Наталья Смехова - 3D мир Волкова. Путешествуя во времени
К вечеру Колька прибыл к Волкову.
– В последнее время ты какой-то странный стал, – рассуждал Колька. – Я конечно, все понимаю, нелегкое это дело отсидеть срок, но все равно. Зачем тебе дело Елагиной?
– Потому что не Олеся убила Елагину, как ты тут настрочил.
– Олеся или не Олеся, уже ничего не изменить. Пойми, у меня не было выбора. Тем более, что отпечатки пальцев ее.
– Ну да, – усмехнулся Волков. – Она сказала, что на нее из 41-ой квартиры несся мужик, который сшиб ее с ног.
– Да мало ли чего она там наговорит! – возмутился Колька.
– Слушай, а где сейчас муж Елагиной? Вы его нашли?
– Нашли, а что толку. Алкаш еще тот. Допился. Мозги наверное разложилась. Они же с Елагиной развелись давным-давно, а жили все равно вместе. В одной квартире, представь?
– И что же он никакого убийцу не видел?
– В том-то и дело, что у него на то утро железное алиби.
– И какое же?
– Да у приятельницы своей он был. Соседи видели. Как обычно выпили, заснули. А в этот-то момент Елагину и хлопнули. А об Елагиной он даже слышать не хочет. Ненавидит ее, страсть. На похороны не приехал.
– Ничего себе! Небось и квартира ему досталась?
– Тут Елагина его перехитрила. Ни шиша ему не оставила, на какую-то родственницу переписала. Скоро должно быть вселится эта родственница, уже замки сменила. А мужику шатайся, где хочешь. Он теперь бомж с полным на то правом.
– Тут по-моему все шансы быть зарезанной.
– Я тоже так думал. Но алиби железное, ничего не попишешь, старик.
– А ты не знаешь, он проходил по каким-нибудь уголовным делам?
– Проходил, но все не то. Алкоголь он из-под полы штопал, весь преступный мир по дешевке снабжал, за то уважали его. Надо же, так его жизнь изменила. В советское время дома строил, даже на доске почета в городе висел.
– Это, за какие такие заслуги интересно его на городскую доску почета вывесили?
– А это я не знаю. Я у них в квартире фотографию видел, что его «фейс» там красуется.
– Интересно. Фотография старая?
– Конечно! Черно-белая еще.
– Слушай, Коля, мне помощь твоя нужна. Ты понимаешь, меня никто слушать не будет, все-таки я осужденный, мне такие сведения не дадут. А ты представитель закона. Надо зайти в горсправку, и в администрацию тоже запрос отправить на этого Елагина. Разузнать, что там с доской почета.
– Да на кой черт? Дело то закрыто! – нервничал Колька.
– Ничего. Ты придумай что-нибудь. Очень тебя прошу.
Волков помолчал. Вспомнил сухого старика с водянистыми глазами, уравновешенного философа. Он знал, кто убил Елагину. Не потому ли, что сам это сделал?
– А где ты говоришь, Елагин теперь шатается?
– Теперь не знаю. А пару лет назад у тетки одной тут проживал, вроде как сожительствовал.
– А адрес какой? У тетки?
– Коломойского улица, напротив бани как раз.
– Съезжу-ка, навещу старого друга.
Волков спустился вниз, закурил.
«Странное решение, – думал Волков. – Жить с бывшей женой, которую ненавидишь. Почему не расселиться? Не уехать? И когда он узнал, что квартиру по какой-то причине Елагина переписала на родственницу?»
Волков ехал по адресу и всё не мог выбросить из головы, что Елагин знал, кто убил его жену. Но это было в какой-то другой реальности. А в этой?
Он позвонил в дверь. Дверь открыла беззубая подвыпившая женщина.
– О, – воскликнула она. – Ты что ли? Ты мой маленький, Пашка! Заходи! Утю-тю-тю.
Волков оторопел.
– Вы меня знаете что ли?
– А ты меня нет как будто? Ну, посмотри на меня. Кто я? А? – женщина становилась в позы и вытягивала губы. – Ну вот так посмотри, ну? Дурак ты, Волков. Ну, посмотри, посмотри!
Волков её не узнавал.
– Ну Таня, ну? – раздраженно сказала женщина.
– Терентьева? – сам испугался своего предположения Волков.
– Ну! А чо не похожа что ли?
Женщина закатила глаза и прошла в комнату.
– Слышь, гость дорогой пришел, – буркнула она кому-то и засмеялась. – эй-эй?
Волков вошел. Повсюду стояли переполненные пепельницы, белье весело прямо над головой. Собака сидела в прихожей и, повизгивая, чесала ухо.
– Слушайте, женщина, – не мог он ее назвать Таней Терентьевой! – А у вас проживает Елагин?
– Да вот он, видишь тело? Дрыхнет. – махнула она рукой в сторону тела.
Волков увидел всклокоченную голову торчащую из одеяла с сизым от пьянства лицом.
– Эй, Егорыч, – толкнул его Волков.
