Людмила Улицкая - Лестница Якова
Когда я мысленно воскресил образ, вижу теперь, что он очень бледный и скоро забудется.
По дороге я злился на себя: десятки лиц с улицы, с трамвая запоминаются легко, а эта милая головка скоро забудется.
Сейчас же начал мечтать: иду по улице, встречаю ее, она одна (непременно одна), подойду и познакомлюсь, потом мы пойдем в театр… Сейчас же я сочинил, что́ я ей буду говорить…
Если встречу ее на улице – сейчас узнаю и запомню ее лицо надолго. Только встретить бы.
Сел писать о другом, увидел последнюю строку сразу предыдущей записи “Только встретить бы”. Пахнуло вчерашним, далеким вчерашним. Сегодня я об этой барышне вспомнил только один раз утром. Больше не вспоминал.
Последнее время я как-то осязательно стал чувствовать свое счастье. В самом деле, у меня есть все необходимое. Есть музыка, есть образование, есть чистая комната, новый костюм, хорошее пальто, сонаты Бетховена, – чего еще?
Если бы мне дали сейчас рублей 20 – я не знал бы, куда их деть. Разумеется, я истратил бы их: купил бы ноты (которых я не играю), купил бы фисгармонию и что-ниб. Можно “постараться” истратить. Но нет не только сильного желания, но есть такое маленькое желание, которое граничит с безразличием (и деньги у меня есть, на театр достаточно).
Сижу сейчас в своей комнате, занимался немецким яз.
Занес себе стакан чаю в комнату. Пью чай и меня охватывает чувство покоя, уюта и… семейственности.
В никелированной лампе отражается микроскопическая фигурка, пьющая чай. И кажется мне, что откуда-то сверху вижу я маленького человечка Я. Осецкого, его жизнь. Он такой маленький-маленький.
Тихо… Спокойно…
5 декабря
Читал рассказы Чехова. Очень много пишет о женщинах. И все мне кажется, что уничижительно. Как мог бы писать человек, который от женщин много плохого претерпел. Надо об этом хорошо подумать. “Анна на шее”! Как Анна, почуяв свою силу, гонит Модеста Алексеича: “Пошел прочь, болван!” Просто дух замирает. В один миг такой переворот характера! И как едет по улице – и пьяный отец, братья, с такой симпатией написаны, а она мимо… Особенно ужасно – “Тина”. Такая страшная хищница. Как будто он мстит за то, что сам не может от ее прелестей отказаться! Еще и с антисемитским настроением. А ведь после Толстого, самый великий – Чехов! Здесь что-то я не понимаю – как будто вся прелесть женщин с изящными руками, с белыми шеями и завитками, из прически выпадающими, только для того и созданы, чтобы разбудить в мужчине самое низменное. Но ведь это не так!!!
Соната для форт. и скрипки Штрауса.
Скрипка под сурдинкой, рояль – пассажи, рр.
Очень красиво! Последнее время благодаря наполненному дню я почти перестал мечтать. И к лучшему! Пока! Думаю только о лучшем распределении дня, о занятиях музыкой, о немецком яз.
Кончили играть II ч. – e’impivisations.
Теперь – финал.
Самые далекие мечты теперь не заходят дальше лета, кот. я думаю использовать особенно продуктивно.
Последние дни нехорошо успеваю по музыке. Квартет Es-moll.
Читал про Брамса – он умер в 1897 году. То есть, когда он умер, мне было уже семь лет.
О симметрии
В природе нет симм. Природа не симметрична и не несимметрична: природа вне ее.
Симметрия есть только там, где есть человек, замечающий симметрии. Только человек замечает частный случай разнообразия природы: когда две половинки ему кажутся похожими друг на друга.
В природе нет и эстетики. Физика, химия, особенно механика – есть, а эстетики (и еще несколько дисциплин) не существует. Нет и классификации, нет неважного и важного. Все это создает человек.
19 декабря
Грустно… И еще грустно, что сейчас буду обыденными словами рассказывать обыденные ощущения.
Только что закрыл книгу Дымова, самого грустного, самого нежного поэта, которого я читал. Даже нежней Чехова. Отчего мне грустно?
…Слушаю музыку – грустно: отчего я так не играю, отчего я не играю даже своих пьес так хорошо, как хочется…
Смотрю на сильных, на красивых и опять протестует душа: отчего?..
Пишу сейчас и вспоминаю рассказ Дымова “Вечерние письма”.
Без даты (в конце записной книжки)
Быть может, именно в искусстве и должна быть провозглашена безпочвенность.
Нет критериев, нет теории искусства. Есть художник – нет истории искусств, а есть каталог картин.
Каждый берет от искусства что ему нравится. Нет объективности, есть субъективность.
Творчество Дункан.
Если можно еще уловить характерные черты современного искусства, то нарисовать теорию, кот. подходила бы ко всем эпохам и худ., – соверш. немыслимо.
Тангейзер (вообще Вагнер).
