Андрей Анисимов - Алый чиж (сборник)
– До чего ж наглые пошли мыши, – заявила свиноматка вслед поэту и, обиженно хрюкнув, продолжила путь.
Просить у частных лиц Судириусу не хотелось, и он отправился в Общество Грызунов. Судириус ни разу не обращался за помощью в общественные организации, поэтому слабо представлял, что это значит. Но из газеты «Мышиная возня» имел сведения, что Общество оказывает помощь бедным грызунам. Организация находилась в глубокоподпольном помещении. Из норки в норку шмыгали мыши и крысы, неся разные бумаги. По дороге все что-нибудь грызли. В Обществе это считалось хорошим тоном. Остановив курьера Тушканчика с громоздким портфелем в лапках, Судириус, краснея и заикаясь, спросил, к кому тут обращаются за помощью. Тушканчик не знал. В одном из кабинетов Судириус набрел на румяную Крольчиху и обратился к ней. Крольчиха записывала грызунов для работы на овощной базе. Судириус не хотел на базу. Летучие мыши висели вниз головой и обсуждали методы борьбы с совами. Наконец, старая землеройка-уборщица отвела Судириуса к кабинету председателя и усадила в очередь. Судириус ждал. Старый облезлый Суслик принял Судириуса, оскалив в улыбке один оставшийся зуб. Судириус, преодолев стыд, объяснил причину своего визита.
– Очень хорошо, что вы к нам обратились, – приветливо зашамкал председатель. – Но сначала я должен вас ознакомить с деятельностью нашего учреждения. Говоря это, Суслик колол молоточком тыквенные семечки и жевал одним зубом. – Общество помогает грызунам в ряде случаев. Я буду перечислять, а вы должны решить, к какому из указанных случаев подходит ваша просьба… Итак, (он в очередной раз стукнул молоточком) мы помогаем заморским грызунам неизвестных нам пород. Такая помощь дает нам возможность расширить зарубежные связи и вписать в наше общество новых представителей.
– Я никак не могу отнести себя к заморскому грызуну неизвестной породы, – сказал Судириус.
– Хорошо, – зашамкал Суслик, – пойдем дальше. Мы помогаем грызунам, получившим всезвериное признание.
Судириус очень удивился: зачем известным животным помощь?
Суслик снова расколол семечку и положил в рот.
– Нашим согражданам, одиноким и не имеющим родственников, мы помогаем захорониться…
Судириус оставил кабинет председателя, так и не услышав пункта, куда он смог бы отнести свою просьбу. Уже собравшись покинуть помещение общества, он прочел на одной норке табличку: «Помощь соотечественникам».
Молодая миловидная белочка с грустными черными глазками ничего не грызла. Она жестом ободрила Судириуса, и тот в очередной раз повторил свою просьбу. Белочка достала из-под стола носовой платочек, утерла слезки, выступившие на глазках.
– Уважаемый Судириус, трудность нашего положения не в том, что у нас нет средств. Нам поступают пожертвования от состоятельных грызунов и даже целых общин. Но если я вам помогу, как я отчитаюсь перед советом? Как я смогу доказать, что именно вы нуждаетесь в помощи? Мне не поверят.
Судириус очень удивился такой постановке вопроса.
– Если бы я не нуждался, зачем бы я стал просить. Это малоприятно и даже унизительно.
Белочка согласилась, но поделать ничего не могла. Судириус уже собрался уходить, но Белочка остановила его.
– Разрешите, я помогу вам советом… Только не как сотрудник Общества, а как грызун грызуну. Обратитесь к частному лицу. Неужели у вас нет обеспеченных знакомых?
Белочка снова вытерла слезку и грустно поглядела на Судириуса.
Судириусу было жаль Белочку, и, выйдя из подпольных коридоров, он подумал о трудности ее должности. Потом Судириус стал в уме перебирать своих знакомых: Ежу должен, Еноту должен, живописцу Кролику… Кролику Судириус должен не был по причине аналогичного материального положения живописца. Кролику было еще труднее. Кролик жил не один. Имел жену, всегда готовую разрешиться от бремени очаровательными крольчатами. А тех, кого она уже произвела на свет, вряд ли мог посчитать и сам живописец. Нет, к Кролику идти бесполезно. А почему, собственно, не пойти к Носорогу. Кто, как не директор театра, должен оказать помощь в данном случае. Если Судириуса ждет успех, а поэт в этом не сомневался, театр тоже получит немалую долю дохода. Можно сказать, львиную долю.
