Александр Самойленко - Долгий путь домой

– Слыхали, вчера вечером на кладбище такая стрельба была, жуть! – пригласил к болтовне таксист и через зеркало вперился в «собеседников», ожидая их изумления и вопросов.

– «Стрельба на кладбище»… Какая чушь! – вдруг раздраженно воскликнула Мария Владимировна. – Что вы несётё?!

– Не-е, железно! – таксист с воодушевлением вцепился в тему. – Ребята в гараже говорят, сами слышали.

– А что ваши ребята делали вечером на кладбище?

– спросила Мария Владимировна тоном следователя.

– Скорее всего, сами они там и стреляли! Вы, наверное, тоже с ними там были? – продолжила она крушить водилу. – И тоже стреляли?

Таксист в замешательстве утратил дар речи. Грим был в полном восторге, такой живости от Машеньки он не ожидал. Но возникшая тревога напрягла его. Почему таксист начал именно этот разговор и именно с ними? Совпадение или… Или что? И почему он так настойчиво, изучающе разглядывает их?

– Вы, гражданин, болтать будете в пивной, – добила таксиста Мария Владимировна. – А здесь вы на работе! Закройте рот и следите за дорогой!

Завершил разгром Грим. Приподнялся с сиденья, протянул руку, свернул зеркало заднего вида набок и властно приказал:

– Сразу за развязкой остановишься у «Мира одежды»!

Таксист остановился, где было приказано, молча злобно гонял желваки. Грим вынул из багажника чемодан, не выпуская его из рук, помог Машеньке выбраться из салона.

– Мешок не забудьте! – кинул на сиденье рядом с таксистом, как и обещал, пять тысяч. – Свободен!

И они двинулись к торговому центру. Левой рукой Грим держал Машеньку под руку, правой катил за собой чемодан с миллионом тремястами тысяч евро. Мария Владимировна в правой руке несла мешок, в котором покоились сто сорок тысяч рублей. Она не спрашивала «что-куда-зачем», сказка продолжалась… Только бросила раздраженно, имея в виду таксиста:

– Придурок какой-то! Правильно, что ты от него избавился.

Грим удивился, как легко она перешла на «ты».

Ниже вывески «Мир одежды» тянулся слоган «Красиво жить не запретишь!» В огромном фойе еще безлюдного торгового центра они сделали несколько шагов и замерли, повели носами, жадно принюхиваясь. Вокруг них плавало облако восхитительного аромата горячих пирожков. Дружно нашли глазами вывеску «Закуси и стань добрым!»

– Машенька, давайте станем добрее, – предложил Грим. Мария Владимировна быстро ответила:

– Давно пора! – и, опережая Грима, устремилась к источнику аромата. В витрине под пленкой розовели бутерброды с красной рыбой, что-то еще, на прилавке в глубоком подносе, благоухала под полотняной скатеркой гора пирожков. Мария Владимировна поднесла ладонь к скатерке – ткань источала живое тепло.

За прилавком в позе «чего изволите» стояла буфетчица, вся накрахмаленная, с кардинальным макияжем, общепринятым у провинциальных буфетчиц и официанток. Глаза у неё были быстрые, цепкие. Мария Владимировна ткнула пальцем в пирожки.

– С чем?

– С картошкой, с мясом, с печенью. Только с огня. Рекомендую!

– Ну что, каждого по одному осилим? – спросила Мария Владимировна Грима, и не дожидаясь ответа, скомандовала буфетчице:

– Дайте-ка нам каждому по три в ассортименте. Какао погорячее. И по бутербродику с рыбкой!

Они заняли два стула за круглым столиком на троих. На третий стул Мария Владимировна поставила мешок с деньгами, забыв сомкнуть его сверху. И, глотая слюну в предвкушении еды – с раннего утра они ничего не ели, только нервничали, метались – оба не заметили, как, подавая заказанное, буфетчица стрельнула взглядом в нутро мешка, засекла в нем кучу сваленных абы как рублей. И тотчас приплыла от стойки с двумя рюмками и бутылкой коньяка.

– Под рыбку, – ласково предложила она.

– О-о! Старый конь борозды не портит! – пошутил Грим, имея в виду возраст буфетчицы и свой, и заметил, что Мария Владимировна раздражилась.

– А мы пока еще и не мелко пашем! – многозначительно намекнула буфетчица и еще раз глянула на груду денег в мешке. – Если будете что-то покупать у нас, могу присоветовать, я тут уже сто лет работаю, все знаю.

– Спасибо. Мы сами решим! – ревностно отвергла предложение Мария Владимировна, уязвленная репликой буфетчицы насчет того, что та пока еще не мелко пашет. Грим дождался, когда она возьмет свою рюмку. Сказал:

– Ну что, давайте станем добрее.

Коньяк прокатился по горлу согревающим угольком, семга была свежей, малосольной и прохладной.

