетках —Удел безумного от горя старика.

Сосед играет на тальянке

Сосед играет на «тальянке»,Давно уже совсем старик,И он женат на итальянке,И о любви ей говорит;

Моя мадонна, Белла мио,И он, советский партизан,Не мог пройти девчонки мимо,И сдался в плен ее глазам.

Она с ним рядом, тетя Белла,Глаза ее огнем горят,Их свадьба в маленькой капелле,Как веселился весь отряд.

Совсем недавно это было,Прошло всего полсотни лет,И серебром главу покрыло,И куплен в прошлое билет.

Давай, терзай меха гармошки,А, ну-ка, в круг иди печаль,И пусть стучат твои сапожки,Ты посмотри с надеждой вдаль.

Когда деревья были черенками