Судириус повеселел. Одно дело клянчить как нищий, другое – прийти с реальным предложением. Судириус бойко зашагал к театру. Поначалу он не обратил внимания, что в том же направлении движется подозрительное количество собак мужского пола. Кобели взволнованно перелаивались между собой. На многих висели медали. Чем ближе подходил Судириус к театру, тем больше кобелей встречалось ему. У главного входа их выстроилась целая очередь. Судириус сообразил, что через главный вход ему до директора не добраться. Он юркнул в служебный, где сторож Бегемот не заметил мышку. В театре было шумно. Со всех сторон несся лай собак. Судириус был целеустремлен и, пользуясь привилегиями маленького роста, проник в кабинет Носорога. Директор сидел за огромным письменным столом. Судириус не смог с полу докричаться до Носорога. Беспрерывно звонил телефон. В трубке тоже лаяли собачьими голосами. Судириус по скатерти забрался на стол и очутился перед самым носом директора. Он дождался, когда тот в очередной раз положит трубку, и представился.
Судириус был замечен. Перед тем, как начать беседу, Носорог надел очки и, пристально разглядывая Судириуса, произнес:
– Молодой человек, как вы попали сюда? Сегодня я никого принять не могу: в театре ответственное мероприятие.
Услыхав, что Судириус пришел по взаимовыгодному делу, Носорог посоветовал ему дождаться конца мероприятия и тогда спокойно побеседовать. Судириус получил контрамарку и совет быть поосторожнее, так как страсти зрителей могут быть накалены… Судириус, так и не поняв, что сегодня происходит в театре, направился в зрительный зал.
В том, что Судириус был не в курсе такого величайшего события, удивляться нечего. Телевизора, как мы знаем, Судириус не имел, жил уединенно, газет себе не позволял, так как они дороги и редко печатают стихи. Сплетни городской жизни до него доходили с большим опозданием. А событие происходило незаурядное. Понятно, что только демократические звериное общество может позволить себе нечто подобное. Ни при крысах, ни при хомяках о таком и речи быть не могло. Сегодня в главном театре города, при переполненном зале впервые проводился конкурс «Сука года».
Судириус по дороге на сцену должен был пересечь служебное фойе, где разнаряженные представительницы прекрасного собачьего пола ждали своего звездного часа. Они с ненавистью глядели друг на друга, отвратительно бранились. Их успокаивали спонсоры-кобели, принявшие материальное и моральное участие в конкурсе. На столах лежали подарки, предназначенные для самой обворожительной суки. Главный администратор театра Дикобраз раздавал бесплатную похлебку, также оплаченную спонсорами. Судириус тоже приложился к одной из мисок. Поэт уже успел откушать, когда рыжий Сеттер заметил его и спросил:
– А вы пришли к нам из какой организации?
– Общество Грызунов, – ответил Судириус и получил возможность докушать порцию.
Сидя на галерке, избавленный, наконец, от постоянного чувства голода, поэт в первый раз с благодарностью вспомнил об Обществе Грызунов. Наконец, оглушенный собачьим лаем, он огляделся. Над сценой, высвеченной прожекторами, висел гигантский плакат. На плакате мерцала золотом маленькая элегантная корона, а под ней огромная надпись «Сука года». Сцена пуста, если не считать кресла в центре. Кресло напоминало по форме судириусовское, но было много крупнее и сияло реставрационной позолотой. Зрители выказывали нетерпение. Пожарная Выдра держала наготове шланг и там, где страсти особенно накалялись, посылала струйный удар под сильным напором. От этого в театре было влажно и пахло псиной.
Конкурс задерживался. Кобели от волнения метили ножки кресел. Судириус, как и многие другие зрители, не знал, что задержка вызвана спором жюри. Судьи, в основном старые кобели, не могли прийти к единому мнению, как отбирать сук. Если по признакам породы, будет не демократично. Если по росту, трудно предположить, что самая большая сука может стать и самой обаятельной. Буль, тоже член жюри, будучи старомодным кобелем, требовал от суки округлой полноты и небольшого роста. Порода его при этом не волновала. Бульдога поддерживала небольшая часть. Единогласия не было. Намечался скандал. В списки красавиц затесалась Гиена. Эта тварь имела документ, что тоже относится к собачьей породе. Гиену с позором выдворили. Наконец заиграла музыка, и на сцене появилась молодая корова. Она в своем виде стала Телкой года и от имени парнокопытных красавиц поздравила «сучий конкурс». Потом с неестественным оскалом, изображающим улыбку, под марш стали выходить конкурсантки. Конкурс тянулся долго и Судириус задремал, а когда проснулся, «Сука года» уже сидела в кресле посередине сцены. Ею стала дворняжка Жанет.
