Марина Крамер - Охота на мстителя, или Дамы укрощают кавалеров
В ресторанчике они оказались не единственными посетителями. В углу гуляла компания из пяти человек, а у окна сидела довольно молодая парочка.
– И ночью жизнь, – улыбнулась Лиза. – Надо же, я думала, что в провинции все по-прежнему и ночью принято спать. Это у нас в Москве в два часа ночи такси поймать легче, чем днем, а заведения почти все круглосуточные.
Леон отметил это «у нас в Москве», но удержался от колкости.
– Ты голодная, я надеюсь? – спросил он, открывая карту меню, и Лиза кивнула:
– Да, я с утра ничего, кроме кофе…
– Тогда заказывай что-то, пока еще жива. – Он пробегал строчки глазами и не мог сосредоточиться на названиях блюд. Голова была занята не едой.
«Надо бы Жеке позвонить, но ночь же, они спят. Марина совсем больной выглядела, когда я уходил. До утра дотерплю. Хорошо бы успеть вернуться к больнице, когда этот батюшка обратно пойдет. Хотя что мне с того? Если бы еще всех попов в лицо знать, а так…»
Они сделали заказ, и Леон постарался отвлечься от мыслей о ночном визите священника к Виоле.
– Расскажи мне что-нибудь, – попросил он Лизу.
– Что? – Она улыбнулась, поправила локон, выбившийся из-под заколки.
– Не знаю, что-нибудь интересное. Только не о твоем генерале.
– Зачем ты? Мы ведь договорились.
– Тогда расскажи, почему такую специальность странную выбрала.
– Я политолог вообще-то. А работа просто подвернулась. Приятель сосватал, когда услышал, что генерал Коваль штаб набирает. Прошла собеседование – взяли.
Леон удержал рвущуюся с языка колкость, хотя съязвить насчет собеседования хотелось. Он и так был зол на себя за гадости, которые готов был наговорить Лизе. «Вот не думал, что такой ранимый. Как девочка», – зло усмехнулся он.
– Хочешь, честно расскажу? – вдруг спросила Лиза. – Даже мама не знает. Я ведь на журфак поступала, но баллов не хватило. И выбора не осталось: или на политологию, там почему-то недобор был в тот год, или работу искать и в следующем году снова пытаться. Я выбрала политологию, думала, что потом как-нибудь переведусь. Оказалось, что перевестись можно только на платное, а откуда деньги? Так и окончила. А маме сказала, что передумала быть журналистом, стыдно было признаваться, что мозгов не хватило.
– Почему сразу мозгов не хватило? Так сложились обстоятельства, это бывает. Все-таки высшее образование лучше, чем работать продавцом в киоске.
– А я, кстати, работала одно время в продуктовом ларьке, – виновато улыбнулась Лиза. – Стипендия-то копеечная, а хотелось и одеться, и выглядеть. Не у мамы же брать. Вот и работала ночами и в выходные-праздники.
Леон не особенно удивился. Лизину мать он знал – при всем желании поддержать дочь финансово она вряд ли могла.
– Ты молодец. И ешь, пожалуйста, а то остынет, – попросил он, когда официантка поставила перед ней тарелку с драниками и соусник со сметаной. – Даже удивительно, что ты не отказываешься от такой еды ночью.
– Я не сижу на диетах, – беззаботно заявила Лиза, принимаясь за драники, – жизнь и так штука безрадостная, чтобы еще себя в еде урезать.
– Правильно, – одобрительно засмеялся Леон. Сам он ограничился салатом с креветками.
От еды и разговора пришлось неожиданно отвлечься. Леон перевел взгляд на дверь – появившийся на пороге Бармалей выбирал, куда присесть. «Только тебя мне не хватало». – Леон пониже наклонился над тарелкой, чтобы его приметное лицо с кожаным кружком на глазу не привлекало внимания.
– Лиза, мы можем поменяться местами? Мне кажется, тебе дует в спину от кондиционера.
– Да, есть немного, – поежившись, призналась она.
– О, я отличный кавалер! – саркастически ухмыльнулся Леон. – Усадил даму на сквозняке и доволен.
Пока пересаживались, он успел заметить, что Бармалей устроился за столиком почти у самого выхода. Значит, придется пересиживать его, иначе выйти незамеченными им не удастся. Но в этом был и свой плюс – можно будет проследить, куда он повезет батюшку.
– Слушай, Лиза, а генерал ничего не говорил об этой тетке… Той, что в такси с ним была? – Он не закончил говорить, а она уже помрачнела.
– Ты же обещал, что мы не будем о генерале.
– Так я не о нем же, – улыбнулся Леон.
– Я не спрашивала его об этой женщине, мне безразлично.
«Врешь ты, милая, и лицо у тебя потому такое стало, что врешь ты и мне, и себе. Очень тебя эта женщина интересует. Ты даже пыталась в реанимацию к ней пробраться, чтобы глянуть, что за фифа, только тебя не пустили».
