Сережа Павловский - Вершина угла

– Забирать фотоаппарат из ремонта.

– АаааааээЭЭЭЭ, – мощно отрыгнул Ксюхан, – ну давайте, короче, Автор, две недели тебе хватит?

– Да.

– А! Эта… ийк, – он громко икнул, – ой, бля, кто-то вспомнил – срать пошёл.

– Ха-ха-ха-ха, – мы с Гастой дружно заржали.

– В конце ещё надо будет список литературы замутить, – вспомнил Ксюхан, не обращая внимания на наш смех.

– Которой я пользовался?

– Да.

– Сделаю.

– Всё, бывайте, ихтиандры.

Мы разошлись с Ксюханом и двинули обратно в мастерскую за фотоаппаратом.

– Гони бабки, щенок! – вежливо попросил Гаста, когда мы пришли на место.

– На, – я достал сумму. – А если бы ты мне ещё в попу дал, я бы тебе сверху сотыгу накинул.

– Ой, – Гаста сменил тон, – да в попу я тебе бонусом дам, братушка, – он зашёл в мастерскую.

Я достал наркофон и посмотрел на дисплей: ни СМС, ни пропущенных вызовов зафиксировано не было. Через несколько минут вышел Гаста с фотоаппаратом в руках.

– Я, бляхо, человек-рентген.

– Видишь большие члены сквозь стены?

– Я оказался прав – был наёбнут затвор.

– Починили?

– Заменили.

– Так быстро?

– Я сам охуел. Подфартило.

– А по деньгам сколько получилось? Сдачи не осталось? – мне вдруг стало немного жаль свои деньги, и я был бы рад, если бы хоть немножко получилось вернуть обратно в щель перевёрнутой голой женщины.

– Ха, мне едва хватило!

– Значит, я тебе ещё должен?

– Забей, братан, я знал, что будет больше. Всё равно же мне потом пришлось бы фот нести в ремонт, – Гаста произнёс это с удовольствием, как мне показалось, – а так ты почти половину пробашлял. Ха-ха-ха!

– Ах ты, сукин крот и сукин бобр!

– Хе-хе, это я! – улыбался довольный Гаста.

– Ты здорово влип, мистер хрен! – погрозил я ему пальцем, изображая серьёзного мафиози, и закричал, толкая его в сугроб: – Верни мне мои деньги, сука! Люди, помогите! Меня грабят жулики!

– А, бля, тихо, ха-ха-ха, – захохотал Гаста, – сейчас снова понесём его в ремонт.

– Сейчас тебя понесём в ремонт! – я слепил комок из снега и кинул ему в спину.

Мы ещё немного прогулялись и разошлись по домам.

День клонился к вечеру, Елеанна не звонила. Несколько раз я порывался набрать её сам, но боялся, что покажусь настойчивым. Я слушал музло и больше ничего не делал, медленно засыпая и думая, что ещё один день моей жизни уходит в… в алебастр! Вспомнив старое выражение, я хихикнул.

– А я ведь снова не спас мир, не накормил всех голодающих и даже не помог бабушке перейти через дорогу, – удручённо пробубнил я, зевая. Получились едва различимые звуки.

Глубоким вечером в колонках зазвучали помехи, наркофон начал шевелиться на полке и петь песню в бля_миноре. Я быстро к нему подскочил и, увидев надпись на дисплее – «Елеанна», сильно заволновался.

– Ололо, – сказал я пересохшим от волнения голосом в наркофон.

– Привет, это Елеанна.

– Да, да, я узнал. Привет!

– Не отвлекаю тебя?

– Меня? Да я вообще всегда не занят.

– Везёт тебе.

– Я ждал твоего звонка. Чем занималась весь день?

– Оо! Да так, маялась разной фигнёй, готовилась немножко к последнему экзамену: переписывала недостающие лекции, учила билеты.

– А когда последний экзамен?

– В среду.

– Уже скоро, – я совсем не знал, что ей сказать.

– Да, – наступила пауза.

– А завтра ты тоже будешь готовиться? – я боялся звать её гулять, потому что был не готов услышать отказ.

– Ты погулять хочешь?

– Да, было бы круто, уже подготовил ответы.

– Какие ответы? – не поняла девушка.

– На случай, если ты захочешь взять у меня… интервью, – напомнил я, еле сдержав себя от пошлости.

– Аааа, – она засмеялась, – ну можно, я думаю, только ненадолго.

– Конечно, давай, во сколько ты сможешь?

– Давай днём, где-нибудь в три, тебе нормально будет?

– Да.

– Хорошо. А где?

– Можно возле тебя.

– Ладно. Тогда созвонимся ещё завтра.

– Отлично.

– Пока.

– Пока, – я отключился и решил пересмотреть уже, казалось, утерянный смысл прожитого дня.

вс.

Наше первое свидание получилось ещё хуже, чем первый блин – гомом. Был сильный ветер, который в буквальном смысле сносил с ног. Мы оба замёрзли уже минут через двадцать с начала встречи. Но я всё же выяснил, что у неё нет парня, и от этого она мне стала нравиться ещё больше. Мне было жаль прерывать эту прогулку, особенно потому, что я понимал – погода в ближайшие дни вряд ли улучшится.

