Маша Трауб - Чужой ребенок
– Зачем ты это сделал? – спросила, не выдержав, Лариса. Игорь был на работе, Илья сидел в комнате и листал журнал. Она зашла к нему сказать, что пора спать.
Илья молчал.
– Я задала тебе вопрос. Зачем ты это сделал? – повторила она.
– Затем, – буркнул Илья.
– Зачем затем? Тебе нравится меня унижать? Чего ты добиваешься? – не отступала она.
– Я хочу, чтобы никого не было, – вдруг закричал Илья. Лариса не ожидала такой реакции. Мальчика трясло. Опять пошла носом кровь. Он вытирал лицо рукавом рубашки. – Я хочу, чтобы тебя не было. Чтобы никого не было. Ты во всем виновата. Я хочу, чтобы ты умерла. И папа умер. А я бы жил один. Здесь. Тебе понятно?
– Успокойся, перестань. – Лариса на этот раз испугалась и пыталась вытереть кровь салфеткой. Илья отбивался. – Я люблю твоего папу и тебя люблю. Я не сержусь. Успокойся. Давай поговорим, хочешь?
– Я ничего не хочу. Отстань. Все отстаньте от меня. Я вас ненавижу. Вы все врете. Говорите одно, а делаете другое.
– Думай, что говоришь. Как у тебя язык поворачивается…
– Уходи отсюда! Это моя квартира. Понятно? Уходи отсюда!
– Это квартира твоего отца, и только он может решать, уйти мне или нет.
– Это моя квартира! Я тут раньше тебя жил! Вы все одинаковые, все! – продолжал кричать Илья. – Ты только притворяешься доброй, чтобы папа тебе поверил. Если бы меня не было, все были бы довольны. И ты, и мама, и папа. Уходи!
– Ладно, я уйду. Но ты не прав. Слышишь?
– Уйди, а то я скажу папе, что ты меня опять ударила.
Лариса вышла. Ее тоже трясло не меньше Ильи. Ей было себя жалко. Она делала все, что могла. Старалась. У них были хорошие дни – когда они с Илюшей выбирали подарок в магазине и смеялись. Когда вместе катались на горке. Когда она объясняла ему правила по русскому, и он понимал. Когда стригла ему ногти. Когда сушила феном волосы. Иногда, очень редко, но оттого очень пронзительно, Илюша обнимал ее одной рукой за шею. Она читала ему или следила, как он решает пример. Он писал правой, а левой держал ее. Как будто боялся, что она уйдет. Лариса боялась пошевелиться и спугнуть этот момент.
На улице ее никогда не принимали за маму. За старшую сестру. У них и вправду была не очень большая разница в возрасте. Они могли бы стать друзьями. Через несколько лет. Он мог бы обсуждать с ней своих девушек. Сказать ей то, что не смог бы сказать папе или маме. Потому что они – родители, а она – подруга. И она бы ему что-нибудь посоветовала. Не как родительница, а как подруга. Так бывает. Лариса знала, что так бывает. Но, видимо, у других. Не у нее.
У Инны появился постоянный мужчина, и Илья опять перешел в режим субботы-воскресенья.
– А мама с кем живет? – спросила как-то у него Лариса.
– С шофером, – брезгливо ответил Илья.
Шофер поселился в квартире Инны, и ее звонки Игорю стали редкими и короткими. Как правило, все сводилось к одному вопросу: «Когда придет домой Илья?» – и просьбе: «Пусть позвонит, когда будет выезжать».
Лариса опять завела с Игорем разговор о ребенке.
– Нет, не сейчас, – сказал он.
– А когда?
– Не сейчас. Не знаю.
– Почему?
– Потому что родится ребенок, мы разведемся, и он окажется в положении Ильи. Ты этого хочешь?
– А почему ты решил, что мы разведемся?
– Но мы же даже не женаты.
– Ты понял, что я имею в виду.
Расписались они еще через четыре года.
– Давай поженимся? – предложила Лариса.
– Чего вдруг? – удивился Игорь.
– Не вдруг.
– Тебе это так надо?
– Да, надо.
– Зачем, можешь мне объяснить?
– А ты можешь мне объяснить, почему ты не хочешь?
– Потому что считаю это никому не нужной формальностью.
– Эта формальность нужна мне.
– Ладно, – согласился Игорь, – только давай обойдемся без мишуры.
– Хорошо.
Игорь сообщил Ивану с Леной, что «Лариса ведет его в загс». Лена предложила заехать к ним на чай. Как раз Ника собиралась «подскочить».
– Давай я хоть маму позову, – попросила Лариса.
– Зови, если тебе это так важно, – согласился Игорь.
– Мама, мы не будем праздновать, – предупредила Лариса, – просто чаю попьем.
Она и сама была рада, что все так – тихо, спокойно.
Лена действительно выставила на стол чайные чашки, тортик «Ленинградский». Игорь купил по дороге бутылку вина.
Зазвонил телефон. Лена держала телефонную трубку в руках и ответила сразу.
– Это Инна, передает поздравления, – сказала она Игорю.
– А мама не приезжала? – спросила Лариса у Лены.
– Нет еще. А что, должна приехать? Игорь мне ничего не сказал, – ответила та.
