Саша Кругосветов - Живите в России

Однажды, после перехода с группой туристов через Твиберский перевал Кавказа со мной произошла такая история. Переход завершился в Местии, столице Сванетии. Все расслабились. Два дня бродили по красивому поселку, утыканному старинными сванскими башнями. Юная девушка из нашей группы познакомилась с молодым грузинским солдатиком. Гуляли целомудренно. Ходили взад-вперед. Покупали мороженное. Лузгали семечки. Утром следующего дня мы должны были уехать дальше, в Зугдиди. Приятели грузинского мальчика объяснили ему, что, раз девушка гуляла с ним, должна рассчитаться натурой. Вечер. Танцплощадка на территории турбазы, средоточие всей местной жизни. Девочка как-то дала нам знать, что ее окружили местные ребята и не выпускают. Ситуация неприятная. Могло все скверно закончиться. Надо было что-то предпринимать. Мне удалось освободить девушку. Потасовки не было. Оскорбленный солдатик требовал сатисфакции. Ребята из группы договаривались с местными, чтобы поединок между нами был по-честному, один на один. Юный сын гор на мужской поступок не отважился, однако пригрозил, что отыщет всех нас в Зугдиди. Пригрозить-то пригрозил, но больше мы его не видели. Тем не менее, эта история имела неожиданное продолжение в Ленинграде.

Наша группа собралась на вечеринку, чтобы отметить удачное завершение похода. Пришел незнакомый молодой мужчина, представился родственником одной из девушек нашей группы. Весь вечер не отходил от меня. Хотел дружить. Выяснилось, что он от Большого брата. Большой брат приметил меня. Обратил внимание на мое, так сказать, «геройство». Положил на меня глаз. Парень настойчиво приглашал в Большой дом на Литейном 4 в спортзал. Позаниматься боксом. Я тогда увлекался самбо и дзюдо, никогда раньше не боксировал. Почему бы и нет? По какой-то причине до зала этого я так и не добрался. Мы созванивались. Узнав, что я часто езжу по делам в Москву, парень просил при случае доставить в Москву посылку «нужным людям». Конечно, доставлю. Нет проблем. Однако о поездке не сообщил, посылку не доставил, в зал не пришел. Как-то объяснил. Типа – так получилось. Тихо отплыл в сторону. Не понимал, дурак, своего счастья. Мог стать новым Рихардом Зорге или Николаем Кузнецовым. А мог бы пригодиться могущественному ведомству и скромным тружеником. На том фронте, где бойцы невидимы. И победы не разглядишь. И главное, кто «они» никто чужой не знает. Поскольку не положено! И куда теплые носки посылать – неизвестно. Из этих бойцов и вырастают потом лучшие руководители в штатском.

Незачем возвращаться к прошлому. Не сложилась дружба с Большим братом – и, слава богу! Но почему Большой брат обо всем знает, почему он всегда рядом?

Как-то Игорек, признанный первый красавец нашей компании, в прошлом мой соученик, привел к нам трех обаятельных молодых парижан-французов, парня и двух девушек. Мы с Игорем в то время работали на одном закрытом предприятии, в Граните. Считались допущенными к государственной тайне и потому были не выездными. Французы – наши ровесники. Русисты. Приехали для стажировки в Ленинградский университет. Ребята легко влились в нашу компанию. Вместе с нами проводили свободное время: обменивались новостями, гуляли, ходили на выставки, ездили по нашим прекрасным пригородам. У французов был прелестный акцент, над которым мы слегка подтрунивали. По дружески, конечно. Самое главное – они были открыты всему, что можно увидеть и узнать в нашей стране. Им было все интересно. И мы их вскоре полюбили. Игорька приглашают на беседу в первый отдел. «У вас же подписка о неразглашении» – говорят ему. «Я и не разглашаю». – «Зачем тогда встречаетесь с иностранцами?» – «А где написано, что нельзя?» – «Послушайте, у вас же идеальная биография. Отец – безупречный офицер. Сестра – проверена, перепроверена, мы ей разрешили с иностранцами работать. Вы же не космополит какой-нибудь. Вам нравится ваша работа? Зачем вам эти французы?» Пришлось Игорю прервать встречи с французскими друзьями. Не знаю уж, как он им это изложил. И что чувствовали при этом доброжелательные французы? Некоторое время я обменивался письмами с парижанами. Недолго. Вскоре прекратил. Не стал ждать беседы с Большим братом. Перестал отвечать на их открытки. Было очень стыдно. А как я мог это объяснить? Запретили, мол, взрослые дяди, что ли? О своей секретной работе тоже нельзя сообщать.