– А по гостям ты, конечно, не ходишь? – спросил я, когда мы уже прощались.

– Хожу, – вдруг отреагировала она.

– И что, сможешь прийти ко мне в гости?

– Смогу, – Елеанна улыбнулась.

– И у тебя точно нет парня? – решил я ещё раз уточнить.

– Нет! – твёрдо заявила девушка.

– А если я тебя изнасилую? – я не мог поверить в то, что услышал.

– Ты же не изнасиловал меня ночью, когда провожал домой.

– Так кто ж насилует зимой на улице? То ли дело в тепле, где члену комфортнее.

– Пошляк! – засмеялась Елеанна.

– Это я, – машинально отреагировал я.

– Если обещаешь не насиловать, я обещаю прийти к тебе завтра на чай, заодно взять интервью, – добавила она после небольшой паузы.

– Обещаю!

– Ты чем завтра будешь занят?

– Днём буду работать и готовиться к интервью, а вечером – ждать тебя в гости и давать интервью.

– Только встреть меня, я же не знаю, куда идти.

– Конечно, встречу!

Договорившись на завтра, мы попрощались, и я побежал домой.

пн.

Вечером следующего дня я был взволнован ещё сильнее, чем при знакомстве. У меня уже давно не было в гостях девушки, и перед приходом Елеанны я решил прибраться, хотя в этом не было особой необходимости.

А ещё мне постоянно казалось, что в моей комнате что-то не так. Я начал переставлять вещи с места на место, стал прикидывать, что и где будет выглядеть лучше, пока не ударился ногой об угол шкафа. Матернулся, потёр ушибленное место и плюнул на это дело, решив оставить всё, как есть.

Я объяснил Елеанне, на каком автобусе можно доехать и где выйти, встретил её на остановке и привёл домой.

Родители были уже дома, и я попросил маму замутить нам чай.

Елеанна зашла ко мне в комнату, осмотрела её и села на кровать.

– Такая маленькая комната, – сказала она, глядя на цветы. – Ты разводишь фиалки?

– Мама, – сказал я. – Она любит цветы и всю квартиру заставила цветами; когда их стало некуда ставить, она некоторые перенесла ко мне. Тут не только фиалки.

– Красивые цветы, – Елеанна продолжала на них смотреть.

Я чуть было не ляпнул: «Забирай себе хоть все», потом подумал, что любоваться фиалками и разводить их – две большие разницы, и промолчал.

– А вот это что за чудо? – Елеанна подошла к самому экзотическому цветку в моей комнате.

– Это пахистахис жёлтый, – блеснул я знаниями. – Ха-ха, будто на кирпичном языке разговариваю, – попытался я пошутить.

– На каком языке? – Елеанна, похоже, ничего про него не знала.

– Да это так, детский прикол – солнечный и кирпичный языки. Когда я был мелким, лежал в больнице, там со мной в палате лежали несколько человек из интерната, вот они и болтали на кирпичном языке.

– Как это? – не понимала Елеанна.

– Ну типа, – я попытался вспомнить хоть одну фразу, которую когда-то знал в детстве; ничего не вспомнив, я решил просто с ней поздороваться на кирпичном. – Присивесет, Еселесе… асаннаса, – может, я не совсем правильно сказал, но она всё равно ничего про него не знала.

– Глупость какая-то. И в чём прикол? – Елеанна смотрела на меня, улыбаясь.

– После каждого слога надо ставить букву «с» и последнюю гласную этого слога, если я правильно запомнил.

– И как это можно выучить?

– Да сам не знаю. Кажется, в разных компаниях ставят разные буквы. Где-то «п», где-то «к», хрен их пойми, делать людям нечего. Те чуваки в больничке ещё напевали тупую песенку типа: «Чунга-чанга, в жопе динамит, чунга-чанга, он уже дымит».

– Ха-ха-ха, – засмеялась Елеанна. – А мы пели с другими словами: – Чунга-чанга, в жопе три гвоздя, чунга-чанга, вытащить нельзя, – напев песенку, девушка слегка покраснела.

– Хе-хе-хе, а у нас была ещё такая: «Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша и стреляла в солнце колбасой».

– Ха-ха-ха-ха, – девушка засмеялась ещё громче.

Мы болтали обо всём подряд, Елеанна рассказывала мне про свою учёбу, я слушал с нескрываемым интересом, но если бы она попросила меня повторить то, что она только что рассказала, я бы и слова не смог вспомнить.

– А как ты поступила в такой крутой универ, там ведь сумасшедший конкурс? – мне было и правда любопытно это узнать.

– Готовилась и поступила, – пожала Елеанна плечами. – Повезло.

– Туда, наверное, принимают только одних медалистов и мажоров.

– Мажоров – да, а медалисты там тоже на платном учатся. Сейчас вообще медали почти никакой роли не играют при поступлении в вузы.