Арина Ларина - Ключи от счастья
В палатке сопела пара девчонок и ворочался Лёня.
– Иванцова, где ты бродишь? – возмущённым шёпотом поинтересовался он. – Завтра не самый лучший день предстоит. Как придурки все, бегают, ржут, а мы, между прочим, потерялись в лесу.
– Я не бегаю и не ржу, – пробормотала Кира, устраиваясь рядом. – Отодвинься, чего ты приваливаешься.
– Мне холодно. Девчонки меня тоже отпихнули, – пожаловался Лёня.
– Мазаев, ты ждёшь, что я тебя погрею? – шикнула на него Кира. – Слушай, раз ты всё равно не спишь, скажи, ты как ко мне относишься?
– Хорошо я к тебе отношусь, – напрягся Леонид. – А что?
– А вот ты бы хотел меня поцеловать?
– Ты сдурела, Иванцова? – просипел изумлённый одноклассник.
– Это значит «нет»?
– Кирюха, ты чего, а? Ну, ладно, если надо, давай я тебя поцелую, только в щёку.
– Мазаев, не надо мне одолжений. И руки убери. Я просто спрашиваю. Если один человек хорошо относится к другому, он его может поцеловать? Я в том смысле спрашиваю, что до какой степени нужно хорошо относиться, чтобы вот прям поцеловать? – Кира развернулась и требовательно уставилась на Лёнчика. – Вот я, например, хорошо к тебе отношусь…
– Отношусь, отношусь, – в ужасе пробормотал Мазаев. – Ты чего, целоваться сейчас ко мне полезешь?
– Да на фиг ты мне сдался, – грозным шёпотом просвистела девушка. – Не боись, не полезу. Я просто спрашиваю.
– Не знаю я, как тебе ответить, чтобы ты отстала, – честно признался деморализованный её вопросами одноклассник. – Я вот и к тебе, и к Андрюхе хорошо отношусь. Но ты представляешь, чтобы я вдруг к нему целоваться полез.
– А ко мне?
– Да какая разница? Вы мои друзья. У меня вообще друзей много, что мне теперь, слюнявиться со всеми, что ли? – возмутился Лёня.
– Да погоди ты, не в ту степь тебя несёт. Я не об этом. Вот ты бы мог в меня влюбиться? – Вообще-то Кира в последнее время периодически начинала подозревать, что Лёня относится к ней не только как к другу, но кто их разберёт, этих парней.
– Господи, Иванцова, давай останемся друзьями. Так же хорошо всё было, – в ужасе зашептал Мазаев. И даже нашарил в темноте её руку, крепко пожав, как товарищу по партии.
– А ты же говорил, что я красивая, что фея, принцесса и всё такое, – наседала Кира.
– Так вы, девчонки, любите, когда вам такое говорят. Я в Интернете прочитал. А раз любите, то почему бы мне хорошему человеку приятое не сделать. Мы же друзья?
– Так я что, некрасивая? – не поняла хода его мыслей девушка. – Ты врал?
– Ёлки-палки, как с девчонками тяжело. – Лёня аж вспотел. – Почему врал-то? Ты красивая, умная, ты молодец. Почему нельзя об этом сказать? Я больше не буду, раз ты против, только давай просто дружить. Зачем сразу обниматься-то?
– Да не ори, не собираюсь я с тобой обниматься. Спи спокойно, дорогой товарищ, – проворчала Кира. – До чего ж вы, парни, странные. Инопланетяне какие-то. Всё у вас так сложно и затейливо.
– Спи, – передразнил Лёня. – Я теперь боюсь с тобой рядом спать. Мало ли.
– Спи, сказала. – Кира слегка пнула его. – Не мешай думать.
– Всё, всё, молчу.
А потом в палатку пришёл Андрей. И сердце снова начало выпрыгивать, словно оно было лягушонком, который норовил выбраться через горло. И дыхание сбивалось, и тело как-то вдруг онемело. Кира замерла, стараясь не шевелиться.
Донецкий повозился, устраиваясь рядом, накрыл чем-то Киру и моментально заснул. А она так и лежала, таращась в темноту и захлёбываясь эмоциями.
Если ночью всем было весело и почти никто не спал, распугивая лесную живность взрывами хохота, беготнёй по освещённой части опушки и шушуканьем по тёмным уголкам, то утром народ собрался у костра помятый, невыспавшийся и хмурый. Реальность вернулась во всей своей красе – низкое, набрякшее дождём небо, котёл гречки вперемешку с пшеном на завтрак и неизвестность. Учитель так и не вернулся.
– Быстро едим, собираемся и идём на юго-запад, куда Михмих пошёл вчера, – скомандовал Андрей. – У меня есть карта, так что всё в порядке. К вечеру должны будем выйти к деревне. Но надо стараться успеть до темноты, в противном случае снова придётся ставить палатки и ночевать в лесу.
Спорить никто не стал.
