Александр Смирнов - Раб и Царь
– Кто же возражает? – заулыбался отец. – Положила, конечно, всё. Но не всё налила. Перед борщом сам Бог велел! А иначе всё блюдо испортить можно.
– Нет, я даже пробовать не буду, это же всё испортить можно! – поддержал отца Володя.
– Ну, хитрецы! – сказала мать Кате. – Ты посмотри, что делают? Разве после этого можно отказать?
– А зачем отказывать? К тому же, и повод есть. Надо же выздоровление Володи отметить?
С чем можно сравнить рюмочку водочки, после которой съешь тарелку великолепного борща? Нет, такого сравнения не придумать. Это состояние какого-то блаженства. После этого хочется откинуться на спинку стула и поговорить о чём-то приятном, возвышенном…
– Ты мне хотел о чём-то рассказать, – сказала Володе Катя.
– Я? Не помню. Что ты имеешь в виду?
– Про дела. Помнишь, когда ты из дома убегал?
– А, про дела? Ну, да, конечно. Мы тут с батей посоветовались и решили тебе одно дело дать возглавить.
– Мне?
– Ну да, тебе. Ты человек умный, по натуре лидер, кому же ещё?
– Можно подумать, ты не лидер?
– Я лидер, но у меня один недостаток. Фамилия.
– Боишься, что и в бизнесе тебя Рабом будут звать?
– Этого я, конечно, не боюсь. Рабом всё равно звать будут. Дело в другом. Дело в том, что наш бизнес будет связан с военными. А мой отец не последний человек был в этой конторе. Много ненужных вопросов появится. А так, Александрова. Кто такая? Никто не знает.
– Мой папа тоже военный.
– Да, но использовать мы будем связи моего папы, а не твоего.
– И чем фирма будет заниматься?
– Мы будем посредниками между Армией и промышленностью.
– А точнее можно?
– Можно и точнее, только лучше на трезвую голову. Это я так, в общих чертах тебе рассказал. Ну как, согласна?
– Согласна, но только в общих чертах, – пошутила Катя.
– Ну, если так, то надо объявить перекур, – сказал Володя. – Батя, ты будешь?
– Да, пойдём перекурим.
Женщины стали говорить о секретах приготовления борща, а мужчины пошли дымить на лестницу.
– С фирмой не всё так гладко получается, – сказал отец. – Я тут посчитал немного, так такая сумма выходит!
– Какая сумма?
– Ну, как же? Всем же надо дать. Они сейчас у руля и аппетиты у них соответствующие.
– Ты же говорил, что там твои друзья, что они тебе как родные?
– Володя, в бизнесе не бывает ни друзей, ни родных, запомни.
– И много надо денег?
– Очень!
– Пойдём, я тебе что-то покажу.
Они докурили, и Володя повёл отца в свою комнату. Он плотно закрыл за отцом дверь, достал чемодан и открыл его.
– Ничего себе! Откуда это? – вырвалось у отца.
– Это не моё, – ответил Раб. – Мне на сохранение дали. Потом придётся отдать.
В то время, как отец не мог оторвать глаз от волшебного чемодана, его жена изливала свою душу невестке.
– Катюша, ты не представляешь, что это было! Как лев в клетке ходил из угла в угол. Злой такой. Бросался на всех. А потом это, – она щёлкнула себя пальцем по горлу. – Пить начал. Ну, я думала – вот он, конец. Запомни девочка, мужику без работы никак нельзя. Без бабы – плохо, но проживёт, а без работы погибнет. Так вот они устроены.
– И что? С созданием этой фирмы всё изменилось?
– С каким созданием? Что ты, девочка? Ещё никакой фирмы нет! Он только думает её создать. Но ты права. Изменилось действительно всё. Его просто не узнать. Энергичный, собранный, деловой. Просто, как подменили.
С перекура возвратились мужчины. Отец на ходу в чём-то убеждал сына:
– Даже и не думай! Это отдавать нельзя. Сам посуди, без этого наша фирма не сможет развернуться.
– Ну а что же я ему тогда скажу? Это ведь не червонец, за такие бабки, сам знаешь, как отвечать придётся.
– Надо немедленно их в дело пускать. А с этим Серым я что-нибудь придумаю.
– Ну, что я тебе говорила? – умилённо шептала свекровь невестке. – Даже покурить без работы не могут. – Ну, теперь держись! Теперь их остановить невозможно. Это ведь мужики. Они, как кони, удила закусили, и только вперёд.
Свекровь оказалась права. Дела по созданию новой фирмы полностью вырвали из семьи и отца и сына. Они куда-то бегали, с кем-то встречались, о чём-то спорили по телефону. Казалось, что они успевали всё, кроме одного. Они не успевали вспомнить, что у них есть семья, и что их жёны живые люди. Но, именно потому, что жёны у них были живыми людьми, они понимали своих мужей, и не только не мешали мужьям в их новой работе, но помогали им по мере своих слабых женских сил.