Лариса зашла в комнату и выдохнула – на диванчике сидела Антонина Матвеевна и дремала. На столике стояла рюмка с водкой, на тарелке лежало порезанное дольками яблочко.
– Антонина Матвеевна, здравствуйте.
– Я думала, ты умнее, – ответила тетка.
– В каком смысле?
– Деточка, на какой ляд тебе сдалась эта семейка?
– Ну…
– Вот тебе и ну. Вроде не дура. Я же тебя предупреждала.
– Мы уже давно вместе живем. Ничего не изменится. Просто формальность.
– Тем более – зачем?
Лариса не удержалась и улыбнулась.
– Не знаю. Но я рада.
В дверь позвонили. Лена пошла открывать. Приехала Наталья Ивановна. С двумя пакетами. Стояла, тяжело прислонившись к косяку, не выпуская пакеты из рук.
– Господи, мама, – выдохнула Лариса и потянулась, чтобы помочь.
– Не надо, я сама. Ты же все-таки невеста. Твой праздник, – сказала Наталья Ивановна.
– Здравствуйте, – поздоровалась Лена. – Что там у вас такое?
– Да так, ничего особенного. Я дома наготовила, тут только майонезиком заправить.
– Мы же договорились, что только чай, – сказала Лариса и тут же заметила, что мама обиделась. Еще она заметила, что мама в выходном платье. Даже в салон сходила – причесалась.
– У нас и майонеза нет, – сказала Лена.
– У меня все с собой, – сказала Наталья Ивановна. Лариса видела, как мама подобралась, и решила с обидой подождать.
Наталью Ивановну провели на кухню. Лариса поплелась за матерью. Она стояла у окна и смотрела, как мама выдавливает майонез в салат.
– Ну что вы, ей-богу, – зашла на кухню Лена с тарелкой для салата, – хватит возиться, пойдемте хоть выпьем за здоровье молодых.
Лена сказала «молодых» таким тоном, что Наталья Ивановна перестала мешать салат.
– Ну, пойдемте выпьем, – опять сдержалась она и устало вытерла майонезной рукой лоб.
Все сели. Лариса рядом с Игорем. Наталья Ивановна притулилась с краю. Разлили вино.
– Ладно, – подняла бокал Лена на правах близкой родственницы, – хорошее дело браком не назовут, как говорится… Для нас это большая неожиданность… Мы думали, Игорь никогда не женится… Даже на Инне не женился, когда Илюшка родился… Но…
Лариса смотрела на неразрезанный, стоящий посередине стола, сиротский торт «Ленинградский» и хотела, чтобы это все закончилось. Прямо сейчас. Ника с новым бойфрендом шушукались и передавали друг другу тарелки с салатами, приволоченными Натальей Ивановной. Игорь смотрел на Лену. Наталья Ивановна смотрела то на дочь, то на свои салаты, которых ей было жалко.
Вино быстро кончилось. Бойфренд Ники сбегал в супермаркет под домом. Салаты тоже кончились. Наталья Ивановна буквально вырвала тарелку из рук Ники и положила ложку Ларисе. Лариса есть не хотела. Игорь сидел мрачный и молчал.
– Мам, а больше ничего поесть нет? – спросила Ника у Лены.
– Сейчас я бутерброды сделаю, – сказала Лена и ушла на кухню.
Наталья Ивановна пошла следом. Лариса тоже потянулась за мамой. Антонина Матвеевна дремала.
Лена взяла батон и со стоном стала резать.
– Давайте я пирожков быстро сготовлю? – предложила Наталья Ивановна.
– Ой, да не надо. Чего возиться-то? Надоела эта готовка.
– Да я сама. Быстренько, – не сдавалась Наталья Ивановна.
– Ничего нет для начинки.
– Варенье или джем есть?
– Варенье есть.
Наталья Ивановна встала лепить пирожки.
Этот процесс Ларису всегда завораживал. Надо было проснуться рано-рано. Мама занимала собой всю кухню, которая становилась белой-белой. Ларисе в детстве нравилось смотреть, как мама постукивает по ситу, просеивая муку, и хлопает в ладоши, чтобы насмешить дочь. Мука разлеталась и превращалась в снег, только мелкий и мягкий. Мама разрешала Ларисе окунуть ладошки в теплую кучку: раз – и руки становились тоже белыми. Как в перчатках.
Со стола убиралось все – сахарница, чайник… Весь стол занимало тесто. Живое и вкусное. Лариса отщипывала кусочек, а потом еще один и еще один, когда мама не видела. Мама раскатывала тесто и брала старую чашку, из которой никто никогда не пил чай. Пирожковая чашка. Мама вырезала чашкой круги. Вырезала и отшвыривала на другой конец стола. Ошметки были похожи на гирлянду. Лариса их собирала и превращала в шарик. Пирожки лепили сидя. На середину стола водружалась большая тарелка с начинкой и двумя маленькими ложечками – маминой и Ларисиной. У мамы пирожки получались ровненькие, с красивым завитком. Она их выкладывала ровными рядками. Сначала на стол насыпала муку, как постель застилала. У Ларисы рядок был кривенький и короткий. А мамин занимал полстола.
