Коллектив авторов - Прямой эфир (сборник)
Однажды местные власти даже объявили запрет на купание на всё лето из-за того, что эти сомики стали таскать себе на закуску людей!
Помню, как-то к пирсу лодочной станции причалила казанка, у которой одно дюралевое весло было вдрызг разбито, а другое ещё как-то держалось на честном слове. Внутри лодки, начиная примерно от лобового стекла и впритык к подвесному мотору, лежал огромный сомище! Вёсла же были сломаны, когда рыбину глушили ими крепкие здоровые мужики!
А вот другая рыбацкая история.
Сидим мы с отцом на берегу, закинули удочки. Рядом стоит незнакомый мужик, молча наблюдает за процессом. Вопросов никаких не задаёт – как давно, на что ловим, много ли поймали? Полнейшая тишина в эфире. Отец сам начал беседу, спросил мужика:
– Сам-то рыбак?
Мужик покрутил головой:
– Не, не рыбак!.. Один раз порыбачил, хватит! Больше ни за что не затянешь!
– Что так? – удивился отец.
И рассказал нам мужик, что кум у него рыбак – страстный сомятник. Понятно, кума своего, нашего рассказчика то есть, неоднократно приглашал порыбачить, и в конце концов уговорил. Ходят на сома, как правило, ночью. Приехали кумовья на озеро чуть раньше. Само собой, выпили за удачную рыбалку. Повторили. Потом – ещё. В общем, к рыбалке «подготовились» хорошо. Как стемнело, стали закидывать снасти. Крючки, сразу не поймешь, какие нужны – то ли большие, то ли маленькие «кошки», которыми обычно утопленные вёдра из колодцев достают. Наживка – обжаренные в собственных перьях воробьи, которые считаются убойной наживкой.
Короче, закинули мужики свои то ли закидушки, то ли донки, вернулись на берег, ждут, когда клюнет. Ну а что, просто так, что ли сидеть, ждать? Понятно, ещё добавили.
И вот он, момент истины для любого рыбака – поклёвка. Со всех ног бросаются кумовья к своим снастям, и тот из них, который опытный сомятник, удачно подсекает. Чувствует, на крючке что-то есть, и, судя по сопротивлению, достаточно приличное. Честь вытянуть сома на берег любезно предоставляет рыбаку-дебютанту. Тот с радостью согласился и потянул к себе свой первый в жизни рыбацкий трофей. Когда рыбине до берега оставалось несколько метров, из воды раздался громкий лай и на берег вылетел перепуганный пёс-водолаз. Рыбаки такого «сома» никак не ожидали, да и спьяну он им показался ещё больше, чем был на самом деле. Остановились кумовья только возле своего дома, показав отличный результат в стайерском беге.
Вот с тех пор, вздохнул мужик, никто и ни за что его не уговорит пойти на рыбалку.
Зимой Балхаш без нас, пацанов, тоже не оставался. Зимние каникулы! На улице минус двадцать и яркое солнце! На зимней горке – куча ребятишек. Катаются, кто на чём – на клеёнках, фанерках, да на всём, что скользит! Красота!
Озеро зимой всегда застывало настолько, что по нему, наверное, можно было хоть стадо слонов перегонять. Мы же каждый день там гоняли в хоккей или на уроках физкультуры устраивали лыжные забеги, километров по пять. Это были самые любимые уроки в школе!
Запахи Прио…
Не передать словами!
От Балхаша пахнет тиной и водой. Здесь же – запах маслин, когда те цветут маленькими желтоватыми цветочками и отдают приторным ароматом, который смешивается с маслянистой волной от почек тополя, а потом всё вместе добавляется к горьковатой полыни бескрайней степи. А там весной – подснежники, каких больше нигде не видел, летом – тюльпаны, маки.
Лето…
С каким нетерпением мы его ждали! Поездки на рыбалку на Красные камни, или на косу, или ещё куда, да с ночёвкой… Раки на заливе. Ночная поклёвка под бесконечным звёздным небом.
Приедешь домой после рыбалки, выйдешь вечером на балкон – тишина кругом, высоко и ярко горят звёзды, лёгкий ветерок шевелит листву тополей, а ты пьёшь его полной грудью и никак не напьёшься!
В городе – изобилие самых разных цветов на клумбах, в палисадниках. Мы, мальчишки, нередко их тырили. Как стемнеет, подбирались к клумбам, ждали, когда солдаты-охранники отойдут от них подальше, а потом рвали всё, что попадёт под руки. Надо ли говорить, что утром первого сентября на школьной линейке все пацаны стояли с подозрительно одинаковыми букетами?
Приозёрск оставил в душе каждого, некогда живущего там, неизгладимый след и приятные воспоминания.
