Эдвард Радзинский - Женившись — не забудьте развестись (сборник)
Входят НЕПТУН и ГЕНЫЧ.
НЕПТУН. Держись, Димьян! Ну ушла жена! Делов-то!.. Ведь на работе у тебя все окончилось победой!
ГЕНЫЧ. Серов – четвертый! Мы ведь с женой Тамарой… Женился я… А Тамара у меня молодец – умеет копейку отложить. Так мы с ней на машину записались на очередь… Теперь все отмечаюсь на «Жигули»: ночью – наяву, а днем – во сне…
НЕПТУН. Грустит наш друг, Геныч! Развеселись! Будем кучковаться! Грустишь? Может, стих тебе какой прочитать, а? Для утешения! У Цыбулькина… в коробке из-под зефира такие хорошие стихи лежали… Сейчас вспомню. (Читает.) «Прибежали в избу дети…» Нет, не то. (Вдруг одухотворенно, читает.) «На дворе метель кружится, несутся снежные раи, с Новым годом вас приветствует… (Упавшим голосом.) – отдел милиции ГАИ. (Глядит на него.) Да не тот стих ему! (Читает.) «У меня взаимность с товарищем по работе! Я тебе давно намекала, Федя! Я даже дочку к маме в Мневники перевела в садик, собачку Полкана, которую ты любил, на усыпление сдала – все намекала. Но ведь ты толстокожий! Ты только о себе думаешь!» Развеселил? Опять страдает. Ну если тебе так нужна жена, ну давай я тебе свою отдам! У меня, правда, сейчас нету – но бери!
ГЕНЫЧ. Да, держи его жену! У него – нету, но если другу надо! (Кричит.) Заверните жену!
Входит ОФИЦИАНТКА.
ОФИЦИАНТКА. Будем расплачиваться?
ОН. Ах да… ты ведь в реальности. Вы не хотите улететь?
ОФИЦИАНТКА. Идите отдыхать, гражданин. Вон люди столика не дождутся. Съели на копейку, а куражу на тысячу. (Взяла деньги, ушла.)
ОН. А на самом деле было бы просто. (Ей.) Я сидел в этом кафе в нашу годовщину и ждал. Тебя.
НЕПТУН. Как гениально! Как грандиозно! Конец счастливый. Он думает о ней, и эта сама дума его наверняка поет… Мюзикл, Дима!
ГЕНЫЧ. Мюзикл, Федя!
НЕПТУН. Мюзикл, Геныч! Нормалек!
Музыка, танцуют НЕПТУН и ГЕНЫЧ.
ОН (кричит). Перестаньте! Я не могу больше над этим смеяться. (Ей.) Я же люблю тебя! Я же люблю тебя! Я же люблю тебя!
Приятная женщина с цветком и окнами на север
Часть первая
ОНА в комнате – безумно хохочет, в дверь бешено колотят.
МУЖСКОЙ ГОЛОС (из-за двери). Открой дверь! Дверь открой!
ОНА (заливаясь нарочитым смехом). Ха-ха-ха! Ну подохнуть! Ей – двадцать два, а рядом – ты! Апокин, я умираю! (Хохочет.)
ГОЛОС. Царапай меня! Царапай!
ОНА. Ты – с плешивой рожей, и рядом двадцатидвухлетняя куропатка! Смертельный номер! Люди на улицах будут валяться от смеха… Ой, держите меня, надорву животик.
ГОЛОС. Царапай, царапай! (Стучит в дверь.) Открой дверь!
ОНА. Прямо разбежалась! Меня не каждый день бросают. Перед таким объяснением надо щечки подкрасить, глазки подвести. Мне ведь не двадцать два года, как твоей вертлявой сучке. Мне приукраситься надо! Я вон вельветовые брюки новые надеть хотела. (Покатываясь со смеха.) А влезть не могу! Они мне только-только. Надо завтра на работе меня на стол положить и нажать.
ГОЛОС. Дверь! Дверь открой!
ОНА. Зачем?
ГОЛОС. То есть, как – зачем? Я принес личные вещи! Цветок твой любимый – герань! И еще там кое-что…
ОНА (вновь припадок смеха). Ха-ха-ха! Апокин, у тебя ведь печень! Тебе диетический обед готовить надо! Ой, держите меня! Хорошо, что брюки не надела, – в них смеяться нельзя!.. Хо-хо-хо! Апокин, я когда к тебе иду на свидание, за мной бегут собаки со всего района. Потому что я иду к любимому – с судками с диетическим обедом. Твоя тетерка в двадцать два года тоже к тебе с судками потопает?
ГОЛОС. Царапай, царапай меня.
ОНА. Хи-хи-хи! Хо-хо-хо.
ГОЛОС. Аэлита, ты пьяная, я чувствую!
ОНА (сухо). Есть из-за чего. Да мне плевать на тебя. Живи хоть с сенокосилкой. Мне просто обидно. Я пять лет валандалась с тобой. Кто ты мне был? Муж? Ты со мной не расписался. Любовник? Ага, раз в год по обещанию, после дождичка в четверг. У тебя ведь все время – печень. Родственник – вот ты кто! Мой родственник Апокин. (Крушит мебель.)
ГОЛОС. Аэлита! Истеричка, открой дверь! Мне передать надо!
ОНА. У двери положь.
Чашка летит в стену.
И мотай отсюда, родственник! Вали к своей цесарке!