Поскольку выйти к людям хотелось всем, группа двигалась быстро, целеустремлённо и без нытья. Кира пристроилась следом за Донецким и шла след в след. Периодически все останавливались, чтобы прислушаться. Андрей надеялся услышать либо гудок электрички, либо шум машин, либо хоть что-то, свидетельствующее о близости жилья.
Через пару часов сделали привал, так как одна из девочек стёрла ногу. Надо было что-то срочно придумать.
– Так, бодрячком, девочки направо, мальчики налево, – руководил Донецкий. – Аптечка у кого-нибудь есть?
Аптечка была у Киры. Вернее, не аптечка, а просто набор разнообразных пластырей, йод и всякая ерунда.
Сунув косметичку пострадавшей, она ускакала «направо».
– Не разбредаться, держаться кучно, – зычно крикнул всем Донецкий.
Легко сказать. Девочки кучно держаться даже не собирались, выискивая кусты погуще и подальше.
– Тихо, – вдруг рявкнула Цаплина. – Слышите?
Где-то недалеко слышался странный шум.
– Вроде река, – неуверенно сказала Кира.
– Да не река, а дорога. Это машины, – радостно выдохнула Василиса и прыткой ланью рванула в сторону звука.
Девчонки, забыв про наказ не отходить далеко и рассыпавшись по редкому леску горохом, ринулись следом.
Когда Цаплина заорала, рядом оказалась только Кира.
То, что верещит одноклассница не от радости, она поняла сразу. Это был крик ужаса.
Стремглав полетев на звук, Кира едва не свалилась в бурную реку, весело нёсшуюся мимо. Белая от ужаса Цаплина извивалась в воде, силясь вылезти, но соскальзывала. Кира метнулась в сторону и сломала какое-то чахлое деревце, росшее на берегу.
– Держись, держись, не уплывай, – причитала она, пытаясь выгрести одноклассницу из воды этим нехитрым инструментом. – За ветки хватайся.
– Не бросай, – хрипела Василиса. – Не уходи, я плавать не умею.
Надо было орать, звать на помощь, но у Киры, будто в страшном сне, пропал голос. Она просто онемела от ужаса и лишь шептала, сосредоточившись на спасении Василисы. То, что девушку сейчас унесёт потоком, она осознавала чётко и ясно. Ещё минута – и пальцы соскользнут с мягкой глины. Наплевав на опасность, Кира поползла по чавкающему краю.
– На помощь, – вдруг заорала Цаплина, у которой снова прорезался голос. – Скорее! По-мо-ги-те-е-е-е!
Где-то позади визжали и голосили девчонки. Но подойти никто не решился.
Цаплина изловчилась и уцепилась за ветви дерева. И тут Кира поняла, что сейчас тоже упадёт – съедет по глине под тяжестью Василисиного веса. Удержать целую упитанную девицу ей было просто не под силу. Но и отпустить её Кира тоже не могла. Она была последним шансом Цаплиной, последней надеждой.
– Там дальше коряга и дерево какое-то большое по течению, держись у берега, надо зацепиться, – завопила Кира, плюхнувшись в ледяную воду.
Боковым зрением, захлёбываясь и пытаясь ухватить уходившую на глубину Василису, она увидела бледных, как покойники, парней, нёсшихся параллельно берегу.
За корягу они зацепились. Вернее, врезались в неё, намертво схватившись за корявые корни.
Парни действовали молча и слаженно. Берег тут был нормальный, каменистый, поэтому девочек вытащили почти сразу.
– Девчонки, быстро раздеваться, – заорал Донецкий, судорожно разводивший костёр у кромки леса. От ужаса и шока у него это вышло практически за доли секунды. – Мокрые вещи мне! Растираться сию секунду! Так, остальные все быстро сдали сюда полотенца, тряпки или одежду, без которой они могут обойтись. И даже если вы без неё не можете обойтись, всё равно сдать. Бегом, ну! Парни отвернулись, девочки помогают утопленницам раздеться.
«Сам ты утопленник. А у меня трусы и лифчик не нарядные!» – в каком-то полуобморочном бреду подумала Кира, пытаясь стянуть мокрый свитер. Рядом вяло трепыхалась Цаплина. Девчонки, скорбно причитая, суетились рядом.
Василиса даже фиолетовая и в мурашках от холода была невозможно хороша. С такой фигурой можно было работать моделью в рекламе нижнего белья. Бельё у неё, кстати, тоже было роскошным. Только слипшийся от воды рыжий хвост немного портил картину.
– Офигеть, какие у тебя ноги длинные, – вдруг завистливо протянула Алёна откуда-то снизу.
Кира скосила глаза к земле – Арапчук азартно растирала её костлявые конечности.
– Ой, Иванцова, у тебя такая физиономия, как будто ты не в курсе, – прыснула одноклассница. – Отомри, синенькая ты наша. Сейчас мы тебя одевать будем.
От костра тянуло уютным теплом, хотелось лечь и заснуть.
– Скоро вы там? – нетерпеливо крикнул откуда-то издалека смутно знакомый голос.
– Потерпишь, – проворчала Никулина. – Да уж, со штанами напряг. Никто писаться от ужаса не собирался и запасные не взял. Ладно, не беда.
