Анна Джейн - Музыкальный приворот. По ту сторону отражения
– Что и? Малышка, ты видела ее реакцию. Она оказалась совсем не ангелом, а просто такой же лгуньей, как и я. Сразу меня отшила. Такая для игры никакого интереса не стала представлять. Если бы я познакомился с Демоницей в виде Кея, она, не раздумывая, выбрала бы его. Вообще бы не раздумывала, а это неинтересно. Знаешь, я сразу забыл про нее, если бы не ты. Ты так жалостливо на меня посмотрела, словно на голодного щенка, и пожалела, что я не мог забыть тебя, Катя.
Я одарила мерзавца не самым лестным взглядом. Кретин! Еще и глумиться надо мной смеет:
Уходи, пусть сам с собой разговаривает, скотина неблагодарная!
– Кать, маленькая, не смотри на меня так. Я честно раскаиваюсь за то, что сделал тебе. Просто послушай меня дальше? – Кей просительно заглянул мне в глаза. – Тогда я сразу сказал себе: «Ого, а она не такая, какой кажется на первый взгляд! Интересно».
– Вот, значит, как? – А мои-то романтические фантазии внушали мне, что он влюбился в меня именно с первого взгляда. – А какой я казалась тебе до этого?
– Я заинтересовался тобой, но у меня не было времени, чтобы что-то сделать, – мы вкалывали в студии над новой песней. Мне было не до девушек. А тут ты сама меня нашла. Я переходил дорогу в хреновом состоянии – из-за травки, упал, а ты, уж не знаю, что подумала, и поволокла меня к себе. Разве мог я отказаться? Сначала я хотел быстро уйти от тебя, но оказалось, что ты дочь Томаса Радова – моего любимого художника, и решил задержаться. Солнце, твоя семья меня убила! Я никогда не видела ничего подобного. Я, честно, не хотел уходить, но должен был. – Глаза Кея сделались радостными: в них появился небесный голубой оттенок. – Я никогда не видел подобной странной, но крепкой семьи, и мне было в твоем доме до ужаса уютно. И ты была такая милая, домашняя, как кошка. Прости, но я не влюбился в тебя сразу – я вообще не верю в любовь с первого взгляда, хотя постоянно в интервью говорю разную чушь.
– Прости, но ты мне тоже с первого взгляда не приглянулся, – обиделась я.
– Зачем ты обращаешь внимание: с первого взгляда я стал твоим или нет? Я ведь просто сейчас чувствую к тебе нехилые симпатии, почему ты расстроена?
– Я не расстроена! А что ты там про какую-то травку говорил? – с отвращением вспомнила я, отчего-то чувствуя себя все глупее и глупее.
– А, мы с ребятами – не из группы – покурили немного травы, и меня штормило после этого. Пошел на красный, и меня чуть не сбила тачка, – улыбнулся мне Кейтон, как ребенку. – Забавно вышло.
А я-то думала, он хочет жизнь самоубийством покончить!! Переживала, хотела защитить! Ах ты, козел сероглазый! Да я тебя самого в наркотик превращу! В гашиш! Вернее, в кейшиш!
Да-а-а, чувствую, мы больше не будем изумляться козням этого морального урода.
– Я услышал твой разговор с Демоницей и решил немного поразвлечься. Келла согласился мне помочь, хотя первоначально это должен был сделать Рэн. Просто Рэн оказался ростом ниже ее, и отказался. А Келла – достаточно высокий. Я и не знал, что мой друг влюбится в нее. Кстати, твоя подруга – та еще штучка. Что она сделал с Келлой?
– Это он что с ней сделал! – возмутилась я. – Он бедную Ниночку использовал.
– Это она его. Я реально удивился, детка, когда услышал про наследство. Твоя подружка не промах, однако.
– Твоя тоже, – зло сказала я.
– Моя? Какая? Келла, что ли?
– Нет, Алиночка. Ты зачем ее увез, а? Из пиццерии? – строго поинтересовалась я. – И потом пропал куда-то? С ней развлекался, да?
Кейтон засмеялся и долго объяснял мне, что он отвез Алину домой и приехал в студию, а я ему не верила. Однако поняла, что с ним был Филипп, и тот в случае чего сможет подтвердить слова блондина.
Что-то наш разговор заканчивается тем, что я перестаю злиться на него. Но обида в душе все же остается. Злая, холодная.
И за бабочек обидно, за бабочек!!
– Слушай, – вдруг вспомнилось мне. – Однажды я переписывалась с Антоном, а ты стоял около меня, там, в студии… Как так?
– А-а-а, – протянул он, улыбнувшись, – я попросил Рэна помочь. Подумал, вдруг, ты что-то подозреваешь. Он писал тебе вместо Антона, я стоял рядом. Черт! Это так сложно было, по-скотски вести себя рядом с тобой!