– Наверное, ты права, – проговорил он вслух, – могла же быть просто попутчица.
– Могла, – равнодушно отозвалась Лиза, ковыряя вилкой драник. – Леня, а тебе нравится делать мне больно, да?
– Мне? – удивился Леон. – Нет. А тебе больно?
Она подняла на него глаза, наполнившиеся слезами, и прошептала:
– Мне не просто больно, у меня все внутри разрывается. Он же меня вот-вот бросит… я чувствую. У нас и разговоры все свелись к деловым – расписание встреч, ответы журналистам, то-се. И так ровно с того момента, как мы приехали в этот город. Нет, первое время еще все было по-старому, а теперь… и с каждым днем все хуже и хуже… Мне кажется, у него здесь есть кто-то. Скорее всего, та самая женщина, что в аварию с ним попала. И знает он ее давно, просто не успел бы так быстро здесь кого-то найти. И еще меня пугает любовница твоего Воронцова, – вдруг сказала Лиза, наклонившись к столу так низко, что Леон еле разобрал ее слова. – Понимаешь, она так смотрит, как будто что-то знает. Мне все время хочется убежать, хотя я ее и видела раза два всего. Но взгляд… уставится и молчит… А генерал обмолвился как-то, что Воронцов не по себе шапку примерил: мол, такая женщина не для него. И я вот подумала: а не нацелилась ли она на генерала? Все-таки перспектива: мэрство и все такое…
Леон едва удержался, чтобы не расхохотаться. Бедная Лиза подозревала любую женщину, оказавшуюся в поле зрения генерала, в том, что та метит на место мэрской жены. Уж кто-кто, а Марина точно об этом не думала. Но что касается взгляда, надо бы ей передать, мало ли кто еще может вспомнить привычку Наковальни вот так смотреть в лицо собеседника. Даже Ворон иной раз жаловался, что у него от этого взгляда по спине течет пот. Стоило бы ей быть хоть чуть осторожней.
– Мой хозяин ни за что не выпустит из рук то, что ему принадлежит, – твердо сказал он вслух. – Это, кстати, и генерала твоего касается. Если он думает, что в случае чего сможет легко избавиться от Воронцова, то заблуждается. И заблуждения могут быть для него весьма опасны.
– Это угроза?
– Это констатация факта, милая. Так всегда было.
Лиза умолкла, понурившись. Леону было жаль ее – девчонка влюбилась в зрелого, состоявшегося мужика и теперь, чувствуя, что не может удержать его рядом, растерялась. А генерал – орешек крепкий, манипулировать им у Лизы не выйдет, не тот жизненный опыт, не та хватка. Придется или довольствоваться ролью пресс-атташе, не претендуя на большее, или уйти, собрав в кулак всю себя, чтобы сохранить остатки самоуважения. Сейчас, глядя на ее опущенную голову, Леон отчетливо понимал, что второе ей не по силам. Так и будет отираться рядом, как собачонка, до тех пор, пока генерал окончательно не оттолкнет ее, сообщив, что более не нуждается в ее услугах. Бедная глупышка. Почему-то вдруг захотелось ей помочь, поддержать, плечо подставить – не позволить упасть.
– Переезжай-ка ты ко мне жить, Елизавета, – сказал он негромко, и она, вздрогнув от неожиданности, подняла голову:
– Что?!
– Ты слышала, – спокойно произнес он.
– Жить? К тебе?
– Что, вывеска неподходящая? Или адрес не устраивает?
– Да при чем тут… просто это так…
– Я не требую ответа немедленно. У тебя есть время подумать. – И он тут же перевел разговор на другое. – Ты какой десерт любишь – очень сладкий или нет? Я вот груши хочу запеченные, ты как?
От такой резкой смены темы Лиза совсем растерялась:
– Я тоже… Леня, ты серьезно?
– Насчет груш? Конечно, – спокойно сказал Леон, и она поняла, что дальнейшие расспросы бессмысленны.
Заказывая подошедшей официантке десерт, Леон осторожно повернулся и проверил, на месте ли Бармалей. Тот по-прежнему сидел за столиком, прихлебывая чай и уставившись в экран телевизора на противоположной стене. «Очевидно, батюшка ему позвонит, как закончит. Знать бы еще, что это за контакты такие у Сани странные».
Груши оказались нежными, с запахом корицы и ванили. Лизе, судя по всему, тоже понравилось – она с удовольствием расправилась со своей порцией.
– Вкусно?
– Да. Я почему-то никогда не любила запеченные фрукты, оказывается, зря.
В это время Леон услышал звук мобильного и затем скрип отодвигаемого стула – Бармалей поднялся и пошел к выходу из кафе. Нужно было торопиться, чтобы не упустить момент, но предварительно под благовидным предлогом отправить Лизу назад в больницу. Времени, скорее всего, минут десять-пятнадцать.