– Ну-у-у мг-х-м-м-у, – протянул что-то нечленораздельное Егорыч.
– Воды хочет, – пояснила Терентьева.
Женщина набрала воды и нетвердыми шагами направилась к Егорычу.
– Дождик, дождик, – приговаривала она, набирая в рот воду и поливая Егорыча.
– Ну не надо что это мг-х-м-м-у вообще, – бурчал он.
– Егорыч, это я, Волков. Ты меня знаешь? – спросил Волков.
Егорыч прищурил глаза, попытался сфокусировать взгляд.
– Ты чего пришел? – спросил Егорыч.
– Узнал меня? Поговорить пришел.
Егорыч повернул голову к Терентьевой.
– Кто это? Убери его, – брезгливо поморщась, он накрылся одеялом с головой.
– Егорыч, а ты знаешь, кто твою жену зарезал? – спросил Волков.
– Ну знаю, – ответил Егорыч из-под одеяла и засмеялся. – Корреспондентка.
– Так, – Волков схватил у Терентьевой стакан с водой и вылил на голову Егорыча.
– Ой, мокренько стало, – отозвался Егорыч. – А ты еще тут что ли? Таня, ты зачем его привела? М-м-м?
Таня уже спала на кресле. Волков схватил Егорыча за майку.
– Слушай старик, ну говори, что знаешь. Ты же жил с ней, кто ее хлопнул?
– Да откуда я знаю, это самое, отвянь, – Егорыч слабыми руками пытался оттолкнуть Волкова.
– Ты знал, что она квартиру переписала? Знал?
– Да на кой черт мне ее квартира, не нужна она мне, – мотал головой Егорыч.
– Так может это ты, а? – тряс его Волков.
– А может я, – старик захохотал. – Вот было бы хорошо, если я!
– Никакого толку с тебя, – подытожил Волков и толкнул старика на кровать.
«Надо было еще разыскать родственницу, – обдумывал Волков, – на которую квартира записана. С чего бы это Елагина проделала такую махинацию? И этого рыжего».
– Алло, театр, – набрал номер телефона Волков.
– Да, театр, – томно ответила ему вахтерша.
– Знаете, хочу своей маме подарок сделать. Так она любила ходить в ваш театр, Олег Иванович так хорошо играл. И вот это вот: «Кружится, кружится пестрый лесок», – запел Волков.
– Ах, – воскликнула вахтерша. – Какое чудо! Олег Иванович неподражаемый артист, неподражаемый. Такая потеря для нашего театра.
– Да что вы! А где же он?
– Очнулись! Уехал, уехал, уже много лет, как уехал! – горько вздохнула вахтерша.
– Как же можно! Предать родной театр! Пошел искать лучшей жизни, должно быть, ох, как это понятно, – негодовал Волков.
– Да что вы, у Олега Ивановича тогда умерла мама, он отменил все свои репетиции и поспешно-поспешно уехал.
– Какое горе, – причитал Волков. – А куда? Благодарная публика всегда следует за артистом в нашей стране.
– Вы знаете, в спешке даже оставил не тот адрес. Все письма поклонников возвращаются обратно. Я тоже писала, – шепотом поделилась она.
– Как жаль, как жаль, – сказал Волков и повесил трубку.
На следующий день Волков решил еще раз скататься к дому Елагиной. Может быть, повезет еще кого-нибудь встретить. Он стучал во все соседские двери, но все было глухо. Он уже отчаялся, когда услышал поворот ключа. Волков оглянулся. Девушка открывала ключом дверь квартиры номер 40.
– Девушка, – обрадовался Волков. – Подождите, пожалуйста, не бойтесь! Я ищу человека! Здесь раньше такой жил, рыжий, толстый.
Девушка держала дверь полуоткрытой.
– Я не знаю таких. Я здесь год всего живу, как с учебы приехала.
– А год назад кто жил?
– Мои родители. Они сюда уже лет 5 как переехали.
– А до них кто жил знаете?
– До них долго никто не жил, а до этого дядя Гена. Но он уже уехал, в Москве живет.
– А дядя Гена случайно не рыжий?
– Вроде нет.
– А вы этого дядю Гену хорошо знаете?
– Не особенно.
– Он в театре работал?
– Да что вы! Он инвалид, никуда не выходил даже.
– А у вас случайно номер его не сохранился? Понимаете, может быть до него здесь жил человек, который мне нужен и этот дядя Гена вспомнит его.
Девушка посмотрела на Волкова оценивающе.
– Ладно, – сказала девушка. – Сейчас поищу.
Через несколько минут она снова появилась, сунула в руку Волкова бумажку и захлопнула дверь.
Волков развернул бумажку, там был городской московский телефон.
Он забежал в отделение связи, заказал разговор по межгороду и с волнением набрал московский номер.
– Да, – ответила ему девушка.
– А дядю Гену можно? – сказал Волков.
– А кто его спрашивает?
– Друг.
– Ладно, сейчас. Пап, тебя! – крикнула девушка.
– Да-да, – протянул мягкий мужской голос.