– Но у тебя это хорошо получалось, – произнесла я задумчиво. – Очень хорошо.
– Прости.
– А в тот день Антон… то есть ты приглашал меня на свидание. Надеюсь, еще помнишь? Но ведь ты знал, что у тебя будет до ночи выступление, и мы не сможем встретиться.
– Я хотел позвать тебя, а потом отменить встречу. Заранее знал, что отменю. Я хотел усыпить твою бдительность, маленькая.
– Баран.
– Да.
– И… почему волосы у Кея и Антона были разного цвета? Ты что, в парике щеголял, что ли?
Парень задумчиво посмотрел на меня.
– Нет, малыш, совсем нет. Наша визажист как-то для выступления дала мне одну забавную штуку для волос – мажешь ею волосы, и кажется, что они меняют оттенок и сильно приглаживаются. Эта штука мне пригодилась, – он неожиданно улыбнулся, словно вспоминая что-то. И гримом я умею слегка пользоваться.
Кей еще долго рассказывал мне что-то, объяснял, заглядывал в глаза, пробовал развеселить. Я огрызалась и кидала на парня злые взгляды. Все его старания разрушил мобильный телефон – зазвонил в самое неподходящее время.
– Катя, я сейчас, – достал парень средство мобильной связи из кармана джинсов, – это отец! Не уходи.
Куда я могу уйти? Тем более если ты отошел лишь на пару шагов и отвернулся, односложно кому-то отвечая.
Ну вот, и произошло наше объяснение. И теперь я не знаю, как себя вести. Традиционно чувствую себя тупицей, не знающей, проведут ли ее хитрые люди в следующую минуту или нет.
Врет он или говорит правду? Что мне делать? Кто виноват-то?
Дядя Чернышевский, помогите ей, а?
Я сняла босоножки и, касалась босой ногой травы, перестала раскачиваться на качелях. Взгляд мой зацепился за белый прямоугольник бумаги. Это Кей выронил? Я, в тайне от блондина, осторожно подняла его и развернула. Обычный лист бумаги, мелко и неровно исписанный, кажется, стихами. Почерк Антона – я узнала его. В бумажке каким-то образом оказалось мужское кольцо – почти точная копия того, что я нашла около места разборок Антона и Алины. И точно такое же, с голубыми камушками, лежало у меня в заднем кармане шорт – я случайно прихватила найденное украшение с собой. Значит, это кольцо тоже принадлежит Кейтону? Зачем ему пара колец? А на бумажке что, написана их эксплуатация?
Я осторожно кинула взгляд на беседующего парня, а затем стала читать, и руки мои дрожали от волнения:
Моя кровь разбавлена терпким виски,Твоя – горячим горьким шоколадом.Я поступаю вновь и вновь так низко:«Малышка, детка, эй…» Так надо.
Ты знаешь, я хотел бы состоять из алкоголяНеважно, дорогого виски или водки.На сто процентов – и без добавленья крови.Быть неживым сосудом, дерзко-кротким.
Где льется кровь – там человеческие чувства,Тепло эмоций рваных или же их лед.Я отдал кровь свою ради искусства.Не человек, а горький виски. Идиот.
Переговорив с отцом, Кей обернулся к девушке, но она, отвернувшись от него, разглядывала какую-то бумажку. Парень улыбнулся ей. Нашел. Он нашел ее. И теперь не отпустит, даже если она прикажет ему это сделать.
Улучив момент, он наконец отправил длинное сообщение одногруппникам с текстом новой песни. Парни сейчас находились кто где, но к вечеру должны были собраться, чтобы записать специально для Катрины Томасовны песню, написанную Антоном.
Алина, скучавшая дома, услышала вибрацию забытого братом телефона – он приходил сегодня к ней и к родителям, и, кажется, даже не поссорился с отцом, что было для их семьи дико. Брюнетка схватила телефон. Она совершенно не стеснялась без разрешения брать вещи старшего брата. Оказалось, смс пришло от ее Антона – по нему девушка нестерпимо скучала, и это сообщение порадовало ее, разбитую и уставшую. Хоть какая-то весть от Кея. Алина все еще самоуверенно считала, что у них все же наладятся отношения. Она добьется этого.
В моем бокале много было места —Искал себе достойный наполнитель.Текила – терпкая и пряная невеста.Моя невеста и мой вдохновитель.
Но терпкий виски и горячая текила —Коктейлем долго быть одним не могут.Вначале вкус его был ярок – но остылаИх смесь друг друга, подчиняясь року.
Эти строчки особенно ее зацепили. Брюнетка сразу же поняла, кому они посвящены. Это привело девушку в гневный ужас. Она, с силой бросив огромную вазу – любимицу мамы, закричала на весь дом:
– Я все равно его заберу! Все равно он мой!
