Александр Ралот - Копи царя Комусова
Донесение екатеринбургского мастера об обнаружении на Урале месторождения драгоценных камней произвело настоящую сенсацию в Петербурге, о чём было немедленно доложено царю Николаю I. С тех пор лучшие изумруды после обработки немедленно отправлялись в столицу. «Уральские изумрудные копи оказались сказочно щедрыми. Только Петергофская фабрика за первые десять лет существования копей огранила уральских изумрудов на 5 тысяч каратов. Всего же к 1862 году на копях добыли 142 пуда изумрудов», – отмечалось в одном из донесений тех времён.
Как известно, драгоценные каменья редко кому приносят радость.
В начале июня 1835 года в Екатеринбург для ревизии фабрики приехал статский советник Ярошевицкий. Он произвел обыск в кабинете Коковина и нашел огромное количество камней: «515 граненых аметистов, 1103 искр, 661 граненый изумруд разной величины, 115 шурфов изумрудных» и т. д. Среди изумрудов был один кристалл, о котором Ярошевицкий в своем отчете написал так: «В том числе один самого лучшего достоинства, весьма травянистого цвета, весом в фунт. Самый драгоценный и едва ли не превосходящий достоинством изумруд, бывший в короне Юлия Цезаря». Впрочем, особого криминала в этом не было. Кабинет Коковина «по совместительству» служил и кладовой, где хранились драгоценные камни до отправки в Петербург. Правда, имелось одно нехорошее обстоятельство: Коковин утаил от высокого столичного начальства факт обнаружения уникального изумруда и не отправил его. Приворожил мастера изумительной красоты камень, никак он не мог налюбоваться на него. Однако, не было и доказательств тому, что Коковин намеревался его похитить.
Камни упаковали, опечатали и отправили в Петербург, где они были доставлены в кабинет вице-президента Департамента уделов Л. А. Перовского. А когда, через некоторое время, ящики с камнями вскрыли, то в них не оказалось упомянутого выше изумруда. Историки сходятся во мнении, что этот уникальный изумруд был похищен ни кем иным, как Львом Перовским. Тот был страстным коллекционером и не смог устоять перед завораживающей красотой драгоценного камня. Но, по иронии судьбы, царь Николай I личным предписанием поручил расследование пропажи фунтового изумруда именно Перовскому.
Выполняя поручение государя, Перовский незамедлительно отбыл в Екатеринбург. Сразу по прибытии в столицу Урала, Перовский отстранил Коковина от занимаемой должности и потребовал от горного начальника «посадить злодея под тюремный замок с тем, чтобы он содержался в отделении для секретных арестантов и ни под каким предлогом не имел ни с кем из посторонних сообщения без моего дозволения». Перовский добился, чтобы Коковина судил не екатеринбургский суд, а судная комиссия, которая подчинялась оренбургскому генерал-губернатору В. А. Перовскому – родному брату Льва Алексеевича.
Около трех лет провел Я. В. Коковин в одиночной камере Екатеринбургского тюремного замка, полностью изолированный от внешнего мира. Доказательств вины уральского мастера в хищении изумруда суд не нашел, но оправдать его не посмел. За упущения в работе Коковина лишили «чинов, орденов, дворянского достоинства и знака отличия беспорочной службы».
Изумрудное проклятье проявило себя очень быстро. Тюремное заключение и неправедный суд подкосили здоровье Якова Коковина, вскоре после освобождения он скончался. Косвенно проклятье задело даже его товарища, знаменитого екатеринбургского архитектора Михаила Малахова. По указанию Льва Перовского в предновогоднюю ночь 1835 года в доме главного архитектора горного округа Малахова был учинен обыск. И хотя при осмотре дома архитектора ничего найдено не было, звезда Михаила Малахова на екатеринбургском небосклоне с этого момента начала свое падение. Вскоре он оставил свой высокий пост, а потом и вовсе скончался.
Максим Кожевников пережил Коковина, но умер в 1965 году от туберкулеза, нажитого в изумрудных копях.
Льва Перовского изумрудное проклятье настигло еще позже. При жизни он сделал для камнерезного искусства очень многое. Именно Перовский «поставил на ноги» Петергофскую гранильную фабрику и превратил ее в одно из процветающих предприятий, сырье для которого завозилось со всех концов света. Под его руководством началась разработка новых месторождений на Урале и в Сибири. Но на слуху ещё долго Лев Перовский оставался корыстолюбцем, сгубившим мастера Коковина.
