Алексей Вилков - Запад – Восток
В итоге Леночка все-таки оставила собаку в кабинке, на всякий случай привязав поводок к дверной ручке. Тузик начал свирепо лаять, не желая провести весь вечер около унитаза.
– Перестань! Сидеть! Сидеть, я сказала! – приказала Лена.
После бесплодных попыток Тузик немного успокоился и заскулил.
– Сиди тихо! Лежать! – раздавала команды Лена. – Я зайду к тебе попозже!
Тузик возмущался еще минуту, но потом замолчал. Он был послушным псом, по опыту знавшим, что если хозяйка что-то вобьет себе в голову, то ее не остановить ни лаем, ни стоном.
– Мой пупсик никуда не денется. Идем!
Проводив печальным взглядом запертого четвероногого друга, Катерина последовала за подружками.
На танцполе веселилось довольно мало гостей. Важных персон и в помине не было. Девочки расположились в баре. Зарезервированные столики пустовали, давая понять, что главные персонажи еще не подошли. Расфуфыренные девицы в чулках и полупрозрачных блузках отрешенным взглядом изучали обстановку и надменно курили тонкие сигареты в ожидании клиентов. Мимо них пробегали с подносами худощавые официанты в зеленых костюмах, похожие на головастиков.
К середине вечеринки столики заполнялись. Молодые бизнесмены и пожилые олигархи вальяжно располагались на кожаных диванах. Чаще всего они приходили в сопровождении длинноногих молчаливых девиц, что заметно расстраивало местных охотниц за кошельками. Они нервно кружили вокруг добычи, призывно стреляя глазами и пронзая ненавистью их спутниц.
Катерина внимательно следила за обстановкой, но одиноких мужчин пока не заметила. Данное обстоятельство расстроило ее, так как девушка строила грандиозные планы на этот вечер, а ей не везло так же, как навязчивым куртизанкам. Будучи уверенной, что она отличается от продажных женщин и они не могут тягаться с ней в искусстве обольщения, Катя с презрением поглядывала на них и ждала своего звездного часа.
В глубине зала послышалась азиатская речь. Невысокий узкоглазый господин громко шутил с двумя силиконовыми красотками, облепившими его с двух сторон. Вскоре он пригласил их к себе за столик и стал старательно угощать всем, что попадалось под руку, заставляя пробовать суши и пить саке. Японец был на крючке.
– Глянь, как они его обрабатывают, – толкнула локтем Наташа. – Мертвая хватка!
– Сучки! – фыркнула Леночка. – Мы же не будем им уподобляться. Братец удружил. Убью! Чувствую себя здесь как в публичном доме. Знала бы – ни за что не притащилась. Скукотища!
– Ты права, – согласилась Катя. – Не с кем завязать разговор, и нас никто не собирается угостить мартини.
– О, взгляните! – вскрикнула Наташа. – Вон тот брюнет, какой красавец. Он мой!
Леночка растерянно огляделась:
– Где?
– У фонтана. Пойду-ка подсяду поближе!
В центре зала искрился шумный фонтан в форме обнаженной русалки с рогом изобилия в хрупких ладонях. Приглянувшийся Наташе кудрявый брюнет с двумя верзилами по бокам с любопытством разглядывал это произведение искусства. Особенно ему понравился длинный чешуйчатый хвост и полные русалочьи груди с высеченными сосками, из которых струилась вода. Брюнет застыл на месте и облизывал губы, вероятно, представляя себя рядом с чудесной дивой.
– Поторопись, пока он пялится на ее сиськи, – предупредила Катя.
– Дилетант! Наверняка постмодернизм от классицизма не отличит.
Завороженная Наташа поспешила навстречу своей судьбе. Остановись, мгновенье! Но вместо принца она наткнулась на одного из его верзил – громадного, уродливого, с черными угрями на щеках. Он всем своим видом показал, что не пропустит ее. Наташа попыталась жестами объяснить, что хочет пройти, но верзила оставался непреклонен как скала, и она отступила.
– Не повезло, бывает, – меланхолично заключила Леночка. – Зачем он приволок свою доблестную рать? Сюда приходят отдохнуть и расслабиться, а этот придурок не догадался избавиться от дружины. Наташенька теперь будет переживать и маяться весь вечер. Брюнет-то милый, сладенький, а охрана у него сволочная, весь имидж портит. Фу, мерзость! А мне никто не приглянулся. На десять девчонок по традиции двое ребят! – рассмеялась она. – Кать, мы стареем? Летят наши золотые годы, молодость уходит навсегда. Восемнадцатилетние малолетки обкрадывают нас, тридцатилетних старух, и мы с этим не справимся, сколько бы ни пудрили носик. И моя грудь не пользуется успехом… Что делать?
– Не знаю, что тебе ответить, – вздохнула Снегирева. – У нашей внешности особенная стать – в нее мы можем только верить.
– Поэтично, – грустно улыбнулась Лена. – Что-то подобное я уже слышала.
