Инна Тронина - Постумия
– Бляха-муха! – Стул подо мной зашатался, несмотря на то, что стоял ровно. – Да я сроду никаких террористов не видела!
– Попробуй доказать это следствию и суду, если есть заказ, – прищурился Старик. – И Богдану подарочек готовили. У него ведь были проблемы с застройщиками в «зелёной зоне»? Да? Так вот, на майора Ружецкого поступило бы заявление от некоего девелопера. Якобы тот требовал взятку за непередачу дела в Следственный комитет. Ведь во Всеволожском районе «золотая» земля, громадная коррупция. А на свояков кто только не работал! Врачи со «скорой», банковские клерки, менты, студенты, пенсионеры. Подтвердили бы, как на духу. Подписали протокол о том, что сами всё видели. А уж чиновники по щелчку пальцев Металлурга маму родную засадили бы лет на двадцать пять. А папу – пожизненно. И журналюги представили бы «пиплу» всё, как надобно.
– Вот это планы! Прямо наполеоновские… – Дядя не верил своим ушам. – Между прочим, очень разумно и современно. Шняга полная, но масса моих коллег, а также «следаков» и прокуроров, была вполне готова такое схавать…
– Сто пудов! – поднял палец Старик. – Вряд ли ты после этого смог бы занимать свой пост. Как минимум отставка, а то и судебный процесс. И при этом – никакого риска для той стороны. Но когда появилась возможность прихлопнуть всех сразу, свояки переписали сценарий и стали действовать в стиле девяностых годов…
Старик смахнул с раздвоенного носа лёгкую паутинку. На увешанной алыми гроздьями рябине чирикали воробьи. И среди всей этой идиллии я слушала простые, страшные слова.
– На сей счёт очень давно выразился Пушкин: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной!» Но халява всегда заманчива. Ведь первый их план, даже в случае провала, не сулил ничего плохого. Новости просто пустили бы по затухающей. И публика вскоре всё забыла… Но свояки не хотели лимонадничать. Это не вязалось с их имиджем, с их характерами. Узнав, что практически все нужные лица соберутся в одном месте, решили оприходовать их разом. И элементарно выбить показания. А двое детишек – просто подарок Можно сказать, дополнительный бонус. Но дело сразу же пошло не так. Влад с Михаилом оказали сопротивление. Евгению удалось бежать и предупредить сестру. Лёля сообщила о случившемся по цепочке. Но всё же свояки духарились. надеялись на силу своих методов. Сломаются пленные – потопят всех нас. Нет – их зверски убьют, что также ударит по Грачёву, по Богдану. И по тебе, тёзка. Обо мне и говорить неловко. После такого только законченный мерзавец сможет жить спокойно. А мы себя исказним, потому что нормальные люди. Беременность Марьяны добавила уверенности своякам и их окружению. Трудно во имя абстрактной идеи отдать своего младенца на растерзание. Прошло уже двадцать четыре с половиной года после гибели твоего брата, Всеволод, а ты всё переживаешь. А тут – его дочь, твой сын, нерождённый внук! Им не удалось взять Богдана с Ольгой. Но и тех, кто оказался в бункере под сыроварней, было более чем достаточно.
– Богдана срочно вызвали на дежурство, иначе он тоже был бы в Горьковском, – пояснил генерал Грачёв. – Коллега в больницу попал, с подозрением на клещевой энцефалит. Диагноз, к счастью, не подтвердился. Это Богдана и спасло. Но кто мог предвидеть? А вот Лёльку они ждали.
21 сентября (вечер).
– Это дело многослойное, – продолжал Старик, попивая несладкий чай из трав. Здесь, как у Вороновых, ставили самовар. – Идёшь как будто в темноте, а вокруг ямы нарыты. Глубиной этак метров в десять. Шаг в сторону – и гарантированно сломаешь шею. Причём это относится не только к нам, но и к ним. Есть у меня один мент знакомый. Его решили подставить, да дурость подвела. Сказали, что парень крышует наркоторговлю в цыганском посёлке Плеханово, что под Тулой. Считали, видимо, весь этот народ одним миром мазан. А оказалось, что «котляры», которые в Плеханове живут, этим как раз и не занимаются. Повезло моему менту – на первый раз…
– Как там Джиоев, заговорил? – Петренко, похоже, задремал, а сейчас очнулся.
– Да. – Дядя внимательно наблюдал за жучком, бегавшим по скатерти. Раньше бы раздавил его, не задумавшись, а теперь не мог. – Когда узнал, что боссов завалили, отверз уста. Его фотки обнаружились не только в телефоне Мирона Великойского, но и ещё у одного предпринимателя. Тот опасался за свою жизнь и нанял охрану в «Мангусте». Тэрджи Джиоев втёрся к нему в доверие и застрелил. Взял из коттеджа всё самое ценное, включая коллекцию дорогих часов и ручек. А были они куда богаче, чем у некоторых российских губернаторов. Выносил добро, как всегда, сообщник. Но наличных денег у жертвы не нашлось – всё было на картах. Но это не помешало Джиоеву – ведь он сумел узнать ПИН-код…
– А насчёт инкассаторов с Шафировского узнали что-нибудь? – Петренко щипцами раздавил очередной грецкий орех.