Вспоминается такой случай. Мне было необходимо показать рукопись своей диссертации научному руководителю. Договорились о встрече на другой площадке института. Диссертация считалась секретной, хотя никакой секретной информации не содержала. Просто, вся документация в институте шла только через первый отдел. Диссертация, написанная мною собственноручно, хранилась в секретном портфеле и запечатывалась специальной печатью на пластилиновой блямбе. Обычно документация доставлялась с площадки на площадку специальным автобусом. На этот раз автобуса не было. Мне сказали: «Сам иди с портфелем. Потом сдашь его в первый отдел». Я все сделал. Пришел на место, достал рукопись и встретился с научным руководителем. Лишь после этого принес портфель в первый отдел.

У работницы первого отдела шок. Пластилиновая печать вскрыта! При переносе портфеля могли же посмотреть или даже забрать секретную документацию! Оказывается, я должен был вначале предъявить запечатанный портфель, чтобы его собственноручно распечатала работница первого отдела, и только тогда взять рукопись. Скандал! Набежали начальницы. Я объясняю: «Да там нет ничего секретного. Я и так каждую буковку рукописи знаю наизусть. Но ведь меня никто не проинструктировал!» Этот последний аргумент меня и спас. Но напор был большой. Нахрапистым начальницам очень хотелось меня запугать. Когда не получилось, начались «душевные разговоры». «Как там у вас обстановка?» – «В каком смысле?» – «Ну, ведет ли кто-нибудь неправильные разговоры?» – «Что вы, у нас такие правильные люди. Только правильные разговоры ведут» – «А есть ли кто-то с аморальным поведением?» – «Что вы, у нас все люди – очень даже высоко моральные. Никто не пьет, не курит» – «Ну, а если такое случится?» – «Что случится?» – «Ну, кто-то аморально будет себя вести, вы нам сообщите?» – «Ну, конечно, можете не сомневаться, обязательно сообщу. Но вряд ли это случится. У нас весь народ – и высокоморальный, и никаких вредных разговоров не ведет». До них, наконец, дошло, что я их вышучиваю. Разозлились. Хотели предложить этому балбесу сотрудничать, а он дурочку разыгрывает. Предупредили, чтобы впредь… Но не наказали. И на этот раз пронесло. Но уж больно хочется Большому брату прижать всех к ногтю… Кого еще не успели. А вот в ряды Смершевых и Стрелковых, невидимых бойцов невидимого фронта, по-простому – сексотов, пожалуйста, любому дорога открыта.

Был период, когда мы с Жанной, моей первой женой, жили в съемной двухкомнатной квартире. Хозяева – в долгом отъезде, куют деньги на Севере. Все их имущество закрыто в одной комнате. А мы снимаем как бы однокомнатную квартиру. В один прекрасный день появляется молодой человек. Своими ключами открывает дверь в квартиру и дверь в запертую комнату. Я – брат хозяйки. Такой обаящка. Просто друг-раздруг. Приехал на задание. Как мы понимаем, от Большого брата. Поживу здесь с вами. Хорошенькое дело, только коммуналки нам не хватает. Пришлось терпеть. Ходил, терся. Смотрел в нашей комнате телевизор. Обшмонал все книги, бумаги, мои рабочие записи. Клинья к Жанне подбивал, когда меня не было. Жанна не церемонилась, быстро отбрила: «Ну-ка, уноси свою жирную задницу, а то все наши кресла от тебя засалились». Прошла пара недель. Брат хозяйки исчез так же внезапно, как и появился. Видимо, миссия была выполнена. Миссия, конечно, не была связана с нами. Но нас проверили. На всякий случай. И чтоб мы нос не задирали. Ну, никуда нам не спрятаться от Большого брата. Интересно, доложил ли «брат хозяйки» Большому брату, как ему досталось, когда мы с ним решили дружески побоксировать?

Я уже писал, что в шестидесятые попрощался с близким другом. Его отъезд за рубеж был во многом вынужденным. Его родители с младшей сестрой отъехали на ПМЖ в Америку. У него – жена, маленький ребенок. Он не планировал покинуть страну. После отъезда родственников его увольняют с работы. Устроиться на работу не получается. Перебивается случайными заработками. Рвет отношения с друзьями, чтобы не навлечь на них гнев Большого брата. Подает заявление об отъезде, вынужден подать. В Америку не выпускают. «Зачем вам в Америку? Езжайте в Израиль. Там ваше место. Хотите воссоединиться с семьей? Не смешите, это не ваша семья. У вас уже своя семья. Разрешим выезд только в Израиль. Почему я должен вам что-то объяснять? Есть соображения высшей целесообразности». С огромным трудом, через Москву удалось другу получить разрешение на выезд в Америку. С тяжелым сердцем покидал он родину. Нас, друзей, не было среди провожающих. Он не хотел. Не хотел, чтобы у нас были из-за него проблемы.