– И я слышала, – согласилась Катя и с ностальгией повторила:
– В нее мы можем только верить…
Леночка достала зеркальце и проверила макияж:
– Не наводи хоть ты тоску, и так тошно! Пора мне обновить мейк-ап, Тузика проверю заодно.
– А Наташка где?
– Без понятия. Не удивлюсь, если где-нибудь в чилл-ауте льет горькие слезы.
– Оставляете меня одну? Ну-ну, я припомню!
Леночка спрыгнула со стула, помахала ей рукой и отправилась в гости к Тузику, покачивая бедрами.
Заказав бокал сухого вина, Катерина села за стойку и подвинула к себе пепельницу – от грусти хотелось курить. Молодой бармен с усиками учтиво предложил зажигалку. Катя отказалась, не решаясь достать сигарету. Месяц назад она дала себе обещание завязать, сначала держалась. Первые дни ужасно хотелось затянуться, неприятная сухость во рту отравляла жизнь. К концу недели стало легче, пережила, руки уже не тянулись к сигаретам. Вскоре она вообще прекратила думать о них и вспоминала старые ощущения, только видя, как пускают дым другие. Катя мужественно держалась, хотя это было в тягость. Она старалась не нервничать, не принимать все близко к сердцу и отстраниться от ситуации, но сегодня ресурс исчерпался. Нервы сдали, а вслед за ними сдалась она сама.
Пальцы потянулись к сумочке и нащупали мятую пачку, лежащую там на крайний случай – сегодня именно такой.
– Так вы позволите? – повторил попытку бармен.
– Я сама, – не терпелось ей. Пальцы суетились, на автомате выполняя привычные движения.
– Позвольте я? – обратились к ней на ломаном русском.
Снегирева резко обернулась и застыла в оцепенении.
– Я не мог пройти мимо, чтобы не оценить вашу красоту, – произнес коренастый джентльмен с загорелым, слегка морщинистым лицом и рыжей шевелюрой, заплетенной в миниатюрную косичку. На Катю заворожено смотрели темно-карие глаза. На правой щеке виднелся старый шрам, а над тонкими губами красовалась пикантная родинка.
– Вы?.. – сперва растерялась Катя.
Как сложно определиться. Незнакомец вызывал противоречивые чувства, одновременно притягивая и отталкивая ее. Он не отличался красотой, мужественностью и статностью. Таких, как он, сотни. На вид ему около сорока, однако, незнакомец выглядел моложаво, и только морщины, сутулость и усталый взгляд выдавали его годы. Для Катерины самый подходящий возраст.
– Так вы позволите? – настойчиво повторил он.
– Пожалуйста, – огляделась Катя, побаиваясь подвоха.
– Благодарю, – он поднес сверкающую зажигалку.
В глаза бросились красующиеся на ней камушки. Девушке стало стыдно, что она курит такие дешевые сигареты.
«Это не стекляшки, – подумала Катя, проворачивая возможные варианты развития событий. – Тип непростой, знает себе цену и обучен хорошим манерам. Есть смысл познакомиться с ним поближе. И очень кстати эти дурочки испарились. Фортуна поворачивается ко мне лицом!»
Сердце забилось чаще, и перехватило дыхание. Даже курить расхотелось, но не тушить же сигарету – что он подумает?
– Вы, вероятно, прибыли издалека? – благодаря никотину она постепенно справилась с волнением.
Незнакомец сел рядом:
– Как вам сказать… В нашем мире все относительно.
– English? – спросила она, чтобы не заставлять его напрягаться.
– French, – ответил он и одновременно кивнул бармену, чтобы тот не прислушивался к беседе, а налил выпить.
– Вы француз, какая прелесть! – она оживилась и перешла на его родной язык. – Я неплохо владею этим языком, он самый романтичный на свете.
– Это заметно, у вас блестяще поставлено произношение. Так сложно в Москве встретить знатока французского, все галдят на английском, а я ненавижу этот международный сленг. Вы моя спасительница! Меня зовут Клод де Ронсар, для вас просто Клод.
– Катерина, – она протянула руку и выпрямила осанку.
Клод слегка наклонился и нежно прикоснулся к ее бархатной коже.
– Ка-те-ри-на? То есть Катрин! Разрешите, я буду величать вас так? Ка-те-ри-на слишком сложно для меня, а Катрин – мое любимое имя, нежное и воздушное, как Елисейские поля. Вы были в Париже?
– Несколько лет назад, но с удовольствием побываю вновь. Париж – город чудес, любви, цветов и контрастов, я обожаю его.
– Я счастлив, Катрин! – восторженно ответил Клод. – Вы не поверите, как я счастлив, что встретил вас! Мой румянец не даст солгать: волнуюсь, как неопытный юноша на первом свидании. Не предполагал, что в этом месте мне доведется повстречать столь очаровательную и интеллигентную особу. Я прилетел на пару дней по делам, а сюда меня пригласили расслабиться после подписанного контракта. Сколько отменных женщин, но вы – первая среди лучших! И будь сейчас конкурс красоты, я сделал бы все возможное и невозможное, чтобы вы его выиграли.
