Наталья Горская - Благодать
– Я, правда, ещё вот стал сам с собой иногда разговаривать, – как бы оправдываясь, добавил Иван Ильич.
– Ну и что? Я, например, очень часто сам с собой разговариваю: это от одиночества. Ведь человек – это такой механизм, которому необходимо хоть с кем-то общаться.
– Но я же не одинокий: у меня вот жена есть… Точнее, была… Точнее, я даже не знаю, есть ли она у меня сейчас!.. – Иван Ильич заплакал. – Я же работал, столько друзей было, а теперь от меня будут все шарахаться, как от прокажённого.
– Это оттого, Ваня, что современный человек разучился общаться с себе подобными. Вот посмотри: с кем, а точнее, с чем современный хомо сапиенс общается? С телевизором, с компьютером, с телефоном. Он глаз другого человека не видит, эмоции его не чувствует, поэтому мы все сейчас – очень одинокие люди, Ваня.
– Но я боялся, что меня не поймут, – оправдывался Иван Ильич.
– А это уже гордыня в тебе взыграла: дескать, я такой умный-разумный, что никто меня из простых смертных не поймёт. Я вот отлично тебя понял и скажу тебе, что никакого заговора здесь нет. Просто были когда-то древние цивилизации, от которых сейчас мало что осталось в виде слов каких-то или имён. А русская цивилизация, как и другие народы, что-то позаимствовала у них. У Жозефа де Местра – был такой посланник Сардинского королевства при русском дворе в начале девятнадцатого века – есть афоризм «Поскребите любого русского, и вы обнаружите татарина». Так то. Вот Карамзин утверждал, что «сия великая часть Европы и Азии, именуемая ныне Россиею, в умеренных её климатах была искони обитаема, но дикими, во глубину невежества погруженными народами, которые не ознаменовали бытия своего никакими собственными историческими памятниками» и которых грамоте обучили болгарские просветители Кирилл и Мефодий. А как же быть с учением Татищева и Ломоносова о том, что корни русского народа со своей письменностью и культурой уходят в глубины тысячелетий? Как относиться к трудам Вернадского, где история русского народа начинается с каменного века? А «Книга Велеса»? Мы же совершенно не знаем своей истории, да и знать её не хотим, так как нам важнее знать подробности личной жизни светских львов и львиц, а не свою историю, которая к тому же настолько переврана и перекроена на усмотрение очередной правящей элиты, что теперь уж трудно и, может быть, даже невозможно отделить зёрна от плевел. Но, несмотря на всё это, Россия всё равно кажется мне очень молодой, даже юной максималисткой. Ведь откуда у нас такая живучесть? От молодости нашей нации. Вот представь себе, если к нам какой-нибудь европеец приедет жить вот в этом нашем аду, где никто никого не уважает, где жизнь человеческая даже в полкопейки не ценится. Он же в первый день ноги протянет.
– Но ведь мы были великой нацией! Я вот читал, что славяне даже участвовали в строительстве Рима!
– Все нации по-своему выдающиеся. Но ведь нация не сама по себе гениальна, а создают эту гениальность отдельные люди: у каждого народа и подлецов с мерзавцами и гениев предостаточно. Ведь русская нация в прошлом совершила много славных дел, и именно в прошлом она является великой. А что может быть великого и славного у нас сейчас, когда мужики спиваются с ранней юности, работать не могут, а бабы предлагают себя иностранцам за любую цену и в любом качестве? Какое величие может быть у такой нации, какое будущее её ждёт? И гадать не надо.
– Это потому, что существует мировой заговор против нас, – несмело предположил Иван Ильич.