Буфетчица знала свое дело – запивать пирожки надо именно горячим какао. Они ели молча, с наслаждением. Иногда посматривали друг на друга и при этом облегченно вздыхали.

Когда буфетчица подошла убрать со стола, Грим протянул ей тысячную:

– Нам через час понадобится машина, вы не могли бы вызвать такси? Сдачи не надо.

– Без проблем! «Мерседес», белый, номер триста пять, водителя зовут Дмитрии, это мой муж. Дожидаться вас будет прямо у дверей. Устроит?

Грим согласно кивнул. Они вышли из закусочной, пересекли холл и начали подниматься на второй этаж. Над лестницей висел очередной озорной слоган «Без одежды не уйдете! Мужчинам – налево! Женщинам – направо!». Буфетчица проводила их взглядом и быстро позвонила какой-то Юльке.

– Юлька, к тебе люди пошли, они с чемоданом. У них мешок денег! Какая тебе разница, что у них в чемодане?! Я тебе говорю, у них денег мешок! Похоже, одеваться будут. Ты там встреть их с уважением. Ага, давай растряси их. С тебя причитается!

У последней ступени на площадке перед отделом одежды Грима и Марию Владимировну встречала сияющая Юлька. За ее спиной, также лучезарно улыбаясь, торчал весь штат отдела в позе «рады стараться!»

– Вы чего тут столпились?! – удивился Грим.

– Сервис! – звонко сообщила Юлька. – Всё для вас! – и на всякий случай добавила: – Покупатель всегда прав!

Тут Мария Владимировна внезапно хватко взяла бразды правления в свои руки, это как-то неприятно удивило Грима. Она по-хозяйски оглядела его так, будто перед ней стоял голый манекен, и поставила задачу Юльке:

– Стиль «респект», «уважаемые люди», понятно? – и скомандовала. – Пошли выбирать!

Под предводительством Марии Владимировны они пошли вдоль линии кронштейнов, на которых висели мужские костюмы. Она указующим перстом выбирала костюм, продавщица выдергивала его на показ, Мария Владимировна оценивающе озирала его и либо кивала, и тогда продавщица галопом оттаскивала вещь в примерочную, либо давала отмашку, и костюм запихивался обратно.

Ровно в десять утра генерал Зарембо вошел в свой кабинет.

– Привет соратникам!

Все были в штатском, только во главе стола, первый к генералу, сидел в форме полковника его зам, начальник убойного отдела Стрельников. Генерал пробежал взглядом по лицам собравшихся, увидел патологоанатома, начальника отдела баз учетных данных, за столом был даже пилот патрульного вертолета и командир дивизиона ДПС. Похвалил полковника:

– Очень хорошо! Если всем есть что сказать, значит… поработали как надо. Ну, кто запевает?

Начал криминалист – пожилой, грузный, явно не выспавшийся:

– На месте происшествия обнаружено семнадцать гильз. Тринадцать – пистолеты Макарова, две – Стечкина и одна – браунинг… – криминалист замолк, сверяясь со своими бумагами.

– Уже интересно! Красиво интригуешь, Устиныч, не успел молвить, уже гильзы разные, пистолетов много… – в голосе генерала слышалось глубокое уважение к Устинычу. В УВД все называли криминалиста Маэстро.

– Кофейку бы, товарищ генерал, года уже не те, чтобы ночами по кладбищу на карачках лазать!

Генерал велел секретарше подать Маэстро чашку кофе, сказал ей:

– Плесни ему там в кофеёк. Для бодрости. Только умеренно плёскай!

– Это другое дело, – смягчился Маэстро. – Идем дальше… Одна гильза– браунинг. Также обнаружена кровь. Крови много, что хорошо. По характеру пятна кровь истекала струей, толчками. Предполагаю ранение в артерию…

Вошла секретарша с большим фаянсовым бокалом. По кабинету распространился тонкий аромат кофе с коньяком. Все алчно нюхнули носами. Маэстро жадно отхлебнул, проникновенно сказал секретарше:

– Наташенька, я тебя люблю!

Генерал с улыбкой пронаблюдал за происходящим, вернул подчиненных к делу.

– Так, что по крови?

Патологоанатом – худющий, сутулый, с всклоченной шевелюрой, тоже сонный – доложил:

– Кровь не мышечная. По характеру сгустков истечение пульсирующее, явно артериальное. Предполагаю, пуля пробила сонную артерию. Спектральный анализ показал наличие в крови масла с пули и пороховой нагар, – продолжил патологоанатом. – Это не Макаров, товарищ генерал. Это браунинг.

Зарембо был явно доволен, как идет дело. Информации было много, пока эпизодической, но, как говорят, с миру по нитке – голому рубаха. Матерое чутье подсказывало генералу, что общая картина нарисуется. Он с шутливой назидательностью сказал полковнику: