Татьяна Герцик - Дорога соблазнов
Ася стояла и смотрела на него, не в силах возразить. Она чувствовала себя кроликом, загипнотизированным удавом. Было ужасно больно и стыдно.
Медсестра заметила подошедшее такси и воскликнула:
– Ася, такси подошло! Беги, и не забудь халат вернуть!
Ася на ходу поблагодарила медсестру и побежала к такси. Виталий с недоумением посмотрел ей вслед.
Один из врачей поинтересовался:
– Это кто?
Медсестра ответила с завистливым вздохом:
– Ася. Она на скорой работает, медсестрой. Профессионал высшей пробы.
– А что она тут у нас делала?
– А она первую помощь дочке губернатора оказывала, вся в крови перепачкалась. Пришлось ей халат дать, чтоб она до дому добралась.
Виталий озадаченно насупился. Выходит, он обвинил Асю зря? Неприятно. Ну что ж, завтра они увидятся, и он извинится. Хотя работать с ней в одной бригаде будет сложновато. Терпеть рядом влюбленную в тебя девицу испытание не для слабонервных.
Но работать с ней ему не пришлось. Когда на следующий день он пришел на смену, изрядно смущенный Пал Палыч объявил ему, что Василиса Иванова будет работать в другой бригаде и другой смене.
– Поскольку Валентина уходит в отпуск, то Асе придется помогать Ольге Васильевой. А ты и один справишься, тебе не привыкать. Вот выйдет Валентина, и посмотрим.
– А почему в другой смене?
– Нам дали еще одну машину, и график поменялся.
– Что, теперь я с ними вообще встречаться не буду?
– Ну почему же? На пересменках, на общих мероприятиях. Да и что ты так волнуешься? Ты же собрался проработать только месяц.
Пал Палыч с облегчением сбежал, а Виталий почувствовал острую досаду. Теперь он Олю даже увидеть не сможет. Исчез повод, из-за которого он околачивался здесь. Но слово есть слово, придется его выполнять. В конце концов, месяц это не год.
В последнее время Оля отдалилась от него, даже старалась поменьше разговаривать, видимо, встречалась с этим одиозным Глебом. Похоже, нужно уходить отсюда. Ему явно предпочли другого. Обидно, но ничего не поделаешь.
До него вдруг дошел комизм ситуации, и он тихонько рассмеялся. Вот ведь как шутит судьба! Теперь обе женщины, и любимая, и любящая, работают вместе. Интересно, будут ли они хоть иногда говорить о нем? Вряд ли. У Оли другие интересы, а Ася достаточно гордая особа, чтобы никому не жаловаться.
Внезапно ему стало ее жаль. Напрасно он сорвался вчера и наговорил ей гадостей. С чего ему вздумалось, что она появилась в экстренной хирургии из-за него? Мания величия взыграла? Надо извиниться, только вот как? Когда они еще увидятся?
Задерживаться после работы на скорой, чтобы поговорить с Асей, он не мог, начиналась смена в больнице. Это было досадно, потому что растревоженная совесть требовала успокоения. Но он усмирил ее, заявив, что покается при первой же встрече.
А в это время Светлана Ивановна, прозванная Асей Сгущенкой, говорила со своим сыном, Борисом, тем самым, который пытался устроить разнос Асе в ее родной хирургии, и из-за которого ей пришлось уволиться.
– Боря, я не могу оставить эту девочку без благодарности. Если б не она, мы потеряли бы Леночку! Я как вспомню весь тот ужас, то просто не понимаю, как я его пережила. До сих пор сердце болит. Да и ты перенервничал жутко.
– Ты права, мы с тобой оказались в тот момент не на высоте. Я никогда не предполагал, что мне станет дурно при виде крови. Всегда считал себя хладнокровным и рассудительным. Получил жизненный урок, как говорится. Но как нам найти эту девушку? Она же не сказала, кто она.
– Знаешь, у меня такое чувство, будто я ее знаю. Это иррационально, понимаю, но я ее где-то уже видела.
– Возможно. Она так быстро и профессионально все проделала, что, возможно, она врач.
– Для врача она слишком молода. В медакадемии учиться надо шесть лет. Может быть, медсестра?
– А какая разница?
– Никакой, ты прав. Ты заметил, как она испачкала свое красивое платье? И босоножки были все в крови.
– Нет, этого я как-то не заметил. Я больше о Лене думал. Если честно, на девушку я вовсе не смотрел.
Светлана Ивановна с легким ехидством заметила:
– Я этому только рада. Она слишком уж хорошенькая, как раз в твоем стиле, голубоглазая, волосы роскошные такие, бронзовые.
– Мама, сейчас все девицы голубоглазые с роскошными волосами, только ненатуральными. Как Вероника.
– Эта твоя Вероника просто крашеная дура, уж извини меня.
– Уже не моя.
– Единственный раз ты проявил здравый смысл. Ведь с первого раза было видно, что ее привлекают только твои возможности, а не ты сам. Зря ты перед ней красовался, петуха изображал. Как вспомню ту отвратительную сцену в больнице, когда ты из меня посмешище сделал, просто досада берет. А все перед Вероникой выпендривался.
– Мама, что ты говоришь!
Борис возмущенно сверкнул глазами, собираясь продолжить тираду, но Светлана Ивановна не дала себя перебить, твердо указав:
– Мы отвлеклись от темы. Надо разыскать эту девушку и поблагодарить. И убытки возместить, естественно. Если бы не она!
Борис постарался быть объективным.
– Ты права. Но как ее найти?
– Иногда ты проявляешь удивительную тупость!
– Только иногда? – Борис удивленно приподнял ровную бровь.
– Во всяком случае, чаще, чем мне бы хотелось. В общем, разыщи скорую, которая к нам приезжала, и поговори с бригадой. Лучше с шофером, она же ехала в кабине. Возможно, они разговаривали, и он о ней что-нибудь знает.
– Может, проще детектива нанять?
Светлана Ивановна мученически возвела глаза к небу.
– Боря, это дело выеденного яйца не стоит. Позвони в скорую, узнай, какая бригада к нам приезжала, и дело с концом.
– Мама, я уж тогда запись камеры слежения посмотрю, и дело с концом.
– В самом деле! Я про нее и забыла. Тогда и я посмотрю на эту девушку еще раз. Может, вспомню, где же я ее видела. Да и ты посмотри.
– Мама, у нас на детской площадке камер слежения нет. Считалось, что никакой опасности там быть не может.
– Какая досада! Может, поставить, как ты думаешь?
– А вот это ты с отчимом обсуждай. Я здесь не хозяин.
– Боря, как ты можешь так говорить?
Но Борис, не слушая мать, широкими шагами направился к даче. Мать засеменила за ним, неубедительно опровергая его слова.
Дача была трехэтажной, но в ней был еще один этаж, цокольный, называемый техническим, там и размещался видеорегистратор с монитором.
Борис включил вчерашнюю запись и прокрутил ее назад. На въезде на дачу появилась большая белая машина с надписью «медицина катастроф».
Светлана Ивановна, стоящая позади сына, поежилась.
– Название-то какое угнетающее. Но хоть приехали быстро.
Борис остановил картинку, на которой четко было видно номер скорой.
– А девушку не видно? Она же вроде должна была попасть в поле камеры?
Борис отъехал еще немного назад, пока не показалась девушка. Но только со спины. Она промелькнула так быстро, что даже замедленная перемотка записи ничего не дала. Видно было только ее спину с великолепной копной бронзовых волос, и все.
– Мама, может, она из местных? Или шла к кому-то?
– Нет, здесь я ее не видела. Может, конечно, к кому-то и шла. Но опрашивать соседей я не буду. Тогда придется говорить, из-за чего мы ее ищем, а этого не хочется.
– Да, я слышал, как дядька тебя шпынял, чтоб ты никому об инциденте не говорила.
– Что за выражения, Боря! Он не шпынял, а просил. Его ведь можно понять. Он на виду и не хочет, чтоб его частная жизнь становилась достоянием общественности.
– А разве каждая собака не знает о нем больше, чем он сам о себе?
– Вот именно поэтому и не хочет. Но что ты сейчас будешь делать?
– Позвоню на станцию и узнаю, когда работает эта бригада. И съезжу поговорю. Ты ведь этого хочешь?
Мать с облегчением вздохнула. Она готовилась к долгим уговорам, а тут все решилось легко и быстро.
– Пожалуй, это оптимальный вариант.
Борис сел в свой Мерседес и укатил, а его мать пошла на кухню готовить ужин. Светлана Ивановна не желала нанимать прислугу. Муж был моложе ее на двенадцать лет, брат за глаза звал его «купленным мужем», что в какой-то степени соответствовало действительности.
Светлане Ивановне было сорок, когда она познакомилась с Олегом. Он был холост и присматривал себе выгодную партию. Надоело жить в нищете, как он потом признался жене. А тут все было готовеньким – квартира, дача, машина, и приличная должность в областном аппарате. И даже сын уже был готовеньким. Борису в ту пору исполнилось двадцать, и он был категорически против замужества матери. Брат тоже косился на новоявленного свояка.
Но вместе они прожили уже десять лет. Не сказать, чтоб душа в душу, но вполне сносно. Олег прекрасно понимал, что ему быть замешанным в чем-то подозрительном никак нельзя. Это грозило потерей такой комфортной и необременительной жизни. И, если у него и были связи на стороне, жена и ее родственники о них не знали.