Бывает, потягиваем с друзьями пивко, а я сразу вспоминаю жирных вяленых приозёрских амурчиков… Эх, сейчас бы их сюда!..
Животный мир там был богатый.
У нас дома жили варанчики, ушастый ёжик, черепаха. Пацаны приносили в школу ужей, которые под каждым вторым кустом лежали калачиками. Ими даже девчонок невозможно было напугать, потому что они привыкли к ужам. Те даже в озере плавают рядом, когда купаешься в Балхаше.
А ещё помню больших красивых зелёных блестящих жучков и чёрных полосатых мотыльков. Их было очень легко ловить. Сейчас интересно – зачем? Мы их сажали в банки, а через некоторое время отпускали.
В школе был у нас зооуголок. Однажды ребята подобрали настоящую болотную птицу – яркую красивую чомгу. Она поранила крылья. Мы подлечили птицу и выпустили её на свободу.
А вот со скорпионами мы поступали не так гуманно. Ловить их было очень легко, под каждым вторым камнем штуки по три прохлаждались. Мы отрывали им жало с ядом и заливали эпоксидной смолой в формы, чаще в виде сердечек. Симпатичные получались сувениры-амулетики.
У нас был дружный двор.
Посиделки до самой ночи. Как мы их тогда называли – вечеринки. Взрослые, сидя на лавочках, обсуждали события прошедшего дня, выпивали неспешно. Неподалёку молодняк жёг костры, спасаясь от комариных туч. Тут же играли во вкладыши, в ушки – пивные пробки. На пустыре, что был через дорогу от дома, мы отливали свинцовые биты и разбивали ими сложенные в столбик пивные пробки. Перевернёшь битой пробку – она твоя! Помню, самая дорогая и редкая – «зелёный король», а ещё был «красный король», «бочонки»… Откуда вот только они брались, с каких таких пивных бутылок? Это же восьмидесятые годы!
А ещё мы любили цепляться сзади за машины и мчаться на хорошей скорости, скользя валенками по заснеженной улице.
Как-то проторчали на перекрёстке возле универмага часа два, ждали какой-нибудь грузовик или автобус. Не дождались. Плюнули и прицепились всей ватагой к бамперу горбатого запорожца. Проехали несколько метров, да так и остались сидеть на зимней дороге пятеро балбесов с бампером в руках.
Такого детства, как у нас, не было у детей в других городах.
Приозёрск – особая аура. Каста. Особенное место.
Как жаль, что города этого скоро не будет на Земле.
Но в нашей памяти он останется навсегда!
Флэшки из моего далека
Елена Николаева
Флэшки, в моём вольном переводе, это вспышки памяти. Флэшка длится не больше секунды, и трюк заключается в том, чтобы успеть её записать. Хронология во флэшках отсутствует начисто. Вид при этом совершенно дурацкий: сидишь на крылечке под нежарким октябрьским солнышком. Что бы, думаешь, такого хорошего вспомнить, чтобы обо всём забыть? И вдруг как начнут эти флэшки на тебя сыпаться, словно листья бабьим летом, только успевай иероглифы на бумажке выводить. Расшифрованные стенокаракули подтвердили давно возникшее подозрение: жизнь моя – один сплошной прикол.
ПододеяльникиВ Москве как-то не принято развешивать постельное бельё на улице. Но мы жили в новом районе, на Речном, куда ещё и метро не подвели, и телефонов не было, а соответственно, и цивилизация пришла позже. Поэтому некоторые домохозяйки из наших пятиэтажных небоскрёбов, построенных незабвенным Никитой Сергеевичем, вывешивали простыни да пододеяльники на самодельных виселицах для белья, не оскверняя при этом взгляда гостей столицы.
Поздно вечером наша мама, объявив семье, что завтра мы впервые в жизни будем спать под белоснежными, пахнущими морозом пододеяльниками, и что жить нам от этого станет намного веселее, отправилась с тазиком к виселице. А поутру, не позднее 6 часов, пошла снимать обещанное нам чудо. Сияющие чистотой, хрусткие в утренней свежести пододеяльники висели на том же месте, однако, ещё вчера одинаково скучно-белые, теперь они разительно отличались не только от себя прежних, но и друг от друга. На одном огромными буквами масляной коричневой краской было написано известное каждому русскому слово из трёх букв, а на другом – не менее распространённое из пяти…
Все мамины усилия по уничтожению произведения искусства неизвестного художника ни к чему не привели – буквы, конечно, побледнели немного от участившихся с того утра стирок, но были вполне различимы. Денег на покупку нового постельного белья не было. Зато наша с сестрой жизнь действительно стала намного веселее.
– Юлька! – грозно кричала я, когда мы укладывались спать, – ты опять моё одеяло взяла, не видишь, там «х…» написано.
– Да забери на здоровье, а мне мою «б…» отдай! – не отставала младшая сестрёнка.