1) Творчество художника зависит от личности, эпохи и среды. Причем худ. не копирует среду, а лишь создает ее идеалы.
2) Отсутствие в искусстве критериев. Как это тяжело отражается на художниках, особенно критиках и толпе.
3) Характер современного творчества. Тоска по силе, стремление к мощи. Роден, Врубель, Вагнер, Брюсов, Беклин, Рерих.
4) Отражение стиля модерн в архитектуре.
5) Характеристика технических средств, кот. обладает модерн.
6) Современное искусство в целом вовсе не представляет той картины, кот. я нарисовал. В нем лишь намечается вышесказанное стремление.
7) Стремление современности к архаизму, к “возрождению”. Рерих, Сомов, Бенуа, Мусатов.
8) Недостатки этого стремления.
9) Искусство должно быть современно. Нужно помнить, что история поймет непонятное.
10) Слабое отражение современности в нашем искусстве.
11) Слабое распространение искусства в прикладном виде.
Художники не любят служить промышленности. А это самый верный путь. Старые мастера.
В “Пиковой Даме”, в момент появления видения графини, в оркестре звучит гамма целых тонов.
Фауст
6 petits preludes pour le commençants
12 petits preludes
Врубель, Боттичели, Роден, Беклин, Бердслей
Риль, Баумбах
Доминант-аккорд
(квинт-секст-терц-кварт)
Читать:
Тэн. Чтения по искусству
Гюйо. Искусство с точки зр. соц.
Лессинг. Лаокоон
Либер. Ист. з. евр. литерат.
Юдин; Искусство в семье
Ап. Васнецов. Художество
Андрей Белый, Вяч. Иванов. Книга о новом театре
Уайльд
Ганслик. О музык. прекрасном
Верман. Ист. искусств
Миттер. Ист. живописи ХIХ в.
Гнедич. Ист. искусств
Новый журнал для всех (1902)
Чехов “Невеста”
Времени! Не хватает времени! Надо спать меньше! Где-то я прочитал, что Наполеон спал три часа в день.
Глава 4
Закрытый Чехов
(1974)
Шел одиннадцатый год их связи. Тенгиз сказал, что Чехова пора закрывать. Нора изумилась: зачем? Какой русский театр без Чехова? Но Тенгиз сказал, что давно к этому готов. И начал разбирать по косточкам “Три сестры”, неожиданно остро и убийственно. Он поднимал свои красивые, очень красивые руки, удерживал их в воздухе, а Нора ни одного отдельного слова не слышала, а как-то впитывала в себя целиком странные фразы, которые и пересказать было невозможно. Говорил по-русски он не совсем правильно, но исключительно выразительно. Акцент грузинский был довольно сильный, из-за него немного смещался смысл. И даже расширялся. Почему так происходило, Нора никогда не могла понять, но всегда радовалась, чувствуя, что дело не только в языке, но во всем строе мыслей человека другой земли и культуры…
– Скажи мне, почему они Эфроса закрыли? Правильные “Три сестры” он поставил! Бедные, их так жалко. До слез жалко! С девятьсот первого года эту пьесу всё поднимают и поднимают, всё выше, в небеса поднимают. Да? Я не могу больше это смотреть! Уже хватит, да? – свое длинное, с повышающимся хвостом “да” он просто обрушивал на Нору.
– Нора! Нора! Толстой говорил про “Трех сестер” – скверная скука! Лев Толстой что-нибудь понимал? Или нет? Все тоскуют! Никто не работает! В России никто не работает, в Грузии тоже, между прочим, не работают! А если работают, то с большим отвращением! Ольга, директор гимназии, это же отличная работа, начало века, женская гимназия, женское образование, начинают науку преподавать, не только вышивание и Закон Божий, появляются первые профессионалы, девочки-профессионалы! А ей скучно, Ольге, из нее по каплям силы и молодость выходят! Маша влюбилась от скуки в Вершинина, очень благородный, но очень глупый! Беспомощный! Что это за мужчина? Не понимаю! Ирина работает в управе, на телеграфе, бог ее знает где – работа скучная, утомительная, все плохо! Работать не хочет, в Москву хочет! Жалуются! Все время жалуются! А что, что они в Москве будут делать? Ничего! Потому и не едут! Андрей – ничтожество! Наташа – “шершавое” животное! Соленый – животное настоящее! А бедный Тузенбах – как можно жениться на женщине, которая совсем тебя не любит? Мусорная жизнь какая-то! Нора! Ты понимаешь, кто главный герой? Ну, понимаешь? Ну, думай! Анфиса! Анфиса главный герой! Нянька ходит и за всеми убирает! У нее жизнь осмысленная, Нора! У нее веник, швабра, тряпка, она стирает и моет, она убирает и гладит! Все остальные – дурака валяют и скучают. Им скучно! А кругом что? Начало века, да? Начинается промышленная революция, да, капитализм? Железные дороги строят, фабрики, заводы, мосты! А им в Москву хочется, только не могут до вокзала дойти! Ты поняла меня, да? Да?