С 1899 года Мариинский прииск разрабатывается иностранными специалистами из англо-французской фирмы под названием «Новая компания изумрудов». Добытые самоцветы впервые гранятся прямо на территории прииска. Раньше огранкой «зелена камня» занимались исключительно на Екатеринбургской и Петергофской фабриках.
Иностранцы знали изумрудный бизнес не понаслышке. Они владели копями в Колумбии и успешно их разрабатывали. Однако, их бизнесу в России помешала сначала начавшаяся первая мировая война, а затем и Февральская революция. Англо-французская компания отказалась от дальнейшей деятельности в революционной России и изумрудные прииски в 1917 году поделили между собой трое предпринимателя: камнерез Денисов-Уральский, генерал Шенк и ювелир Липин. Они взяли их в аренду на 40 лет. Но не тут-то было, все их карты спутала Октябрьская революция.
Советская власть забирает все разработки в свою собственность, впрочем, как и все другие месторождения Урала. В 1924 году на Мариинском прииске старатели находят так называемый «Скутинский клад» – богатое месторождение изумрудов. Найденные изумруды направляют прямо в Москву, а место находки изучает академик А. Е. Ферсман.
Постепенно поселок становится объектом особой важности, куда можно было проехать только по спецпропускам. Его территория превратилась в зону «ускоренного построения коммунизма», где снабжение дефицитными продуктами и «шмотками» было поставлено на куда более высокий уровень, нежели в столице Среднего Урала Свердловске. Причина привилегированного положения была окутана завесой тайны и только самые посвященные знали, что в шахтах возле поселка Малышева добывали крайне необходимые для оборонной промышленности страны редкоземы: бериллий и тантал. Оказавшись в тени стратегической задачи, добыча изумрудов отошла на второй план. Драгоценные камни превратились в отходы, попутный продукт. Породу безжалостно рвали динамитом, отчего ценные зеленые минералы трескались и разлетались на части.
На второй год войны шахты и фабрика поселка имени Малышева входят в систему Государственного горно-металлургического комбината № 3, выпускающего важную оборонную продукцию, так называемую лигатуру – бериллиевую бронзу, которая входит в состав брони советских танков и самолетов».
Таисия отложила планшет.
– А дальше что? – с нетерпением спросила неугомонная Лилия. Ее глаза блестели. Было ясно, что девушка, почти как наяву, представляет переливающиеся зеленые камни чистейшей воды, сережки и диадемы из золота и серебра, украшающие женские головы и шеи.
– Во время войны всем было не до изумрудов. Оборонные заводы требовали не его, а бериллий. Карьеры взрывали динамитом. Сколько при этом было уничтожено драгоценных камней, одному Богу известно. Порода шла в отвал, из нее стали делать железнодорожную насыпь, чтобы затем проложить узкоколейку от поселка Малышева до городка Асбест.
Тая вновь уткнулась в планшет и продолжила чтение:
«Пока наше государство именовалось Союзом, на долю СССР приходилось 10 % объемов мировой добычи изумрудов, но за счет качества камней достигался высокий объем продаж – до 300–400 миллионов долларов. Некоторые уральские камни имеют желтоватый оттенок, что, по мнению ювелиров, придает им неповторимость и, естественно, дополнительную ценность. А еще в поселке Малышева попадаются особые экземпляры, способные украсить любой минералогический музей мира. Каждый такой камень получает персональное имя: «Шахтерская слава», «Новогодний», «Звездарь», «Президент» и оценивается специалистами гораздо дороже обычных.
На фоне громкой славы уральских камней, происходящее в последние годы на Малышевском руднике, выглядит удручающе. Причин много: развал постсоветской экономики, головотяпство, рвачество и криминал».
– И все? – возмутилась Лилия, – Так мало? Тоже мне, всемирный разум. Картинки-то хоть есть?
Она взяла в руки планшет.
– Ага, вот еще нашла, слушайте:
«Уже к 1862 году на уральских изумрудных копях было добыто 142 пуда». А это, между прочим, 2 272 килограмма драгоценных камней, – быстро сосчитав в уме, добавила от себя девушка.
«Копи представляют собой комплекс месторождений и рудопроявлений драгоценных камней, содержащих примеси изумруда, хризоберилла, фенакита и эвклаза, а также золота, молибдена и вольфрама. Это единственное в мире коренное месторождение александрита», – продолжила чтение Лиля.
– На сегодня оно полностью выработано, – поубавила восторг девушки учительница. – Уральские александриты считались лучшими и, в свое время, являлись эталонами качества. Лишь уральский александрит при дневном освещении имеет оттенок, напоминающий цвет изумруда. Площадь прииска составляет 1,5 км2, на которой произведены всевозможные разведочные и эксплуатационные работы.