– Меченые купюры попались в банке при переводе денег на счёт одной из подставных фирм. В фуре и в броневике сидели сообщники. – Генерал Грачёв достал портсигар, но не спешил его открывать. В последнее время он часто пропускал перекуры – Это второе такое ограбление в Питере. Сейчас им занимается отдел по экстремизму нашего Главка. Многие из арестованных по делу свояков уже заключили сделку со следствием. Резон понятен. Если кто-то один такое сделает, сидеть так или иначе всем. Да ещё по полной программе. – Дядя наконец-то закурил, отвернувшись от меня.
– Так ведь это дело отменили с первого июля, – напомнил Петренко.
– Формально отменили, но фактически правило действует. Так что выгоднее встать на путь исправления. Свояки уже никогда не вернутся, а жить как-то надо. Теперь получатели пожертвований станут более сговорчивыми.
У меня заломило поясницу. Теперь такое случалось часто, особенно после долгого сидения за столом. Я подумала, что надо бы навестить Чарну Моисеевну. Она два дня назад вернулась из санатория и очень просила приехать к ним на Славянский бульвар. Ногу, к счастью, удалось сохранить, но сильная хромота ещё оставалась. Не знаю, чего удалось добиться при реабилитации.
Кстати, своими планами на осень я с Чарной пока не делилась. Вот уж она удивится, когда я заявлюсь в таком виде!..
– А много народу такую помощь получает? – спросила я у Старика.
– Достаточно. Не забывай, откуда прибыл Финансист, чьими интересами вся эта публика прикрывалась. Разумеется, за этот бренд хорошо платили. «Русский мир», «ополченцы», «беженцы» и всё такое. Теперь пострадают и детдома, и храмы, и прочие богоугодные заведения. И фонд супругов Рындя, конечно.
– Вот этих жалко. – Я подняла глаза к небу. Солнце скользило на запад, мягко улыбаясь сквозь полупрозрачную дымку. Где-то на соседнем участке, похоже, развели костёр.
– Что мучаешься. Марьяна? – Дядя заметил мои попытки усесться поудобнее. – Сейчас домой поедем.
– У неё теперь совсем другие интересы, – уклончиво сказал Старик. – Ох, как я завидую молодым и красивым! Всё ещё впереди, хотя и позади немало. А я уж хотел предложить остаться до утра. Вот как бывает – пятеро детей, девять внуков, четыре правнука, а слова сказать не с кем. Скучаю вот, как все пенсионеры. Разве что помогу кому-нибудь – по старой дружбе.
– И как вы умудряетесь за границу выезжать? Слышал, недавно были в Брюсселе. Нас, силовиков, давно уже не выпускают. Не доверяют, что ли? – удивился дядя.
– А как тебе, такому предателю, доверять-то? – скрипуче рассмеялся Старик. – Сбежишь ещё в Сирию к своим адыгейцам!
– Во-первых, Сирия – наш друг. А, во-вторых, и вы все не лучше. – Генерал попытался улыбнуться. – Собрались тут, понимаешь, очернительством заниматься…
– Я, Всеволод, давно уже не силовик, – веско сказал Ерухимович. – Какой с меня, убогого, спрос? Все гостайны давно забыл. И устарели они с тех пор, как были мне доверены. К тому, же четверо моих отпрысков на Западе работают. Надо же им отца изредка повидать. Кто знает, может, в последний раз. Хожу вот с карманным компьютером, и он снимает с меня уйму показаний. Это разве жизнь? Руку сломал, так она полгода срасталась. Пришлось резиновые мускулы носить – уже на двух руках; для стимуляции нервных окончаний. Может, кому-то прозябание и в кайф, но только не мне. Привык здоровым быть и разумным. «До такого лучше не дожить!» – как говорит мой водитель. Вернулся он из отпуска, от матери. Много чего интересного поведал…
– Расскажите, пожалуйста, – попросила я.
– Мамаша живёт недалеко от белорусской границы, в деревне. Так у них вся округа упилась до розовых слонов. Задержали фуру с санкционными персиками или с абрикосами – точно не помню. Прекрасные плоды, и все пустили под бульдозер. Нет бы ребятню в детдомах порадовать или стариков в интернатах! Там же анализ сделать – пара пустяков. Так нет, обязательно нужно силушку показать. А народец сразу выгоду просёк. Чуть не целый район с вёдрами сбежался. Потом самогона наварили. Говорят, даже сахар не потребовался – такие были персики… Тьфу, зла не хватает!