– Это потому, что человеку свойственно винить в своих бедах и неудачах кого угодно, но только не себя, потому что легче всего сложить с себя ответственность за свою жизнь на чужие плечи. Самая удобная позиция: кого-то обвинить, а я сам такой хороший и правильный, что даже удивительно, почему вокруг меня все настолько плохие и неправильные. Вот, что образованного и самодостаточного человека отличает от неразвитого дикаря? То, что он способен отвечать за свою жизнь, за свои поступки, а дикарь не понимает ничего из того, что его окружает – почему молния сверкает, почему гром гремит, – боится всего и во всём видит угрозу для себя. Это ж мы только сами себя считаем цивилизованными и образованными, а на самом деле недалеко ушли от первобытного человека по степени внушаемости, недоверию к окружающим и патологической боязни всего непонятного нам и непохожего на нас. Сколько бы мы университетов не закончили, а на мир смотрим так же, как герой Савелия Крамарова из «Неуловимых мстителей», который при виде всего незнакомого и непонятного кричит «Нечистая, чур меня, чур!». Сами себя окружаем несметным количеством страхов. Люди всегда кого-то или чего-то боятся и ненавидят: женщин, мужчин, молодёжь, стариков, чёрных кошек, белых ворон, числа «13», евреев, арабов, блондинок, цыганок, лета, зимы, жизни, смерти, богатства, бедности, комет на небе, начальства, подчинённых, чужого наречия, воды, высоты и так далее – всего и не перечислишь. Современные психологи насчитали свыше пятисот различных фобий человека. Учёные связывают человеческие страхи и тревожные состояния с несовершенством вестибулярного аппарата и мозжечка и даже с генетическими мутациями, а Стендаль утверждал, что «источник страха кроется не в опасности, а в нас самих». Мы всегда боимся тех и того, кто или что на нас не похожи, невольно наделяем их враждебностью к нам, и в то же время завоем от тоски, если все и вся вокруг станут похожими на нас. Такова уж человеческая природа. Ведь охота на ведьм никогда не заканчивается после уничтожения последней ведьмы, потому что страх и ненависть перекидываются на другие объекты. Все революции, расправившись со своими врагами, со временем начинают пожирать своих же героев: Робеспьер активно участвовал в революции, а она его затем отправила на гильотину, а у нас был тридцать седьмой год, когда были уничтожены почти все преданные делу Партии большевики. Гитлер вот начал с преследования евреев, потом перекинулся на славян, а потом и вовсе все народы объявил вне закона, потому и потерпел поражение. Такие господа в конце концов начинают на своё отражение набрасываться с кулаками. А, вообще, вот послушай, что учёные открыли, – Иван Васильевич взял газету со столика и принялся читать вслух. – Где же это?.. А, вот: «Европеоидная раса появилась в результате мутации ДНК чернокожих людей десятки тысяч лет назад. Таким образом, все люди Земли на генном уровне идентичны на 99,9 процента. Это доказывает, что расы нельзя считать биологической разновидностью». Хотя какой уж тут у нас расизм, если мы даже внутри одной нации друг друга терпеть не можем? Но если все расы родственны друг другу, то про нации и говорить нечего.
– Как же это – нечего? А что же тогда такое нация? – загорячился Иван Ильич.