ГОЛОС. Не могу! Я семьсот пятьдесят рублей принес, которые ты на телевизор «Рубин» собрала. Не могу я их оставить у двери.
ОНА (выкрикивая). Он не может! Родственник! Дядя! Он – честный дядя. «Мой дядя самых честных правил» – Пушкин так написал. И у Лермонтова, между прочим, тоже есть про дядю: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…» Слушай, Апокин, почему у них сплошные дяди? Знаешь, Апокин, я сейчас поняла, что мне обидно. Я пять лет жила с человеком, который, в общем-то, не в моем вкусе… И он же меня бросил. (Молча открывает задвижку на двери.)
АПОКИН врывается – и с размаху падает на пол. Потом поднимается, в изумлении смотрит на нее.
ОНА. Что уставился?
АПОКИН. Какая у тебя прическа?
ОНА. Да, вот такая у меня прическа.
АПОКИН. Значит, и прическу себе соорудила… как у этой актрисы.
ОНА. Как у нее соорудила. Еще что спросишь, родственник, Пушкин-дядя?
АПОКИН. Лыжи твои у меня на балконе стоят. Когда захочешь – возьмешь. Семьсот пятьдесят рублей вот – кладу. (Пересчитывает.) И цветок я принес твой – герань. (Ставит горшок с цветком.)
ОНА. Руки прочь от цветка. (Хватает цветок, нежно прижимает к груди.) Геранька… цветик… цветонька любимая…
АПОКИН. Ишь, голосом нежным замурлыкала… Ну как эта актриса! Даже в голосе ей подражаешь… Даже брюки вельветовые купила, как у нее в фильме. Тьфу, дурища! Ну помешалась баба! Добро, молодая была бы! Пойми, эти брюки на ней – одно, а на твоей заднице…
ОНА. Ты что же нагличаешь, Апокин? Ты кто такой есть, чтобы меня учить? Что замолчал? Как твоя фамилия? Ты что не отвечаешь? (Истерически.) А ну – ты кто такой?
АПОКИН. То есть как?
ОНА. То есть так! Документ на стол! Живо!
АПОКИН. Ты пьяная?
ОНА. Документ предъяви! Рейд у нас! Сукиных детей выявляем! Тараканов морим! (Хватает Апокина за волосы.) Ты кто? Кто ты?
АПОКИН. С ума сошла??? Я… Апокин.
ОНА. Ты – Гитлер, который сделал пластическую операцию. (Тихо-тихо.) Уходи, ладно?
АПОКИН уходит, почти убегает. ОНА медленно расставляет стулья, подметает осколки.
Звонок телефона.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Герасимова, ты?
ОНА (устало). Я…
ГОЛОС. Шевчук Лида с завкома. Как самочувствие?
ОНА. Нормальное, не жалуюсь.
ГОЛОС. А вообще?
ОНА. Тоже хорошо.
ГОЛОС. Что звоню. Новый год – на носу. Мы списки новогодних бригад составляем – подшефных детей поздравлять. Ты – как, не против?
ОНА. Я, слава богу, пять лет езжу Снегуркой к подшефным – отказов вроде от меня не слыхали.
ГОЛОС. В этом году, Герасимова, нюанс: от посылки мужчин дедами морозами решено воздержаться. Не оправдала себя эта практика.
ОНА. А я всегда говорю: надо от них, врагов, совсем избавляться. В прошлом году, например, в нашей бригаде были:
Родионова, секретарша, – Зайцем ее послали, я – Снегуркой… И Локотко, грузчик, – Дедом Морозом. Ну все ведут себя как люди. А Локотко в первую квартиру зашел – и сразу шарит глазами: где хозяин? Ну хозяин тут как тут – такой же оказался нахалюга! Удалились они на кухню, пока мы детям подарки вручали. До третьей квартиры Локотко уже глаза налил: бабку-лифтершу за пионера принял и все подарок ей вручить хотел! Стыд-позор!
ГОЛОС. Все так, Герасимова! К большому сожалению! И решили мы на завкоме эксперимент: послать в этом году дедами морозами женщин. Поэтому все женщины, которые давно ездят в новогодних бригадах… это ты в первую очередь, потом Родионова, Гуслицер – вас назначаем дедами морозами. А вам уже придадим снегурочек, зайцев, волшебников-космонавтычей. Ты как на это смотришь?
ОНА. Положительно.
ГОЛОС. Только басом научись разговаривать. Ну ты в хоре поешь! Ты вон на эту актрису похожая – я думаю, бас освоишь!
А теперь скажу тебе новость, для тебя интересную: ты у нас пятый год ездишь в бригадах, слышишь меня?
ОНА. Не глухая.
ГОЛОС. И решили мы как-то тебя отметить: ты телевизор «Рубин» с сенсорным управлением достать хотела? (Зашептала.) Слышь меня? На подшефном есть лимиты, поняла? С ними уже договоренность есть: продадут тебе! «Огонек» новогодний будешь по «Рубину» глядеть. Лады? Учись басом разговаривать. До скорого.
ОНА (повесила трубку). Басом, ишь ты! (И вдруг запела тоненьким голоском частушку.)
Я девчонка косопуза, у меня косое пузо.
Но хоть пузо на боку, я любого завлеку!
(Пританцовывает.) Эх! Эх! (Остановилась.) Гитлер! Ну точно Адольф Гитлер!