Катя подписывала непонятные ей бумаги, бегала по банкам и налоговым инспекциям, стояла в очередях, составляла какие-то справки, потом переделывала их и снова стояла в очередях. И, хотя она мало понимала из того, что она делала, этот ритм захватил её. Она стала забывать о том страшном кошмаре, который ей пришлось пережить. Всё реже и реже она вспоминала об институте и о своих бывших подругах. Но однажды муж напомнил ей об институте. Как только он заговорил о нём, отвратительное чувство вновь всплыло на поверхность. Она поняла, что ненавидит не только своё бывшее учебное заведение, но и вообще не переносит даже само слово «институт».
Больничный у Володи закончился. Но, как бы ни была увлекательна работа по созданию новой фирмы, её пришлось передать отцу и Кате. Необходимо было возвращаться в институт. После выздоровления, Володя отправился на занятия с каким-то нехорошим настроением, а вернулся оттуда злой и расстроенный.
Семья, как всегда, ждала Володю к ужину, и его настроение сразу стало заметно для всех. Опять этот институт принёс в новую семью Кати какую-то гадость.
– Что с тобой? – спросил отец Володю.
– Две новости. Одна плохая другая отвратительная.
– А подробнее…
– Первое, это то, что меня попросили забрать документы из института.
– Это почему? – не поверила своим ушам мать.
– Не знаю.
– То есть, как это не знаю? Должна же быть какая-то причина? – переспросила мужа Катя.
– Спроси у своего Димы, – зло ответил ей Володя.
– Во-первых, он не мой, а во-вторых, при чём тут Дима? – с раздражением ответила Катя.
– Володя, ты не прав. Если у тебя неприятности, то незачем срывать их на жене. И объясни, пожалуйста, что значит попросили? Если есть основания, никто ничего просить не будет.
– В том-то и дело, что никаких оснований нет, – уже более сдержано ответил Володя.
– В таком случае, к чему этот негатив? Не станешь же ты забирать документы из-за какой-то безответственной болтовни? – спросил отец.
Володя молча вытащил из портфеля документы и положил их на стол.
– Ты что, забрал документы? – ахнула Катя.
– Забрал, как видишь.
– Ты можешь всё-таки объяснить, что произошло?
– Я и сам не знаю, что произошло. Видимо, на следствии Димка облил меня грязью. И не просто облил, а облил так, что эта грязь дотекла до декана. Короче, получается так, что это не он меня ножом пырнул, а я его.
– Что это за бред? Вся группа видела. Это и следователь говорил, – возразила Катя.
– Ну, что ж? В этом нет ничего удивительного, – вмешалась мать. – Если он так обошёлся со своей невестой, то с тобой так обойтись ему сам Бог велел.
– Обожди, обожди, но это же не причина, чтобы забирать документы? Пусть разберутся, всё станет ясно.
– В чём разберутся, папа? Ты хочешь, чтобы опять по всему институту полоскали имя моей жены? Короче, говорить не о чем. Документы я забрал.
Володя стал нервно барабанить пальцами по столу.
– Ну ладно, не переживай. Успокойся. Пойдём покурим, – предложил отец.
Мужчины ушли в коридор. Володя закурил и немного успокоился.
– А что за вторая новость? – спросил отец сына.
– Серый денег скоро назад потребует.
– Что значит, скоро?
– Через месяц хочет уехать куда-то. Сказал, что деньги заберёт.
– Да, час от часу не легче.
– Ну, и что делать будем, батя?
– Слушай, а может и к лучшему, что тебя из института попёрли? Сейчас пойдёшь в армию и ищи ветра в поле!
– Какая ещё армия?
– Обыкновенная. В которую всех забирают, если отсрочка пропадает. А пока ты служишь, я постараюсь закрыть Серого.
Глава 5
Какая всё-таки изменчивая эта жизнь! Совсем недавно жил в уютной квартире, спал с молодой женой, ел мамины обеды и ужины, а сейчас?
Сейчас вместо квартиры – казарма, которая вся провоняла потом портянок и гуталином, вместо жены – сосед по кровати, который храпит, как труба иерихонская и не даёт спать, а вместо ласковой мамы – старшина злой, как волк и тупой, как сибирский валенок. Что поделать, так распорядилась жизнь, так сложились обстоятельства. Разве человек способен противостоять обстоятельствам? Нет, он только может служить им верой и правдой, не щадя сил и живота своего.
Из окна казармы виден плац. С самого утра и до самого вечера солдаты изо всех сил колотят его сапогами. Но, как бы они не старались, всё равно у них всё выходит плохо. Старшина орёт на них, оскорбляет как только может, но солдаты молчат. Попробуй только пикни – тут же жизнь, и без того не сладкая, превратится в каторгу. За плацем корпус столовой. От неё несёт какими-то помоями километра на три. Там тоже служба: то картошку гнилую чистить, то рыбу вонючую таскать, то мясо рубить. Кости да жилы – солдатам, а мякоть – жёнам офицеров. Воруют внаглую – никого не боятся. Да хоть бы сами за этим мясом ходили, так ведь нет. Солдат наруби, помой, заверни и принеси. А если кусок не понравится, так она тебя этим куском по морде и отходит. Да чёрт бы с ней, с мордой, так она же обязательно старшине нажалуется. Скажет: «Этого урода ко мне больше не присылайте». И тогда уже всё. Тогда полный кошмар наступит.