– Культура, – очень просто ответил его собеседник. – Да, культура и традиции. И чем больше культур человек знает, тем он богаче. Если отнять это у нации, то она автоматически прекращает своё существование. Это зебру отличает от лошади то, что она полосатая, а человек, даже самый примитивный, обладает какой-никакой культурой, хотя некоторые сейчас по своему уровню развития скатились даже ниже животного мира и очень гордятся этим. Вот Александр Македонский не только гениальным полководцем был, но ещё и талантливым политиком и даже, как сейчас бы сказали, психологом: если он какое-нибудь государство завоёвывал и присоединял к своей империи, то, прежде всего, распространял там греческую культуру и язык, так что население со временем переставало сопротивляться его власти. В истории человечества немало таких народов, которые никто не истреблял физически, но которые, тем не менее, прекратили своё существование. Ты представь себе русских по факту рождения людей, которые говорят на какой-то смеси искорёженных английских слов и тюремного жаргона, которых зовут не Михаилами и Алексеями, а Майклами и Алексами – представь себе только: какой-нибудь Степан Козлов скоро будет зваться Стив Козлофф, – которые ничего не знают о своих исконных традициях, обычаях, праздниках, но зато знают Рэмбо, Терминатора, черепашек-ниндзя и отмечают праздник Хэллоуин. Нет, само по себе это не плохо, что люди хоть что-то да знают, но своего-то ничего нет. Точнее, своя культура есть, но она совершенно не востребована. Она забыта! Нам интересна чужая культура, а своя – безразлична. И мы такие в мире одни. Те, кому плевать на свою культуру, как правило, плевать и на чужую. А мы на западных идолов чуть ли не молимся, а о себе ничего не знаем. Не ведаем, в честь кого улица названа, на которой мы всю жизнь живём. Американец, которому дела нет до того, что происходило на его земле сто лет тому назад, так же безразличен и к европейской истории, и к азиатской, и к любой другой. У нас дело хуже: мы горячо стремимся напялить на себя чужую культуру, а свою при этом неприкрыто презираем и даже считаем какой-то чуть ли не полноценной. Продвинутым у нас кого называют? Того, кто последний фильм Тарантины видел. Того, кто все труды Ключевского или Соловьёва прочёл, у нас никогда продвинутым не назовут, а как раз совсем наоборот посчитают отсталым. Говорят, что тот, кто сам себя считает неполноценным и при этом преклоняется перед другими, невольно притягивает к себе насилие. Потому что это поведение жертвы или, как ещё сейчас стало модно говорить, несамодостаточного человека. Ему не достаёт самоуважения, он всё время виновато ищет его во вне. Но, как и положено жертве, находит там не уважение, а только насилие. Вот собаки, например, не на каждого человека и нападают, а только на такого, кто испытывает к ним агрессию или страх, которые они определяют не столько по его поведению, сколько по его запаху. Притворяйся, не притворяйся – всё равно почует. Собака воспринимает такого человека как жертву. Говорят, что Гитлер не случайно именно на славян так обрушился: славяне любят быть жертвами. Он же не попёр на арабов, например, которые тоже в его арийскую доктрину не вписывались. Потому что каждый араб знает свой род до шестого колена и гордится своей семьёй, своими предками, корнями. Просто физически нет аппетита на такого человека нападать, настолько он самодостаточен, горд и устойчив. В нём совершенно нет даже отдалённых флюидов жертвы, нелюбви к себе, заискивания перед другими народами. У нас же весь героизм строится на жертве: кто большую нужду претерпел, кто больше своей крови пролил в чужих разборках, тот и герой. Философия эта постоянно подогревается официальными идеологами, поэтому у нас жертвенностью гордятся. У нас женщины так и говорят: «Я ему все свои лучшие годы пожертвовала». Мужики орут: «Я этой стерве всё отдал» или «Я на этой чёртовой работе всю кровь испортил за столько-то лет». То есть люди приносят жертву, которой от них, если разобраться, никто и не требовал, настойчиво ждут, когда эту их жертву заметят и оценят, так и не дожидаются этой оценки, поэтому звучит вопль о жертве и за этим следует полное разочарование в жизни и человечестве. Мы и хотим научиться любить себя, и не знаем как это надо делать. Любить себя – это то ещё искусство. Это не тупое бахвальство «Я – супер! Моя страна – бест, а остальное всё – отстой!». Это мудрое знание и понимание себя, своей истории, культуры, своей страны, народа. А мы то плевать хотим на свою историю и культуру, то в древних славян рядимся и уходим в леса, бежим от реальности. А это вовсе не обязательно, потому что всё это тоже от несамодостаточности. То есть в нашем понимании невозможно быть современным, продвинутым, но при этом читать русских классиков и слушать Зыкину. В нашем понимании или надо совсем от мира уходить, чтобы русским стать, или в миру жить, но быть такой глупой пародией на кукол Барби, заискивающей жалкой жертвой чужих культур.
